Кровь Олимпа - Рик Риордан

Хедж кашлянул:

– Ты уверена, что они не далматинцы? Уж очень на них похожи.

– Они борзые, тренер, – Рейна не представляла, почему Хедж боится далматинцев, и слишком устала, чтобы спрашивать. – Аурум, Аргентум, охраняйте нас, пока я сплю. Слушайтесь тренера Хеджа.

Собаки обежали двор по кругу, держась на расстоянии от Афины Парфенос, излучавшей враждебность по отношению ко всему римскому.

Сама Рейна только-только начинала к этому привыкать и могла бы с уверенностью утверждать: статуя не в восторге от того, что ее перенесли в центр древнеримского города.

Девушка улеглась и натянула на плечи свой пурпурный плащ, потом сжала висевший на поясе мешочек с лежавшей в нем серебряной монетой, которую ей дала Аннабет перед тем, как в Эпире они разделились.

«Это знак того, что всё может измениться, – сказала ей тогда Аннабет. – Теперь метка Афины принадлежит тебе. Может, эта монета принесет тебе удачу».

«Знать бы еще, – подумала Рейна, – что это будет: удача или неудача».

Она в последний раз посмотрела на бронзового фавна, съежившегося перед восходящим солнцем и Афиной Парфенос, потом закрыла глаза и погрузилась в сон.

VI. Рейна

Как правило, Рейне удавалось контролировать свои кошмары.

В результате долгих тренировок она научилась засыпать так, что все ее сны начинались в ее любимом месте – в саду Бахуса, расположенном на вершине самого высокого холма Нового Рима. Там она чувствовала себя спокойно и в безопасности. Когда в сон вторгались видения – как это всегда случается с полубогами, – она могла их обуздать, представив, что это просто отражения в садовом фонтане. Так ей удавалось спокойно спать и наутро избегать пробуждения в холодном поту.

Однако сегодня ей не повезло.

Сон начался вроде бы неплохо: стоял теплый денек, она находилась в саду, буйная жимолость оплетала дерево. Маленькая статуя Бахуса в центре фонтана извергала изо рта воду в чашу.

Внизу раскинулся Новый Рим: золотые купола и крытые красной черепицей крыши домов. Метрах в восьмистах к западу высились укрепления Лагеря Юпитера, еще дальше, в долине, неторопливо катил свои воды Малый Тибр, будто подернутый золотистой дымкой в лучах летнего солнца.

Рейна держала чашку горячего шоколада – ее любимого напитка.

Она довольно вздохнула. Это место стоило защищать – ради нее, ради друзей, ради всех полубогов. Четыре года, проведенные в Лагере Юпитера, дались Рейне нелегко, но это было лучшее время в ее жизни.

Вдруг небо на горизонте потемнело. Рейна подумала, что надвигается гроза, потом поняла, что через холмы накатывает приливная волна темной глины, выворачивая земной покров, не оставляя позади себя ничего.

Рейна в ужасе наблюдала, как земляная волна достигла края долины. Бог Терминус поддерживал вокруг лагеря волшебный барьер, но он задержал разрушительную силу волны всего на миг. Вверх брызнули искры фиолетового света, как осколки разбитого стекла, и волна хлынула в долину, с корнем вырывая деревья, уничтожая дороги, стирая с карты Малый Тибр.

«Это видение, – подумала Рейна, – я могу им управлять».

Она попыталась изменить сон, представив, что все разрушения – это просто отражения в фонтане, безобидное видеоизображение, но кошмар продолжался, становясь всё более реальным.

Земля поглотила Марсово поле, уничтожила без следа учебные крепости и рвы. Городской акведук рухнул, как башня из детских кубиков. Весь Лагерь Юпитера погибал – дозорные башни рушились, стены и казармы рассыпались. Стихли пронзительные крики полубогов, а земля продолжала двигаться.

Рыдания стиснули горло Рейны. Сияющие храмы и памятники на Храмовой горе рассыпались в прах, смело амфитеатр и ипподром. Земляная волна достигла померия и с ревом устремилась прямо в город. По форуму бежали люди, дети плакали от ужаса.

Сенат взорвался, виллы и сады исчезали, как колосья под рукой жнеца. Волна ударилась о холм и устремилась к саду Бахуса – последнему месту, оставшемуся от мира Рейны.

«Ты бросила их без помощи, Рейна Рамирез-Ареллано, – прозвучал из черной почвы женский голос. – Твой лагерь будет разрушен, твое задание – это кампания для дураков. Мой охотник идет за тобой».

Рейна отлепилась от ограды, окружавшей сад, побежала к фонтану Бахуса и ухватилась за край чаши, в отчаянии глядя в воду. Она хотела, чтобы кошмар превратился в безобидное отражение.

КРАК!

Чаша фонтана раскололась надвое от стрелы размером с садовые грабли. Рейна уставилась на ее черное, как вороново крыло, оперение, на древко, окрашенное красным, желтым и черным, точно шкура королевского аспида, на наконечник из стигийской стали, поразивший ее в живот.

Она подняла голову, взор застилала боль. Через сад к ней приближалась темная фигура – мужской силуэт с горящими, как маленькие фары, глазами, ослепляющими Рейну. Она услышала скрежет металла по коже – пришелец доставал из колчана следующую стрелу.

Потом сон изменился.

Сад и охотник исчезли вместе со стрелой в животе Рейны.

Она оказалась в заброшенном винограднике. На многие акры вокруг рядами стояли деревянные решетки с повисшими на них мертвыми виноградными лозами, похожими на маленькие искривленные скелеты. На дальнем конце поля стоял крытый кедровыми досками фермерский дом, опоясанный верандой. За ним земля обрывалась прямо в море.

Рейна узнала это место: винный завод Голдсмит на северном побережье Лонг-Айленда. Ее разведотряды защищали этот пункт – передовую базу для атаки на Лагерь полукровок.

Она приказала основным силам легиона оставаться в Манхэттене, пока от нее не поступит других указаний, но, очевидно, Октавиан ее ослушался.

Весь Двенадцатый легион стоял лагерем на поле, раскинувшемся на самой северной оконечности полуострова. Окопались они со своей обычной военной точностью: трехметровой глубины рвы и усеянные шипами земляные стены по всему периметру, на каждом углу дозорная вышка, оснащенная баллистой. В самом лагере бело-красные палатки стояли ровными рядами, на ветру реяли штандарты всех пяти когорт.

Вид легиона должен был бы поднять Рейне настроение, пусть это и небольшие силы – едва наберется около двухсот полубогов, но все они хорошо обучены и организованы. Если бы Юлий Цезарь восстал из мертвых, он без сомнения счел бы солдат войска Рейны достойными воинами Рима.

Но что они делают здесь, так близко от Лагеря полукровок? При мысли о неповиновении Октавиана Рейна сжала кулаки: он специально провоцирует греков начать сражение.