Черный кузнец - Иар Эльтеррус

Слева кузнец заметил сапожника Мирко, незлого, как будто, мужика, известного всему городу растяпу, которому не раз помогал – тот жил очень бедно. Десять детей, как никак, попробуй их прокорми, хоть вообще без отдыха работай. Последний раз крыша у него дома прохудилась, да еще и зимой. У Микулы как раз были деньги, полученные за очередной заказ, так почему бы не помочь человеку? Помог, не жаль. А что теперь? Мирко выглядел каким-то диким зверем – перекошенное лицо, бороденка растрепалась, брызги слюны летят во все стороны, что-то воет – и нетрудно догадаться, что именно. Почему? Почему даже он поверил, что Микула колдун? ..

Взгляд раз за разом вылавливал из толпы людей, которых кузнец раньше считал друзьями. И все они выглядели не лучше Мирко, швыряли в клетку камни, проклинали «колдуна», желали ему сдохнуть помучительнее. И гнев Микулы постепенно становился все сильнее, огненной пеленой скрывая весь мир.

– Значит вот вы какие на самом деле? .. – по его щекам стекали слезы, но он не замечал этого.

Гнев рос, постепенно переходил в ярость, казалось, кузнеца наполнил ледяной огонь, каждая его жилка горела одновременно льдом и пламенем. Он больше не видел в собравшихся на площади горожанах людей. Не мог их воспринимать таковыми – зверье какое-то, не более. Наконец пузырь гнева прорвало, и из клетки донесся дикий рев:

– Я отрекаюсь от вас, люди! !! Будьте вы прокляты вовеки веков! !! Да падет на вас кара за невинную кровь! !!

И такой силой искреннего чувства были наполнены эти слова, что затронули древнее нечто, спящее далеко среди гор. Оно пробудилось и вслушалось в происходящее, быстро оценило увиденное и заинтересованно принялось ожидать развития событий. Похоже, трехсотлетний сон подошел к концу. Но судить пока рано, нужно еще поглядеть, что выйдет. Хватит ли у этого человека гнева и боли, чтобы пройти все, что он должен пройти. На первый взгляд – хватит. Но это только на первый…

Стражники вытащили из клетки бешено бьющегося Микулу, оттащили на помост и приковали к столбу над костром. Он немного подергался и замер, поняв, что вырваться все равно не получится. Когда кузнец поднял голову, отшатнулся даже палач – его единственный глаз наполнял такой нечеловеческий гнев, что видевших это людей затрясло.

– Создатель! – осужденный внезапно поднял взгляд вверх. – Ты же знаешь, что я невиновен! Так помоги же мне! Ты же Свет!

– Заткнись, гнида! – озлившийся на такую наглость стражник ударил осужденного древком алебарды, но тот не обратил на это ни малейшего внимания, он продолжал бросать в небо богохульства.

– Да пусть себе орет, – ухмыльнулся палач, хлопнув стражника по плечу. – Щас ему припечет, еще не так заорет…

– Значит, я безразличен тебе, Создатель? .. – хрипел Микула, корчась в путах. – Тогда я отрекаюсь от тебя! Слышишь? ! Я отрекаюсь от тебя и твоего Света! И будь ты вместе с ним проклят! !! Я больше не твой! !!

Если бы проснувшееся недавно нечто имело тело, оно бы удовлетворенно покивало. Похоже, этот действительно достоин. Хорошо бы, давно пора навести в этом злосчастном мире хоть подобие порядка, да только инструмента подходящего никак не попадалось.

Душа Микулы выгорала, корчась в невидимом никому белом огне, он отрекался от всего человеческого, всего, что было дорого ему еще вчера. Отрекался от веры, жизни, дружбы, любви, доброты, злобы и ненависти. Никто не понимал, почему это осужденный вдруг начал вести себя так. Большинство разочарованно подумало, что он сошел с ума и теперь не прочувствует до конца казнь. И опять ни один человек не посочувствовал! Трудно сказать как, но кузнец понял это и разъярился еще больше.

– Прими же мою душу, Владыка Тьмы, Зверь Ада! Прими ее Мать-Тьма! !!

Однако и Тьма ничего не ответила, напрасно Микула взывал к ней раз за разом. Несмотря на это, жажда отплатить палачам и убийцам все сильнее овладевала им. Гнев уже не бурлил, он бил фонтаном, захлестывал всю сущность кузнеца, превращал его в нечто такое, чему и названия-то нет в человеческих языках. Однако Тьма продолжала игнорировать неистовые призывы точно так же, как проигнорировал их Свет.

– Вот, значит, как? !. – нечеловеческий хохот разнесся над площадью, заставив людей потрясенно замолчать, уставившись на трясущегося, как в лихорадке, осужденного. – И тебе я не нужен? ! Что ж, я отрекаюсь и от тебя! Будь ты проклята, Тьма! !! Ты и твой Владыка! !!

Нечто далекое тоже зашлось в диком хохоте. Да! Наконец-то настоящий, не боящийся быть самим собой! Быть тем, кто он есть! А ведь всю жизнь держал себя в кулаке, только сейчас, когда его невинно осудили, осмелился выпустить свою суть наружу. Но это еще не все. Осталось последнее испытание…

– Поджигай! – вскочил Сергий, вне себя от гнева. – Он совсем сошел с ума!

Палач поклонился и поднес факел к основанию пирамиды дров. Они сразу занялись – были политы горючей жидкостью. Огонь сперва нерешительно, а затем все живее принялся пожирать дерево. Прикованного к столбу кузнеца скрыл густой дым.

Микула закашлялся, он уже чувствовал жар, но пока не сильный – в кузне порой куда жарче бывает. Но это только пока, огонь еще не добрался до его тела… Стоп, огонь. Он ведь всегда служил именно огню, как и любой кузнец… Так может попросить огонь, чтобы тот взял его тело, даровав быструю смерть? ..

Кузнец и сам не понял, что сделал в следующее мгновение – кажется, полностью открыл душу пламени, впустил его в себя, сделал своей сутью. Неудивительно, что он смог – ни привязанностей, ни веры, да и вообще ничего у него не осталось. Все отобрали. И от всего он отрекся, все отринул. Микула не обратил внимание на боль, когда огонь добрался до его ног, наоборот, радостно приветствовал ее. И опять же принял в себя, сделал своей частью. Кожа человека, перестающего быть человеком, почернела и полопалась, но он этого не ощутил. Из костра донесся безумный хохот, и стражники с палачом вздрогнули, осенив себя святым крестом.

Пламя коконом охватило Микулу, а он продолжал смеяться, приветствуя огненную купель. Что-то менялось в нем, менялось раз и навсегда. Во что он превращался? Кузнец не знал, да и знать не хотел – он торжествовал. А затем в сознании непонятно откуда возникли слова, странные, непонятные слова. И из костра, на страх собравшимся на площади людям, загремел нечеловеческий голос: