Театр тьмы - Татьяна Ван

2

Я жила в съемной однокомнатной квартире на востоке Лондона в районе Уайтчепл, который несколько сотен лет славился криминальными историями, легендами о Джеке-потрошителе и нераскрытыми убийствами. Многие приезжие до сих пор считали это место неблагополучным, а арендодатели сдавали комнаты и квартиры в этом районе почти за бесценок, что таким экономным скептикам, как я, было только на руку.

И это неудивительно. Выйдя из метро, ты сразу натыкался на палаточный рынок, а пройдя чуть дальше, неминуемо встречал полицейскую машину, медленно проезжающую мимо темно-коричневых и серых домов-призраков. Обветшалые здания вырастали из земли, как ядовитые растения, призванные убивать. Обычные люди чувствовали себя некомфортно здесь.

В Уайтчепл пахло марихуаной, бедностью и заброшенностью. Но за этим многообразием теней скрывался вполне милый район. Как и у всех спальных кварталов, у него были правила, которые ни в коем случае нельзя было нарушать. Я не рисковала выходить из дома после одиннадцати часов, а в остальном меня все устраивало: я платила мизерные деньги за однокомнатную квартиру и меня постоянно оберегали полицейские.

Я вернулась домой после работы около десяти часов вечера в приподнятом настроении. Сомневаясь в плане Джейн, я вместе с тем строила в голове воздушные замки, представляя себя крутым журналистом «Таймс». Я еще не знала, о чем буду писать, но в своих мечтах уже держала в руках пропуск в редакцию. Как бы сказал отец, увидев меня сейчас: «Детский максимализм бьет ключом».

Сняв в прихожей кожаные ботинки и легкое темно-синее пальто, я прошла в маленькую, уютную комнату. С высоким потолком, бежевыми обоями, небольшим раскладным диваном цвета кофейных зерен, который стоял в углу у окна, и рабочим столом того же оттенка напротив. Вся мебель в комнате была чужой. Только вещи принадлежали мне. И творческий беспорядок.

Как и в студенческие времена, на столе царил хаос – разбросанные ручки, карандаши, блокноты и ежедневник, раскрытый на развороте «Февраль», говорили обо мне больше, чем сотни эпитетов. Джеймс всегда ругал меня за беспорядок, но в ответ на его замечания я лишь пожимала плечами и ничего не говорила. Педант и чистюля, он не мог понять, что все это – порядок. Мой порядок.

Я села на диван, вздохнула и глупо улыбнулась. Казалось, вот-вот и я смогу написать удивительную статью, которая потрясет не только общественность Великобритании, но и перевернет весь мир с ног на голову. Я бы стала популярной в Германии, Франции, России, Японии и даже в Северной Корее.

Но энтузиазм растворился, когда я села за стол, включила ноутбук и взялась за поиск тем, о которых еще не писали. Я открыла календарь событий Лондона, думая, что попаду на сенсацию, а фоном для своих поисков включила на телефоне видео с последней сводкой новостей. Я надеялась, что смогу зацепиться за что-то в повестке дня и создать из этого эксклюзив.

В полночь новости закончились, и в моей недавно трепещущей от воодушевления душе поселилось отчаяние. Выставки, концерты, ораторские выступления, скучные дебюты и ничего из того, о чем бы никогда не писали. СМИ осветили эти события сотню и один раз. Ни одной сенсации.

Я вспомнила отца и его пророчество: «У тебя ничего не получится. Ты зря за это берешься». Чувствуя, как работа в «Таймс» ускользает из моих рук, я попыталась собраться с силами. «Вот, еще чуть-чуть». Но ничего не выходило. Желания получить работу мечты становилось все меньше, а сон давил на мозг все сильнее.

«Завтра. Все завтра», – подумала я, отключая ноутбук.

Часы показывали три часа ночи. Небо налилось свинцом, и поднялся сильный ветер. Он свистел в щелях рам, зарождая в моей душе тревогу. Когда я подошла к окну и выглянула наружу, чтобы посмотреть – что происходит с погодой, то увидела, как макушки деревьев, растущих у дома напротив, наклоняются к самой дороге. Я глубоко вздохнула и резко задернула шторы, стараясь не обращать внимания на протяжный вой ветра.

Давно в Лондоне не было такого мощного урагана. И ведь ничего его не предвещало – прогнозы не обещали ненастья. Наоборот, трубили, что нас ожидает по-настоящему прекрасная погода. Ну и где она?

Везде один обман.

Пока порывистый ветер грозил вырвать деревья с корнем, а капли дождя оставляли на земле вмятины, как после обстрела, я лежала в маленькой тесной комнате на старом диване и думала, что предложение Джейн – та еще задачка.

Я забылась сном ближе к рассвету. Шум за окном и шум в голове долго не давали уснуть. Хотя больше всего меня беспокоили внутренние метания. Я думала, что растеряла журналистскую хватку и сейчас мне не остается ничего другого, как сложить руки, вздохнуть и сказать себе: «Остановись».

Но сдаваться – не моя философия.

Перед рассветом, прислушиваясь к буре снаружи, я успокоила шторм в сердце: поклялась, что сделаю все ради своей мечты. Возможности созданы не для того, чтобы их упускать. Если великий и могучий «Таймс» решил дать мне шанс… что ж, я приму вызов со всей страстью.

Засыпая, я пообещала себе, что завтра обязательно найду эксклюзивное событие или особенного человека, написав о котором, я смогу с высоко поднятой головой называть себя частью мира СМИ.

3

Я проснулась под монотонный стук дождя о водоотлив. Не в силах разлепить веки, поморщилась и перевернулась со спины на бок. Через пару минут я все-таки открыла глаза и уставилась на штору – она наглухо закрывала от меня внешний мир.

В комнате стоял полумрак.

«Ну и где ваша прекрасная погода? » – мысленно спросила я, свесив с дивана босые ноги. Холод паркета заставил поежиться, но, стараясь не обращать на него внимания, я подошла к окну и медленно раздвинула темную ткань штор.

Крупные капли стучали по стеклу, по карнизу. Они ударялись о лужи, создавая дождевые пузыри, которые будто бы говорили: «До смены в кофейне тебе придется сидеть дома».

Еще вчера утром мы договорились с Джеймсом посвятить всю первую половину сегодняшнего дня прогулке по парку. Но у лондонской погоды были свои планы на этот счет – она решила запереть меня в четырех стенах, будто бы я и так мало времени проводила в своей съемной квартирке.

Лужи разливались по улице подобно маленьким рекам. Мимо проехали две машины, пробежали несколько человек под зонтами. Они хмуро ступали по дождевой воде, хотя в детстве отдали бы все на свете, чтобы пробежаться по этой дороге под дождем, звонко смеясь.