Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

– Приветствую вас, – просто сказал Уимез, его лаконичность была прямо противоположна красноречию Ранека. – Вы работаете с камнем?

– Да, обработка кремня стала моим ремеслом, – ответил Джондалар.

– Я принес с собой несколько прекрасных образцов. Недавно мы нашли новые выходы кремня и откололи несколько свежих желваков прямо из меловых отложений.

– А у меня в запасе есть отбойник и хорошая проколка, – сразу заинтересовавшись, сказал Джондалар. – А вы пользуетесь проколками?

Осознав, что разговор принял чисто профессиональное направление, Ранек со страдальческим видом взглянул на Эйлу.

– Я мог бы предугадать, что это случится, – заявил он. – Знаешь, какое ужасное бытие уготовано человеку, если он принадлежит к очагу гениального мастера по обработке кремня? И хуже всего не то, что тебе постоянно приходится вытряхивать осколки камня из одежды или постели, а то, что тебе прожужжат все уши этими каменными разговорами. А уж с тех пор, как Дануг проявил некоторый интерес к этому ремеслу… В общем, с тех пор я слышу только одну песню: камень, камень, камень… – Добрая усмешка Ранека противоречила его сетованиям, и, очевидно, все не раз слышали его шутливые жалобы, поскольку никто, кроме Дануга, не обратил на них никакого внимания.

– Я не знал, что это так раздражает тебя, – огорченно сказал юноша.

– Да не слушай ты его шуточки, – успокоил Уимез Дануга. – Неужели ты не видишь, что Ранек просто распушил хвост перед хорошенькой женщиной.

– Сказать по правде, Дануг, я очень благодарен тебе, – заявил Ранек, чтобы уменьшить огорчение Дануга. – Хорошо уже то, что ты пошел к нему в ученики, иначе он постоянно приставал бы ко мне, надеясь, что я пойду по его кремневым стопам.

– Ишь чего вспомнил. Это было давно, когда мы еще только вернулись из долгих странствий. А дома я быстро понял, что ты питаешь интерес лишь к тем орудиям, которыми можно резать бивни, – заметил Уимез и, хитро улыбнувшись, добавил: – И уж если ты жалуешься, что тебе колко спать на кремневых отщепах, то лучше давай поговорим о том, сколько костяной пыли оседает на нашу еду.

Два этих совершенно непохожих человека обменялись добрыми улыбками, и Эйла с облегчением поняла, что они шутят, поддразнивая друг друга лишь на словах. Она также отметила, что, несмотря на разный цвет их кожи и экзотические черты лица Ранека, у этих мужчин – одинаковые улыбки и сходная пластика движений.

Вдруг из земляного дома донеслись громкие крики:

– Лучше уж помолчи, старуха! Это касается только меня и Фрали…

Разъяренный голос принадлежал мужчине из шестого, предпоследнего очага. Эйла вспомнила, что уже познакомилась с ним.

– Не пойму я, почему она выбрала тебя, Фребек! Моя бы воля, так никогда бы вам не бывать вместе! – визгливо кричал ему в ответ женский голос.

Вдруг тяжелый входной занавес отлетел в сторону и из дома выбежала старуха, тащившая за собой плачущую молодую женщину. Следом появились два озадаченных мальчика: один – лет семи, а второму не было и двух лет, поскольку он еще даже не носил штанов и неуверенно ковылял за братом, посасывая палец.

– В том-то и беда. Она слишком долго слушалась тебя. И почему ты вечно суешь нос не в свои дела? !

Мамутои спокойно продолжали свои разговоры, как будто ничего не случилось, – они уже давно привыкли к их ссорам. Но Эйла изумленно взирала на Крози. Ни одна женщина клана не могла позволить себе вот так спорить с мужчиной.

– Фребек и Крози опять что-то не поделили, не обращай внимания, – сказала Трони.

Эйла вспомнила, что видела эту женщину, кормившую грудью ребенка, в пятом очаге. Этот Олений очаг располагался сразу за очагом Мамонта, где поселили их с Джондаларом.

Когда им показывали жилище, Эйла успела немного поговорить с этой симпатичной молодой женщиной, и ей захотелось познакомиться с ней поближе. Торнек, муж Трони, поднял трехлетнего малыша, прижимавшегося к матери; отец пока не испытывал особой любви к своему маленькому сыну, захватившему все права на материнскую грудь. Они были дружной и любящей молодой парой, и Эйла порадовалась, что именно они живут по соседству. Там же жил Манув, который завел с Эйлой разговор во время дневной трапезы и рассказал, что раньше он был хозяином пятого очага, пока Торнек еще не достиг зрелости, и что двоюродный брат Мамута был мужем его матери. Еще он порадовал ее, сказав, что проводит много времени у четвертого очага. Эйла всегда с особым трепетом относилась к пожилым людям.

Однако соседство с другой стороны – третий очаг – немного тревожило ее. Там, в Лисьем очаге, жил Ранек. Эйла не могла сказать, что он ей не понравился, но вот Джондалар относился к нему довольно странно. Правда, в этом помещении мужчин было всего двое. И поскольку они занимали мало места, то второй очаг, где жили Неззи, Талут и Ридаг, был совсем близко. Эйле понравились и другие дети Львиного очага: Лэти и Руги – младшая дочь Неззи, почти ровесница Ридага. А только что она познакомилась с Данугом, который тоже показался ей довольно симпатичным.

Талут подошел к Эйле вместе с высокой, крупной женщиной, за которой следовали Барзек и куча ребятишек, поэтому Эйла решила, что это одна семья.

– Эйла, я хочу представить тебе мою сестру Тули из очага Зубра, она является вождем Львиной стоянки, так же как и я.

– Я рада познакомиться с тобой, – сказала женщина, протягивая руки в традиционном жесте. – Именем Великой Матери я приветствую тебя на нашей земле.

Как вожди, брат и сестра были равны по статусу, и она с большим удовольствием исполняла свои обязанности.

– Я приветствую тебя, Тули, – ответила Эйла, пытаясь приглушить изумленный блеск своих глаз.

Когда Джондалар впервые поднялся с постели после болезни, она с удивлением обнаружила, что он выше ее ростом. Но сейчас Эйла была совершенно потрясена, увидев еще более высокую женщину. Живя в клане, она привыкла считать, что людей выше ее просто не существует. Однако помимо роста Тули отличалась могучим телосложением. Пожалуй, в этом плане с ней мог соперничать только ее родной брат. Ее гордый вид и величественная осанка отлично гармонировали с физическими данными и с неоспоримым достоинством женщины, матери и главы стоянки, вполне довольной собой и своей жизнью.