Захватывающие деяния искрометного гения - Дэйв Эггерс

– Где вы работаете?

– Я еще не нашел работу.

– Вы учитесь?

– Нет.

– А это ваш… сын?

– Брат.

– Ага. Ясно. Мы дадим вам знать.

Мы не знали, где найти пристанище. У новой школы Тофа не было своих автобусов, так что с самого начала стало ясно что, где бы мы ни поселились, мне придется самому отвозить и забирать его. В конце июля, когда встал вопрос о жилье на осень, мы раскинули сеть предельно широко, рассматривая, по крайней мере вначале, едва ли не каждый район в Беркли, Олбэни и Окленде. Подсчитав свои возможности: мой доход – полагая, что когда-то он станет реальностью, – и социальную страховку Тофа – ему полагается ежемесячная сумма, примерно равная той, что тратили бы на него родители, – мы поняли, по карману нам примерно 1000 долларов в месяц, и начали поиски.

Мы были поражены мрачной реальностью нашей новой жизни. Не будет больше ни холмов, ни видов – тот съемный дом был странной случайностью. У нас не будет ни гаража, ни стиральной машины, ни сушилки, ни посудомоечной машины, ни измельчителя отходов, ни шкафов, ни ванной. В некоторых домах, что нам показывали, не было даже дверей в спальнях. Я чувствовал себя ужасно, чувствовал личную ответственность; я начал смотреть дома без Тофа, чтобы избавить его от мучений. Мы чувствовали упадок. В Чикаго у нас был дом – просторный дом с четырьмя спальнями и двором – за домом ручей, огромные столетние деревья, невысокий холм, рощи. Потом появилось съемное жилье – золотой дом на холмах, весь из стекла и света, с видом на всё – горы, океан, мосты. А теперь, отчасти из-за раскола в нашей коммуне, – Кэти не хочет жить вместе со всеми нами, Кирстен и мне надо немного пожить по отдельности, мы с Бет, как любые взрослые брат и сестра, имеющие за спиной какую-никакую историю совместной жизни, отдаем себе отчет в том, что если и впредь останемся под одной крышей, кого-то из нас найдут в крови и с увечьями, – нам придется мириться с иными, куда более скромными условиями существования. Бет будет жить одна, Кирстен снимет комнату на пару с кем-то, кого нашла по газетному объявлению, мы с Тофом подыщем себе двухкомнатную квартирку недалеко, но не слишком близко, от кого-нибудь из них или от обеих.

Мне хотелось пожить в лофте. Много лет я представлял свое первое жилье после окончания колледжа – огромное пространство, высокие потолки, потрескавшаяся краска на стенах, кирпичная кладка, водопроводные трубы и батареи – большое открытое пространство, где бы я рисовал, расставлял огромные холсты, разбрасывал всякое барахло, может, повесил бы баскетбольное кольцо, залил льдом крохотную хоккейную площадку. Лофт должен быть у Залива, парка, станции метро, продуктового магазина и всего такого. Я позвонил по объявлениям в Окленде.

– И как сам район? – задавал я вопрос.

– Да, честно говоря, так себе. Но на нашем участке есть ворота.

– Ворота? А как насчет парка?

– Парка?

– Ну да, со мной восьмилетний мальчик. Так есть там какой-нибудь парк неподалеку?

– Ой, пожалуйста, ну, о чем вы вообще?

Даже когда мы смирились с перспективой одноэтажного дома с двумя спальнями на равнине, люди были к нам недобры и неприветливы. Я-то ожидал распростертых объятий, благодарности за то, что мы – трагические посланцы Господа Бога – спустились с небес, чтобы поселиться в этих жалких домишках. А нас встречают с чем-то очень похожим на равнодушие.

В самом начале поисков мы наткнулись на предложение – Северный Беркли, две спальни, двор – и позвонили; собеседник откликнулся с полным энтузиазмом, определенно без злобности в голосе. И вот теплым солнечным днем мы поехали к нему. Добравшись, вышли из своей маленькой красной машины, направились к входу; он ждал нас на крыльце, и вид у него был явно растерянный.

– Это и есть ваш брат?

– Да.

– Та-а-ак, – с трудом выговорил он, как если бы «а-а-а» было яйцом, которое он вытаскивал изо рта. – Понимаете ли, я думал, вы оба постарше. Вам сколько лет, ребята?

– Мне двадцать два. Ему девять.

– Но в своей заявке вы указали, что у него есть свой доход. Не понимаю, как это может быть.

Я объяснил ему, как работает система социального страхования. И про наследство рассказал. Я держался непринужденно, подчеркивая, что мы прекрасно понимаем некоторую необычность ситуации, но теперь, раз все уже прояснилось…

Он склонил голову набок, скрестил на груди руки. Мы все еще стояли на подъездной дорожке. В дом нас не пригласили.

– Слушайте, ребята, не хочу тратить ваше время. На самом деле я ищу супружескую пару, желательно пожилую.

Порыв ветра принес запах белых цветов, которые росли здесь повсюду, как их – рододендроны?

В электричке на матч «Окленд Атлетикс» [49 - «Окленд Атлетикс» – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола. ], мы – Тоф и я – сидели рядом и читали, напротив нас – молодая женщина, латиноамериканка чуть старше меня, с дочерью чуть младше Тофа. Женщина невысокая, в белой рубашке, накручивает на палец волосы девочки, та пьет сок из пакетика. Они могли быть сестрами, с разницей в возрасте, большей, чем у меня с Тофом, – или… могла ли она быть ее матерью? Если ей двадцать пять, а девочке семь… Вполне возможно. Очень милые. Кольца у женщины не было. Интересно, подумал я, а что, если нам поселиться вместе? Она бы все поняла. Она уже знает, как это бывает. Мы могли бы вести хозяйство вместе. Это было бы здорово: разделим обязанности, дети всегда под присмотром. Тоф с девочкой подружатся, а со временем, может, и поженятся… Возможно, и мы с этой женщиной будем вместе. Но судя по виду, у нее есть мужчина. Или нет? Уверенный взгляд. Спокойствие. Не просто мужчина, но еще и хороший человек. Сильный к тому же. Зарабатывающий себе на жизнь тем, что таскает тяжести. Во всяком случае, мог бы этим заработать, если бы захотел. Она наматывает и наматывает колечки волос девочки себе на палец, плотнее и плотнее, и… Впрочем, необязательно впадать в романтику. Можно просто устроить благополучное хозяйство. Ее мужчина – допустим, его зовут Фил – все поймет и присоединится. Но жить с нами не будет. Это уж слишком. И на ночь оставаться не будет. Не хочу видеть его нижнее белье и его ни после ванны, ни после душа. А может, у нее никого и нет. Фил уехал. Фила призвали в армию. Фил – гражданин Перу, и его призвали в армию, нам его жаль, но такова жизнь, извини, Фил. Итак. Как мы обставим дом? Это проблема. Но я буду с ней соглашаться. Да, соглашаться. Заживем с помощью этой женщины спокойно и счастливо, они с Тофом улягутся на ковер и будут вместе читать какую-нибудь книгу – ради этого можно со всем соглашаться.