Годы. Мили. Судьбы - Георгий Васильев

Генерал-майор береговой службы А. Н. Татаринов,

в 1930–1934 гг. комиссар и начальник Военно-морского училища им. М. В. Фрунзе

В то же время он искренне заботился, чтобы мы были хорошо накормлены, чисто и аккуратно одеты и обуты. Начальников, замеченных в недостаточной заботе о подопечных, он распекал, как мальчишек. Решения по устранению замечаний, кому и что заменить в одежде и обуви, принимал на месте, и они исполнялись незамедлительно. Это оправдывало в наших глазах резкость генерала в отношениях с подчиненными.

2 декабря 1934 года на построении объявили: в Смольном злодейски убит член политбюро, секретарь ЦК, секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Больше никто ничего об этом событии не слышал и объяснить произошедшее не мог. В Ленинград приехал Сталин. Он шел за гробом в серой шинели, а мы с винтовками без патронов стояли на Литейном проспекте, обеспечивая безопасность. Похоронили Кирова в Москве. В 1989 году были опубликованы воспоминания А. Орлова, бывшего работника НКВД. Он утверждал, что убийство С. М. Кирова было организовано по заданию Сталина сотрудниками НКВД, которым руководил Г. Ягода. Убийца Николаев был расстрелян, руководители ленинградского НКВД осуждены на 3–4 года лагерей. Отбывали срок на Колыме в должностях начальников «Даль-строя». В конце тридцатых годов их всех расстреляли. Ягода был расстрелян в 1938 году.

С нетерпением мы ждали первых зимних каникул. Хотелось съездить домой, встретиться с мамой, братьями, сестрами и друзьями. Приехал на станцию Березайку утренним поездом. Не помню, кто первый сообщил мне новость, потрясшую поселок. Погиб мой друг Павлик Иванов. После окончания школы ФЗУ он работал на железной дороге поездным слесарем. Накануне моего приезда, глубокой ночью, возвращался со свидания из деревни Корыхново, в 11 километрах от Березайки, и попал под поезд. Первая и самая нелепая потеря. После похорон просидели до позднего вечера у Кольки Кондратьева, вспоминали детские годы, нашу дружбу, погибшего товарища.

Появление человека в морской форме в Березайке было сразу замечено. Знакомые при встрече задавали много вопросов о флоте и морской жизни. Увы! Что мог ответить курсант первого курса? Десять дней пролетели быстро. Возвратился в Ленинград. Прошел в Экипаже карантин с осмотром на обнаружение блох, вшей и проверку состояния здоровья. Эти профилактические меры были обязательны для всех. Явился в училище. Учеба продолжилась.

В конце мая 1935 года закончили теоретические занятия по программе первого курса. Нас погрузили на буксир и доставили на большой трехмачтовый корабль «Комсомолец» для прохождения морской корабельной практики. До революции корабль назывался «Океан» и предназначался для штурманской практики гардемаринов Морского корпуса, а в советское время – для практики курсантов Военно-морского училища. Старое название сохранилось на его кнехтах и других частях. (Кнехт – парная тумба с общим основанием на палубе судна корабля или на причале для крепления тросов. )

Каждому определили место и обязанности по корабельному расписанию: при съемке и постановке на якорь, на ходу, при пожаре и поступлении воды. Распределили по кубрикам (помещение для жилья), койкам и бачкам (посуда и место для приема пищи). Для сна использовали подвесные койки – парусиновые гамаки – и пробковые матрасы, имевшие свой номер и хранившиеся в дневное время в свернутом состоянии на верхней палубе. Завтракали, обедали и ужинали в кубрике. На каждые 6–8 человек выдавался медный, луженый изнутри оловом бачок, с которым назначенный на день «бачковой» по команде являлся на камбуз. Там он получал первое, потом второе, хлеб и компот. Поддержание в чистоте бачков и мисок было его обязанностью. Столы, за которыми мы ели и занимались, складывались и крепились к подволоку (потолку).

Учебное судно «Комсомолец» («Океан»). 1935 г.

Началась наша первая корабельная служба. В течение нескольких дней осваивали обязанности по корабельным расписаниям. Потом загрузили корабль углем. Погрузка угля – работа авральная, тяжелая, азартная. В авральных работах участвуют все члены экипажа. Руководил старпом (старший помощник командира корабля). Оркестр играл бодрые марши. На берегу или барже совковыми лопатами моряки насыпали уголь в мешки. Два человека бросали их на спины курсантов-носильщиков, которые один за другим, гуськом по сходне или трапу поднимались на верхнюю палубу. Там высыпали уголь в люки угольных ям. Темп движения, вес мешков были одинаковыми для всех. От переноски мешков освобождались только радисты и больные, их ставили на вахту или рабочими на камбуз. Полную загрузку корабля углем проводили за 4–5 часов. Потом корабль чистили, команда отмывалась, прихорашивалась.

Наконец мы вышли в море. Прошли по Финскому заливу мимо островов и побережья Финляндии и Эстонии. До 1940 года Советскому Союзу принадлежала только восточная часть Финского залива. На юге граница проходила чуть западнее Лужской губы, на севере – восточнее маяка Стирсудден. Маяк носит шведское название, которое в переводе означает Указующий мыс. Построил маяк инженер-подполковник Большаков с помощью эстонских рабочих в 1873 году.

Маяк Стирсудден. Фото до 1941 г.

Маяк Стирсудден в наше время. В нем расположен музейистории маяка

Трехмильная полоса у побережья и островов была территориальными водами Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы. По Балтийскому морю дошли до Датских проливов и повернули на обратный курс. В иностранные порты не заходили. В бинокли пытались разглядеть, как выглядит заграница, но кроме шпилей Ревеля (Таллинна), что-либо увидеть не удалось. Финские и Эстонские острова, вблизи которых мы проходили, были пустынны. В какой-то мере мы поняли, что такое корабельная служба, когда корабль находится в открытом море. Нам дали возможность посмотреть на мир, простирающийся дальше 12-й линии Васильевского острова.

Вторая половина практики проходила на крейсере «Аврора». В то время он еще не был священной реликвией Октябрьской революции. Это был устаревший крейсер, пригодный только для практики курсантов.

Крейсер «Аврора» в наши дни. Фото В. Д. Доценко

Целый месяц мы простояли на восточном рейде у Кронштадта. Курсанты старших курсов упражнялись в артиллерийской стрельбе по щиту, который таскал катер, а мы знакомились с организацией службы боевого корабля. Однообразие якорной стоянки периодически прерывалось угольными погрузками. Издалека мы смотрели на мощные линкоры, стоявшие на Большом рейде и стремительные эскадренные миноносцы типа «Новик», входившие и выходившие из Средней гавани Кронштадта.

После корабельной практики вернулись в училище. Те, кто не имел задолженностей по учебе, отправились в отпуск. Отпуск провел вместе с Колей Бобковым, сначала у меня Березайке, а потом на станции Столбовая под Подольском у его матери. В 1935 году училище перевели в категорию высших учебных заведений, срок обучения увеличили до 4 лет, ввели специализацию. С этого года начали готовить офицеров по специальностям: артиллеристы, штурманы-надводники, минеры-под-водники, минеры-надводники, гидрографы, летчики-наблюдатели. Корабельных инженеров-механиков для надводных кораблей и подводных лодок со сроком обучения 5 лет готовило училище им. Дзержинского, размещенное в здании Адмиралтейства. Между курсантами этих училищ существовала многолетняя неприязнь. Связистов готовило Военно-морское училище связи имени С. К. Орджоникидзе в Ленинграде. Позже его перевели в Петродворец и дали имя российского изобретателя радио А. С. Попова. Командный состав для береговой артиллерии флотов готовило Севастопольское училище имени ЛКСМУ (Ленинского коммунистического союза молодежи Украины).