Пути и маски - Юлия Пушкарева

Хотя – так ли уж однозначно стоит считать «мелкой пакостью» кражу диадемы у Хелт? И как она могла произойти, эта почти немыслимая кража? Эти вопросы оставались открытыми.

Мысль о мальчишке была неприятна, как и тысячи других мыслей, вертевшихся в голове. Альен вернул ложку в посудину с едва тронутым супом.

– Можете унести. Благодарю за обед.

– Вам спасибо, господин! – хозяин поклонился и наконец-то ушёл. Альен, задумавшись, откинулся на спинку стула. Даже при том, что он въехал в «Зелёную шляпу» под чужим именем, нынешняя ситуация его совершенно не устраивала.

Итак, о нём расспрашивает вор-дорелиец – видимо, весьма умелый, – который непонятно зачем очутился в Ти’арге в разгар войны и почему-то получил доступ в хаэдранскую резиденцию Хелт. Может ли это быть случайностью? И почему он до сих пор не уехал?

Сам Альен второй день ждал Бадвагура из Хаэдрана – тот поехал покупать им места на какой-нибудь корабль до Минши. Альен опасался появляться там лично: пару раз, ещё до Долины, он ездил туда с отцом и Горо. И останавливались они, кстати сказать, в этой же гостинице с вертлявым владельцем. Маловероятно, но в уродливом, пропахшем рыбой городе могли оказаться люди, помнящие его. А ещё там была королева Хелт – та, кому тоже лучше не попадаться на глаза… Всё, что искал, Альен уже нашёл – и больше не хотел встречи с этой женщиной. Даже если она не знает, что он играет против её «господ за морем», лучше так не рисковать. В руках у неё армия дуболомов и превосходная охрана, а он – один со своей магией…

Пока это не так уж важно. Когда-нибудь – вернувшись с запада – он отомстит, и белокурая красавица пожалеет, что мать выкормила её. В этом Альен нисколько не сомневался. Он готов был ждать.

На неё он не пожалеет воображения. Это будет что-нибудь изысканно-сложное – примерно как то, что сама Хелт провернула с Фиенни. А заодно – с самим Альеном, его душой и жизнью…

Альен пока не представлял, как из Минши доберётся до материка на западе, но это был единственный возможный путь – через океан. А единственная крупная гавань поблизости отныне во власти Альсунга.

Хотя о чём это он – весь Ти’арг теперь во власти Альсунга. Абсолютно весь, включая Кинбралан и Академию – единственные места, которыми Альен здесь хоть как-то дорожил. Оставаться тут дальше нет никакого смысла – так велика ли разница, куда плыть? ..

Альен закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. «Волшебник должен быть выше любых присяг и границ», – учили Отражения – не словами, но всем образом жизни. Проклятые дни в Кинбралане: разбудили в нём голос крови, неразумный и неуместный. А ещё, как выяснилось, довольно разрушительный. Полное затмение – будто чёрный диск, заслоняющий солнце… Альен слишком расслабился и отвлёкся в последние годы, думая, что в нём давно умер лорд Тоури – если вообще когда-нибудь жил. Как бы не так…

Он не привязан к Ти’аргу. Действительно не привязан. И уже ничем не способен помочь ему.

Ничем – кроме того, чем может и должен помочь всему Обетованному. Закрыв разрыв и изгнав Хаос. Это положит конец войне, а ещё – очевидно, расстроит планы Хелт и «господ за морем», от которых отступился Фиенни.

Ты свободен, – шепнул печальный голос где-то на задворках сознания. Глаза цвета стали, устремлённые в невидимую пропасть… – Ты свободен в своём выборе, ученик.

Конечно, свободен. «Я и делаю его, этот выбор, – с последним наплывом горечи Альен вспомнил Алисию, Дарета, отца – и представил, как легко выдирает их из своего сердца. Когда-нибудь так придётся поступить с каждым, кто рядом, с каждым, кто небезразличен ему. Любовь Повелителя Хаоса несёт худшее зло, чем ненависть. – Делаю каждый день».

Но всё-таки – в чём конец правды, учитель? Где пределы её, почему одна разгаданная загадка рождает дюжину новых? ..

Фиенни погиб от руки Хелт в облике Альена – об этом говорит его последняя память, заключённая в кусочке стекла. Но кто научил северянку такой магии? Сам Альен не владел ею, и даже Отражения обращались к ней только в исключительных случаях. Сложнейший комплекс заклятий, почти неподвластный смертным существам.

Это – раз. Первый шаг в тумане, первый аккорд в вихре масок.

Само стекло – часть «черновика» последней работы Фиенни, того зеркала, что они отливали вместе. Часть уменьшенной копии того, что должно было получиться в итоге. Хелт забрала из Долины осколок и камень, пробуждающий чары, но кто сделал для неё такую диадему? Авторское клеймо мастера Фаэнто – искусная подделка – стоит прямо на серебре, а не только на спрятанном зеркальце. Но изготовить украшение могли, разумеется, только после смерти Фиенни.

Выходит, Хелт доверяла кому-то настолько, чтобы признаться в своём прошлом и в магическом даровании. И рассказать о Фиенни. И даже (вот это даже представить сложно) дать доступ к предельно личным его воспоминаниям.

Это – два. Нужно найти этого человека – если он, конечно, человек…

«Невозможно, – с обречённой злостью признал Альен. Рыжий хозяин, пробегая мимо с какой-то тряпкой, жизнерадостно улыбнулся ему – но он не повернул головы. – Это может быть кто угодно. Отражение-предатель из Долины. Маг-человек. Какой-нибудь продажный ювелир из агхов…»

Ювелир из агхов? .. Это уже интересно. Возможно, есть смысл в том, чтобы диадему получше рассмотрел Бадвагур… Хотя даже видеть её в чужих руках теперь казалось Альену святотатством.

И его измотанные мысли, описав круг, вернулись к мальчишке-дорелийцу. Маловероятно, но ведь и он может знать что-нибудь о прошлом украшения – особенно если и впрямь был вхож к королеве… Такие вещи не воруют лишь потому, что они приглянулись.

Ты думаешь не о том, ученик. Ты думаешь о своей, не об общей проблеме.

Научи же, как нащупать между ними грань… Если она вообще есть.

Раскалывалась голова. Альен опустил её на руки, прижав ко лбу костяшки пальцев. Лёгкая боль успокаивала. Он не спал две последних ночи – держался только на тех снадобьях, что так взволновали рыжего хозяина. Может, Бадвагур всё-таки прав и немного вздремнуть не так уж бессмысленно? .. С их отъезда из замка агх, позабыв о собственной скорби, окружил его назойливой заботой – такой, что его незабвенная матушка позавидовала бы. Считал каждую ложку, отправленную в рот Альеном, и занудно твердил, что тот мало спит.