Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

– Да, это я, – сказала она.

– Что ты делаешь здесь? – раздраженно спросил он.

А что она могла делать?

– Я хотела почувствовать тишину, дышала свежим воздухом и думала о тебе, – ответила она, постаравшись дать как можно более исчерпывающий ответ.

Такое объяснение оказалось неожиданным для Джондалара, хотя он, в сущности, и сам толком не знал, какой ответ надеялся получить. Он никак не мог разрубить тугой узел гнева и тревоги, эти чувства будоражили все его существо с тех пор, как появился этот темнокожий мужчина. Эйла, похоже, нашла его очень привлекательным, и Ранек постоянно поглядывал на нее. Джондалар пытался подавить свой гнев и убедить себя в том, что его собственное поведение просто глупо. Ей нужны новые друзья. Ведь он был всего лишь первым мужчиной, которого она узнала, но это вовсе не означало, что он останется единственным.

Однако, когда Эйла проявила явный интерес к прошлому Ранека, Джондалар весь вспыхнул от горячей ярости и одновременно содрогнулся от леденящего душу страха. Зачем она хотела узнать побольше об этом странном человеке, который так упорно разглядывал ее? Наверняка ее пленила его чужеземная внешность. И в тот момент высокий светловолосый мужчина едва смог подавить желание немедленно увести Эйлу от этих людей, а чуть позже сам расстроился из-за того, что едва не поддался этому собственническому порыву. Она имеет право выбирать себе друзей, и между ней и Ранеком были пока всего лишь приятельские отношения. Они ведь только разговаривали да смотрели друг на друга.

Когда Эйла одна вышла из дома, Джондалар, заметив, как сверкнули ей вслед черные глаза Ранека, быстро натянул свою парку и отправился за ней. Он увидел, что Эйла стоит у реки, и, сам не зная почему, внушил себе, что она думает о Ранеке. Поэтому ее ответ сначала поразил его, но затем он почувствовал облегчение и улыбнулся.

– Мне следовало помнить, что на свой вопрос я получу совершенно полный и честный ответ. Значит, ночная тишина и свежий воздух… ты – удивительная женщина, Эйла.

Она тоже улыбнулась ему, хотя не вполне понимала, что удивительного она сделала, но поскольку на его губах заиграла улыбка и голос вновь стал спокойным и радостным, то былое ощущение сердечной теплоты вернулось, и Эйла порывисто шагнула навстречу Джондалару. Несмотря на почти полную темноту и тусклый звездный свет, который позволял увидеть лишь общие очертания, Джондалар почувствовал скрытый смысл ее порыва и не замедлил с ответом. В следующее мгновение Эйла была уже в его объятиях, их губы встретились, и все сомнения и тревоги окончательно улетучились из ее головы. Она готова пойти за ним хоть на край света, жить с любыми племенами, принять их странные обычаи и традиции, только бы Джондалар всегда оставался с ней.

Оторвавшись от его губ, Эйла, прищурившись, посмотрела на него:

– Помнишь, я спрашивала тебя о принятых у вас знаках? Что мне следует сказать, когда я хочу, чтобы ты обнял меня и пронзил своим мужским копьем?

– Да, помню, – криво усмехнувшись, ответил он.

– Ты сказал, достаточно поцелуя или просто просьбы. Я прошу тебя. Можешь ли ты поднять свое копье?

Она была на редкость серьезна и искренна и настолько соблазнительна в этот момент, что он склонил голову и нежно поцеловал ее; его лицо находилось так близко, что она почти видела яркую синеву его лучащихся любовью глаз.

– Эйла, моя смешная и прекрасная женщина, – сказал он. – Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя?

Но, обнимая ее, Джондалар вдруг почувствовал себя виноватым. Если он так любит ее, то почему его смущает ее прошлое? Когда Фребек, тот вздорный человек, с отвращением отшатнулся от нее, Джондалару хотелось провалиться сквозь землю. Ему вдруг стало стыдно, что он привел ее и что ее могут принять за его подругу. Спустя мгновение он уже ненавидел себя за это. Ведь он любит ее. Как же можно стыдиться женщины, которую любишь?

Тот темнокожий мужчина, Ранек, совершенно не стыдился проявлять свои чувства. Как он смотрел на Эйлу, сияя белозубой улыбкой и поедая ее горящими черными глазами, в которых было столько веселого обаяния и откровенного желания. Видя, как Ранек смотрит на Эйлу, Джондалар с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на него с кулаками. И всякий раз, вспоминая об этих взглядах, он вновь закипал от гнева. Он так сильно любил ее, что ему была невыносима даже мысль о том, что она может предпочесть какого-то другого мужчину, которого не будет смущать ее прошлое. Он даже не предполагал, что вообще способен на такую безумную любовь. Но почему же тогда он стыдится своей возлюбленной?

Джондалар с жаром поцеловал ее, до боли сжимая в своих объятиях, и с почти безумным пылом покрыл поцелуями ее лицо и шею.

– Знаешь ли ты, милая, что чувствует человек, познавший наконец любовь? Эйла, ты даже представить не можешь, как сильно я люблю тебя.

Он был настолько серьезен и пылок, что она испытала какой-то болезненный страх – не за себя, а за него. Она любила Джондалара даже больше, чем могла выразить словами, но любовь, которую испытывал он к ней, была несколько иной. Его чувство было ненамного сильнее, но гораздо более требовательным и бросавшимся в глаза. Казалось, он боится потерять то, что считал своим собственным завоеванием. Тотемы, а в особенности могущественные тотемы, открывали путь к знанию и испытывали избранных ими людей именно таким страхом. Эйла попыталась найти способ, позволявший изменить направление излияния столь горячих чувств.

– Я смогу представить это, когда твое копье будет готово к бою, – сказала она с легкой усмешкой.

Но надежды Эйлы не оправдались, он не ответил на ее игривый тон. Вместо этого он начал неистово целовать ее, все крепче прижимая к себе, пока наконец Эйле не показалось, что сейчас у нее хрустнут ребра. Затем, зарывшись головой в ее парку, он проник под рубашку и, припав губами к ее груди, попытался развязать пояс, стягивавший ее кожаные штаны.

Никогда еще она не видела его таким неистовым и нетерпеливым, таким сгорающим от страсти. Обычно он бывал более нежным и внимательным к ее желаниям. Он знал ее тело лучше, чем она сама, и получал наслаждение от своих искусных любовных игр. Но на сей раз главным было его вожделение. Понимая, что ему нужно, она покорно отдалась на волю этого мощного изъявления его любви. Сейчас их чувственная жажда была одинаково сильной. Эйла ловко развязала пояс, и ее одежда упала на землю, затем помогла раздеться и ему.