Носи черное, помни белое - Светлана Слижен

– Мы собрали Солу на одеяло, – продолжил Олег, – и сразу отвезли в ветеринарку. Хорошо, попали на какого-то гениального хирурга, и ее уже вчера прооперировали.

– Вчера?

– Да, это все было вчера.

– Ты из-за собаки так расстроен?

– Нет, конечно. Точнее, да. Ее тоже жалко. Но пока мы ждали в ветклинике – операция длилась больше трех часов, – Лизе стало плохо. Оказалось, какое-то внутреннее кровотечение. Мы сразу не обратились в больницу, дураки, думали, раз ребенок смеется, значит, все хорошо.

Олег таскал себя за волосы и не мог дальше говорить.

Алекса взяла его за плечи:

– Тихо-тихо, спокойно. Что сейчас?

– Сейчас она в реанимации, но говорят, что реабилитация будет долгой и у нас точно не справятся, надо переправлять в Германию в ближайшее же время. Уже и клинику нашли.

– Лиза в сознании?

– Да, – по щекам Олега лились слезы, – в сознании. Она спрашивает про собаку.

– Сола не выжила после операции? – в ужасе спросила Алекса.

– Выжила. Там весь таз переломан, хирург сделал, что мог, но теперь ее надо выхаживать. А она чужим не дается, уже весь персонал перекусала. Если она не успокоится, она сама себя снова переломает. Нужно время, чтобы кости срослись. Для этого она должна быть дома, с тем, кто ее знает. А нам всем сейчас надо уехать.

Алекса и Олег уставились друг на друга. Она поняла, к чему он клонит. Нет. Нет-нет, это невозможно! Алекса даже цветов дома не держит, заботиться о ком-то – это совсем не ее! Да, она тоже любит Сольку, ведь это она и подарила ее еще щенком Олегу восемь лет назад, когда хотела его поддержать. У него тогда накрылся очередной бизнес, он был на грани разорения, отношения с женщинами опять не ладились, и Алекса порадовала его лопоухим рыжим чудом породы корги в возрасте двух месяцев. Она уверяла Олега, что эта маленькая сучка принесет ему счастье. Так и случилось. Через полгода, выгуливая собаку, он познакомился с будущей женой, через год они поженились, а еще через год у них родилась Лиза, бизнес тоже пошел в гору, и все складывалось как нельзя удачнее. До вчерашнего дня.

– Я понимаю, я прошу очень многого. Лекс, пожалуйста. Забери Солу, она тебя знает и любит. Поживи с ней здесь, в этой квартире.

Алекса впала в ступор, уставившись в пол. Сидеть подтирать за собакой, будучи запертой в квартире, пусть даже самой комфортабельной… Да еще в новогодние каникулы!

– Я знаю, что для тебя значит в эти дни остаться в городе. Если бы не дочь, я бы не осмелился тебя просить. Я даже собирался тебе звонить на Окинаву. А ты оказалась тут. Это судьба. Я отблагодарю. Проси что хочешь. Пожалуйста.

– Я… я не знаю…

Алекса подняла глаза и увидела, что Олег сполз с дивана и стоял перед ней на коленях.

– Я все оплачу, компенсирую все расходы, все неудобства. Я знаю, как тебе сложно пожертвовать поездкой. Пожалуйста.

Она вдруг очнулась и стала поднимать друга с пола:

– Встань. О чем ты, конечно, я посижу с ней. Вставай, я сделаю кофе.

Они помолчали под жужжание кофемашины. Залпом выпили горячий напиток.

– Что я должна делать? – спросила Алекса.

– Ты сейчас свободна?

– Да.

– Тогда поедем заберем Солу из ветеринарки, пока Лиза с мамой в больнице.

– Хорошо.

– Если надо, к вам будет приходить врач, медсестра, не знаю, что там еще скажут, все будет. Пожалуйста, выходи ее.

Алекса обреченно кивнула Олегу. Видимо, на этот раз придется оставаться в городе на все каникулы. Кошмар всех ее снов.

* * *

Олега и Алексу провели к клетке «без потолка», в которой лежала Сола. На нее было страшно смотреть – какой-то фантастический лев: передняя часть собаки выглядела как прежняя милая пушистая Солька, а заднюю будто приставили от другого существа, в несколько раз более мелкого и лысого. По одну сторону от наполовину выбритого туловища синеватыми тощими окорочками беспомощно лежали задние ножки, бесформенные из-за перебитых внутри костей. На коже зияли багрово-синие гематомы, частично уходящие под большие прямоугольники пластыря, прилепленные слева и справа от выпирающего позвоночника.

Увидев хозяина и Алексу, собака попробовала приподняться на передних лапах, и у нее задергался кончик хвоста. У всех людей в комнате защипало глаза от слез. Сола вцепилась взглядом в Олега и еле слышно заскулила. Он опустился рядом с клеткой и погладил несчастную по голове. В уголках глаз на рыжей морде что-то заблестело. Собака-лев была настолько слаба, что ей на шею даже не надели послеоперационный пластиковый «торшер», чтобы она не лизала свои раны – она просто не могла до них дотянуться.

– Она никак не загипсована? – удивился Олег.

– Нет, все внутри. Слева вставлен один большой штифт, – медсестра показала на пальцах расстояние сантиметра в три-четыре, – с другой – вот такая металлическая пластина на четырех маленьких шурупчиках.

– И как это потом все оттуда вынуть? – спросила Алекса.

– Это не надо будет вынимать. Все должно срастись, вокруг металла образуются ложные суставы, и собака заново научится ходить. Скорее всего.

Олег вопросительно посмотрел на медсестру и фельдшера:

– Каковы шансы?

– Сложно сказать. Но ее оперировал лучший хирург города. Но и он не бог. Дальше все зависит от везения и ухода. Самый сложный период будет дней через пять-семь, когда ей станет легче и она будет пробовать вставать.

– Мы все сделаем, – решительно сказала Алекса. – А почему от нее так пахнет? За ней некому убирать?

– Мы вытираем, но ей несколько раз в день дают вазелиновое масло, ведь у нее куча швов в тазовой области, поэтому совсем нельзя тужится. Еще пару дней придется вытерпеть это.

Решительность Алексы заметно поубавилась.

Олег купил в аптеке ветклиники гору лекарств, перевязочного материала, одноразовых пеленок и каких-то приспособлений. Фельдшеры помогли донести Сольку до машины на специальных носилках с фиксирующими ремнями и бережно сгрузили на заднее сиденье.

Олег аккуратно вел машину, а Алекса придерживала собаку. За сорок минут, что они ехали, Сола описалась дважды, и в салоне было не продохнуть. Около подъезда пришлось придумывать, как затащить собаку в квартиру.