Господин мертвец. Том 1 - Константин Соловьёв

    Кристофер Ланзер, «Моя Амазония»

Дирк любил предрассветные часы. Именно для этого момента суток природа припасла особенные краски, частью изменив уже существующие, а частью придумав новые, нигде более не встречающиеся. Холодный серый шелк неба, встречая рассвет нового дня, приобретал самые разные оттенки. То он был серым, как только что извлеченные из ящиков снаряды. То серым, как выхлопные газы «Мариенвагена». То серым, как кожа остывающего мертвеца. Каждый новый оттенок напоминал о чем-то своем, и, смешиваясь на этом гигантском холсте, тысячи серых оттенков рождали захватывающую дух картину, трепещущую, зыбкую и ежесекундно меняющуюся.

И еще запах.

Рассвет для Дирка всегда пах сталью, мокрой ледяной сталью, которую вытащили из ножен. Тревожный запах, подстегивающий все чувства. Это было время «Веселых Висельников», и каждый из замерших в траншее мертвецов особенным образом чувствовал его зов.

Иногда Дирк пытался понять, было ли это чувство вложено в них тоттмейстером или же за долгие месяцы и годы оно просто стало частью их. Ожидание битвы на рассвете. Внутреннее напряжение – когда собственные руки, держащие оружие, кажутся отлитыми из металла, а в голове легко звенит крохотный молоточек, отстукивающий последние секунды перед командой.

«Веселые Висельники» всегда атаковали на рассвете. Это было частью их традиций и своеобразного боевого кодекса. На рассвете человек наиболее уязвим. Свинцовое небо прижимает его к земле, и рожденный в первых лучах солнца воздух кажется ледяным, пробирающимся в тело и крадущим драгоценные крохи тепла. Все живое ослаблено в предрассветный час.

Дирк сидел в траншее, привалившись спиной к земляной стене. Холодные краски рождающегося дня изукрасили землю, преобразив изрытое воронками поле. Теперь оно казалось призрачным, нереальным. В нем что-то пощелкивало, трещало – то ли просыпались ранние насекомые, то ли ветер играл в молодой траве. Дирк любил такие минуты. Ему нравилось наблюдать за тем, как рассвет меняет все вокруг, подготавливая его к появлению солнца. Мир, которого коснулся рассвет, уже выглядит не так, как вчерашний. Небо создано из свинца, серебра и стали. И растянутые в нем облака кажутся плоскими, ненастоящими.

«Веселые Висельники» сидели в передней траншее, сжимая в руках оружие, и ждали команды. Часы Дирка показывали без восьми минут четыре утра. Это значило, что все скоро начнется. Он в очередной раз ощутит бьющий в лицо воздух, треск травы под ногами, глухое уханье чужих шагов. Еще один забег наперегонки со смертью. И Госпожа вновь будет смотреть на него, улыбаясь. Раздумывая, не прибрать ли излишне шустрого унтера, не унести ли его от хлопот и тревог в свое липкое, как логово земляного паука, царство.

Дирк ощущал беспокойство, и это беспокойство странным образом было ему приятно. Даже усидеть на месте в такую минуту было сложно. Хотелось действий, хотелось чувствовать, как тело пересиливает привычную нагрузку, как отдается в плече удар и как лопается чья-то голова под ним.

– Сидите здесь, – сказал он Карлу-Йохану, который привалился к брустверу и внимательно изучал поле в бинокль. – Я пройдусь, посмотрю.

В этом не было необходимости, его заместитель проверил все еще полчаса назад. А если Карл-Йохан сказал, что все нормально, это значило, что волноваться не о чем. Но сейчас Дирку надо было пройтись, прогоняя лишнее напряжение, и он отправился по траншее, разглядывая своих бойцов.

Они уже надели доспехи и преобразились. Вчерашние пехотинцы в неказистой форме, теперь они выглядели куда как внушительнее. Тяжелая сталь облекла их фигуры особенной грацией, сделав еще менее похожими на людей. Теперь они были похожи на выкованную в адском горниле армию големов. Бездвижных, замерших, стиснувших свое грозное оружие. И Дирк знал, что скоро услышит звук, который нарушит эту обманчивую неподвижность, швырнет вперед стальные цепи – на огонь, на смерть, на влажный треск костей и запах сгоревшего пороха.

Цвет доспехов был серым, таким же, как их мундиры, избранный цвет «Веселых Висельников», когда-то определенный им самим тоттмейстером. У серого цвета есть тысячи различных оттенков, и едва ли половина их известна человеческому глазу. Дирк не знал, как называется этот оттенок и есть ли у него название, но он всегда ощущал с ним странное родство.

Серый цвет «висельников» был особенным цветом. В нем чувствовалась сила, глубина, мощь. Это был цвет некрашеной брони или ледяной поверхности зимнего моря. Цвет, который нес опасность и вместе с тем равнодушие. Он не был крикливым, в отличие от багровой раскраски «Адских Керберов», или нарочито грозным, как зловещие черные и красные полосы «Чумных Гончих». В нем не было переливающихся павлиньих цветов гордых «Южных Утопленников» и сложных переплетающихся узоров «Истлевших», от которого кружится голова.

Серый цвет знаменовал собой не доблесть в бою или адское пламя, он был отсутствием всякого цвета и был символом предрешенности, той силы, с которой невозможно бороться. Дирк полагал, что, если у Госпожи и есть чертоги, они окрашены именно в этот цвет. Холодный и мертвенный серый оттенок. Оттенок рассветного неба перед боем. Оттенок стали.

Траншея на этом участке была не широка, и «висельникам» приходилось сидеть неподвижно, чтобы не мешать друг другу. В доспехах каждый из них походил на великана, да и являлся им.

Восемьдесят килограмм толстой крупповской стали обладают способностью делать из человека нечто такое, с чем не хочется находиться рядом. Огромные литые нагрудники, лишенные каких-либо обозначений или гербов, способные выдержать пулеметную очередь. Массивные полукруглые наплечники, каждый из которых мог служить защитным куполом для легкой пушки. Спинные пластины, налегающие одна на другую и образующие увеличенное во много раз подобие рачьей шейки, защищающее позвоночник. Тяжелые стальные поножи. Кованые сапоги с острыми носами, способные пробить насквозь человека. Трубчатые наручи с хитроумными фиксаторами. Латные рукавицы, потертые от долгого употребления. Все это не только походило на средневековый рыцарский доспех, но по своей сути и являлось его современной копией, усовершенствованной специалистами Чумного Легиона и немного доработанной. Обычный человек, навьючь на него столько стали, не смог бы сделать и пяти шагов, не говоря уже о том, чтобы взять в руки оружие и сражаться. Но для «висельников» этот вес не был излишним.

– Надеть шлемы! – приказал Дирк, и похожий на эхо отзвук его голоса побежал по траншее – это бойцы передавали его дальше. Вслед за этим раздался негромкий лязг железа.

Шлемы «висельников» были выполнены в виде стилизованных стальных черепов. Большие и тяжелые, с узкими прорезями-глазницами, они надежно защищали самую уязвимую часть их тела. На шлемах не было ни рогов, ни плюмажей. Мейстер Бергер полагал, что красота всякого оружия таится в его свойствах, и нет нужды украшать то, чья задача лишь нести смерть. В этом «висельники» были полностью с ним согласны. Единственными отметками на их доспехах были эмблема роты на правом плече, черная петля с узлом Линча и тринадцатью шлагами [21 - Узел Линча – висельная петля. Шлаг – оборот троса. ], а также обозначение взвода на левом. Ничего лишнего. Ничего из того, что не имеет в своей основе прямого назначения.