Путь к золоту Рюрика - Виктория Лисовская

– А чего тут объяснять, и так все понятно! – влезла в разговор Кузнецова. – Вчера вечером тайно она сюда пробралась, увидела старинный артефакт, сфотографировала его. Скорее всего, отправила фото заказчику по электронке или по вотсапу, получила от него дальнейшие указания и на завтрашний день украла рукопись.

– Марина Эдуардовна, не будем делать скоропалительных выводов, надо разбираться во всем, – предостерег ее преподаватель. – Виноградова, я вас внимательно слушаю.

– Сергей Юрьевич, – начала Майя, но обращалась она только к Апраксину, полностью игнорируя Кузнецову. – Вчера вечером я зашла сюда, хотела у Марины Эдуардовны уточнить данные по количеству продуктов на сегодняшний день. Предполагалось, сегодня из деревни дополнительных рабочих приведут на раскопки, и мы с девчонками не знали, на них нужно готовить или нет. Короче, это неважно.

– Продолжайте, Виноградова.

– Я после ужина, часов в восемь, заглянула сюда, в палатку. Здесь никого не было, было пусто. На столе лежал план раскопок и рукопись. Я, каюсь, одним глазком в нее заглянула. Интересно же, видно, что это фрагмент древней летописи. Мы такие изучали во втором семестре, я по ним еще реферат делала. Ну вот, заглянула, там на древнерусском написано, чтобы все прочитать, расшифровать, я и сфотографировала ее, – быстро, на одном дыхании затараторила Майя.

Кузнецова недовольно фыркнула.

– Вам удалось расшифровать летопись? – удивился профессор.

– Ну да. Отдайте телефон, я вам зачитаю мой перевод Сергей Юрьевич протянул Майе мобильник.

Та немного покопалась в нем и начала читать, медленно и с выражением:

– «Была битва поздней осенью, на северном берегу Луги. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались двенадцать человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке Каменья с огнями, на южный берег Луги, где похоронили в большом кургане, в золотом гробу, и с ним сорок бочонков серебряных монет. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих двенадцать человек головами по кругу. На тот момент Рюрик оставался один. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит. От кургана к реке идет золотая цепь. Рюрика похоронили в пятой пучине по Луге, в шестидесяти верстах от Новгорода и в шестидесяти саженях от Луги».

Прочитав, она обвела всех внимательным взглядом.

Марина Кузнецова, все еще красная от негодования, стояла в углу, рядом прислонился молчащий Никита, профессор Апраксин рассматривал Майю, как будто видел ее первый раз в жизни:

– Виноградова, вы замечательно сделали перевод с древнерусского, я приятно поражен. Сами справились или кто помогал? – наконец-то спросил преподаватель.

– Сама, – кивнула синими дредами девушка.

– Да при чем тут сама не сама? Пусть ответит, куда она рукопись дела и для кого ее стащила? – негодовала Марина Эдуардовна.

– Мариночка, остыньте, вина девушки не доказана, рукопись она сфотографировала вчера вечером, вы должны были заметить дату и время фотографии, указанные на мобильном. Утром рукопись все еще была на месте, вы сами ее видели. В вотсапе Виноградовой никакой подозрительной переписки нет, – ответил на гневные выпады профессор.

– Переписку и удалить в вотсапе можно, – подал голос Котов.

В ответ получил уничтожающий взгляд Майи.

– Хорошо, все могут быть свободны до выяснения обстоятельств. Марина Эдуардовна, останьтесь, пожалуйста, еще на несколько минут.

Страницы старого письма…

«Мой дорогой друг, моя милая Лизонька, только вам могу доверить свои самые сокровенные мысли и чувства.

Каждый день, каждый час я считаю секунды до нашей новой встречи.

О Елизавета Михайловна, каждый вечер я вспоминаю тот замечательный день нашей первой встречи в моем родном Новгороде, когда вы прогуливались по набережной, а я с моим другом Р. навещал так некстати захворавшего поручика Студеного.

В тот миг, когда я вас увидел, я обомлел от восхищения вашей красотой, вашей ангельской внешностью.

И я сразу воздал молитву Богородице и всем святым апостолам, что я все-таки вас нашел, и теперь никогда не отпущу, и вы станете моей женой.

Я опросил всех знакомых, пока не узнал, кто вы и откуда, и в тот же вечер явился к вашему батюшке, купцу Михаилу Матвеевичу Т. , чтобы просить вашей руки.

Но, как вы знаете, мой социальный статус и захудалый дворянский род не произвел на вашего батюшку должного впечатления и почтения. Тот сообщил мне, что выдаст свою дочь Лизоньку только за обеспеченного человека, и я дал вам свое честное слово, что я заработаю много денег и обязательно женюсь на вас, мой ангел.

Сейчас я устроился в библиотеку фондов Академии наук, денег платят немного, но не это главное – я сделаю историческое открытие, которое перевернет всю науку, удивит все мировое сообщество. Я прославлюсь, сделаюсь знаменитым и богатым, и ваш батюшка с радостью и великодушием выдаст вас за меня, мой ангел.

Твой верный и преданный друг Б. Яновский».

1868 г. Санкт-Петербург

После того как за княгиней Мильфорд захлопнулась дверь, Аристарх Венедиктович, вкусно и обильно поев и обтерев губы льняной накрахмаленной салфеткой, внимательно пересчитал деньги аванса, выданного Надеждой Яковлевной.

– Аристарх Венедиктович, можно вопрос? – немного подумав, обратилась к хозяину Глаша.

– Да, можешь, спрашивай, – великодушно согласился он.

– Как вы можете брать деньги у клиентки, если сами не верите ни единому ее слову и подозреваете ее в покушении на убийство собственного отца, мошенничестве и клевете? – с негодованием спросила девушка.

– Могу брать, спокойно беру. Запомни, Глашенька, деньги всегда пригодятся. В любое время и в любом месте. Пока вина княгини Наденьки не доказана, она гуляет на свободе, а аванс я получил за свою работу, – еще раз пересчитав ассигнации, заявил Свистунов.

– Но, Аристарх Венедиктович, это же низко, неблагородно. Вы за деньги княгини ищете доказательства ее вины. Это же недопустимо! – ахнула Глафира.

– Ой, много ты понимаешь! Допустимо – недопустимо! Благородно – неблагородно! Твоя забота…

– Щи варить да рубашки стирать, – уныло докончила фразу Глафира. – Но все-таки, Аристарх Венедиктович, вы не дали девушке ни единого шанса. Вы хотя бы ознакомились с бумагами и дневником Бориса Яновского, там, я чувствую, разгадка.