Бездна Мурены - Михаил Сельдемешев

Едва не сбив с ног торчащего в проёме Повара, вбежал Бортинженер. Лицо его светилось от счастья. Почти тут же стихла сигнализация.

– Твоя работа? – капрал довольно глядел на Юрича, уже успевшего сграбастать своего картонного питомца.

– Угу. Пока Веня с санитарами носился, как угорелый, я ему в кабинете навигацию засадил. Она плохо входила – так я её легонько прихлопнул. Со скрипом и хрустом вошла заподлицо.

Лицо Штурмана исказила гримаса боли из сочувствия к дорогостоящей хрупкой технике.

– Теперь остаётся лишь ждать, когда автопилот корабля добросит нас до Суулуунского орбитального борделя, – после этих слов Зенита по отсеку прокатился вздох облегчения.

Повар в изнеможении опустился на кровать.

– Значит, пока отдыхаем? – с надеждой в голосе спросил он.

– Ни в коем случае. Дел у нас невпроворот.

Лыжников поморщился, закусив губу, но тут же взял себя в руки и вытянулся по струнке:

– Экипаж «Нулевого полупарсека» в вашем полном распоряжении! – отчеканил он.

– Прежде всего нам следует упорядочить субординацию и идентификацию, – заявил капрал.

– Это – раз плюнуть. – Повар в своём стремлении угодить немного переигрывал, но Зенит не обращал внимания.

– А не то у нас полный разброд после анабиоза: полупарсеки, Русланчики какие-то, Андрюхи, санитары и прочая белиберда. Дисциплина на корабле – залог успеха всей миссии.

– И чистота в казарме, – добавил Бортинженер, выгуливающий Виталика в проходе.

Он отвесил пинка валяющемуся на полу Диперу. Тот от неожиданности хрюкнул и перебрался на кровать.

– Чтобы все привыкли к своим настоящим именам и должностям – к униформе прикрепим опознавательные таблички. С настоящими, подчёркиваю, именами.

Капрал взял с тумбочки Бортинженера листы бумаги, нарвал их на квадраты и каждый перегнул пополам. Один из них он вставил себе в нагрудный карман пижамы.

– Вот тут будут написаны имена и должности, пока вы перестанете путаться. – Зенит постучал пальцем по ещё пока пустой бумажке.

– О, я сейчас себе напишу! – Штурман схватил бумажку с фломастером и выскочил из палаты прежде, чем капрал успел его остановить.

– Бортинженер, писать будешь ты, – распорядился Зенит. – Печатными буквами.

Тот взял в руки одну из бумажек и фломастер.

– Пиши – «Эндрю Лыжников», – продиктовал капрал. – В скобках – «повар Нулевого парсека».

– Эндрю? – удивлённо переспросил Повар. – Это про меня?

– Так точно, – заверил его Зенит.

Бортинженер безуспешно попытался отобразить услышанное на листке и с суровым видом повернулся к Врачу:

– Ты, падла, опять мои фломастеры вынюхал?

Шлемофонцев опустил глаза и замер. На его счастье, нашёлся фломастер, который писал хорошо.

– «Нулевой парсек» – слишком длинно, не влезет на бумажку, – предупредил Юрич.

– Пиши тогда сокращённо: ноль и «П», – нашёлся капрал.

Закончив первую бирку, Бортинженер передал её Повару, который тут же нацепил бумажку на пижаму на зависть обступившим его коллегам.

– Я тоже хочу! – тянул руку вверх Р-Нат, словно прилежный ученик на уроке.

– Тебе не надо – у тебя и так имя на униформе, – огорчил его Зенит.

– Но должности же нет!

– Должность тебе пока не назначили, ты новобранец.

Врач расхохотался:

– Безухен де шуле!

– С-с-с! – обиженно зашипел на него Р-Нат. – Сам ты безухий!

– Следующий – «Серджио Шлемофонцев (врач 0П)», – повысил голос капрал, давая понять, что времени на препирательства нет.

– Серджио! – Бортинженер прыснул от смеха, оформил бирку и передал её Врачу.

Тот подвесил бумажку к карману, изобразил руками выворачивание рукоятки акселератора на мотоциклетном руле и принялся имитировать звук мотора: «Джиу! Джиу! ». Звук так понравился Командору, что «мотоциклы» заработали в унисон. Зениту пришлось швырнуть подушки, чтобы заткнуть обоих.

– «Бак Ровский», – продиктовал он, добившись тишины. – Это не одна фамилия, как вы ошибочно считали. Бак – имя, Ровский – фамилия. «Биолог 0П».

– Держи, бачок. – Бортинженер протянул бумажку Биологу.

– Спасибо, что написал зелёным. – Тот поднёс её ближе к окну и прищурился. – Мой любимый цвет.

– Вообще-то это синий, – возразил Юрич.

– Ты путаешь. Синий я бы сразу узнал. Терпеть его не могу.

Бортинженер лишь пожал плечами. Дальтонизм Бака Ровского ни для кого не являлся секретом. Он вообще с трудом различал предметы.

– Далее – «Дипер (командор 0П)», – продолжил назначения Зенит.

– Просто Дипер, без имени? – уточнил Бортинженер.

– У него это и имя, и фамилия. У тебя, кстати, тоже. Пиши: «О'Юрич (бортинженер 0П)». Между «О» и «Ю» значок апострофа.

– О, Юрич! – томно протянул Повар. – Тебе так сегодня фемины будут восклицать. Если не оплошаешь с перловки.

– Ты о себе побеспокойся, – ухмыльнулся Бортинженер. – Мыла заточи.

– Так, кто у нас остался? – огляделся капрал, когда на его кармане тоже примостилась бирка с надписью: «Володий А. Зенит (капрал 0П)».

Словно в ответ на его вопрос в проходе возник сияющий Штурман. Р-Нат вслух по слогам прочитал надпись на его бирке: «леваП вонахаП». По отсеку прокатился хохот. Не поняв, в чём причина осмеяния, Штурман вывернул шею, чтобы прочитать, что у него написано на бумажке поверх кармана. И тут же принялся хихикать за компанию:

– Вышел из борделя с интегралом Дюамеля! Это ж я в туалете перед зеркалом писал, чтобы ровнее было.

– Иди переписывай, остолоп. – Хохочущий Эндрю утёр слезу.

– Ничего не надо переписывать, – остановил Зенит развернувшегося на выход очкарика. – Тебя именно так и звали. Штурман лицезрел свою нашивку в отражении барокамеры анабиоза. Вот и решил ошибочно, что он «Паханов Павел». Вбил в себе в голову. О'Юрич, допиши штурману Вонахапу его должность и подразделение.

Бортинженер взял фломастер, вывел на бумажке Штурмана требуемое и хлопнул того по плечу:

– Левап, блин!

Какое-то время члены экипажа ходили друг перед другом, читали, кто есть кто, и запоминали.

– Только вот «ноль-пэ» всё равно читается, как «ОП», – посетовал Лыжников. – «Отряд придурков» или «общество паралитиков». Засмеют нас шахтёры да туристы в столовой.