Принцесса пепла и золы - Хэйлоу Саммер

– Вон! – приказывает моя мачеха. – Когда ты станешь достаточно взрослой, то получишь собственное бальное платье, но сегодня единственная цель твоего существования – это наш обед. Я не помню, чтобы в этой гостиной когда-либо росли сумрачные сморчки, так что отправляйся туда, где сможешь их найти!

– Мне, между прочим, семнадцать, – объясняю я удивленному портному и мачехе.

– А мне, – отвечает она, – уже начинает не хватать терпения. И я скажу тебе только одно: Львиное Сердце!

Ну что ж. Я разворачиваюсь и иду мимо большого напольного зеркала в сторону выхода. И не могу удержаться от того, чтобы не взглянуть мельком в это зеркало и представить, как бы выглядела в бальном платье я.

Конечно же, прежде, чем я отправилась бы на бал, мои волосы были бы вымыты и расчесаны до блеска. Они были бы заплетены и уложены в затейливую прическу, совершенно не похожую на ту пухлую войлочную копну, что я ношу на голове сейчас, потому что у меня нет ни времени, ни желания заниматься своими волосами. По утрам я скручиваю их в огромный узел, закалываю шпильками – и все.

Посмотрев на меня при ярком свете, можно увидеть, что волосы у меня каштанового цвета, густые и длинные. Я похожа на свою настоящую мать, с которой никогда не встречалась, потому что она умерла в ночь моего рождения. Мне, видно, никогда не преодолеть печальную катастрофу ее утраты – я постоянно вытесняю это из своей головы. Могила матери находится в нашем саду, в красивом укромном уголке, но я с детства избегаю этого места, как средоточия зла. Оно ужасно пугает меня, но я даже не знаю почему.

Однако я отклоняюсь от темы. Так вот – я похожа на свою мать, отец всегда мне это говорил. С той разницей, что у меня необыкновенные золотисто-карие глаза, цвета жженого сахара, как он всегда утверждал. Это достоинство снискало мне множество комплиментов и похвал, когда мы еще вращались в так называемых высших кругах, а люди разговаривали со мной нормально.

– Ах, какая же ты все-таки милашка! – говаривали знатные дамы, на коленях которых я сидела. – Что за прелесть это круглое личико с карамельными глазками! Так мило и так ужасно печально!

За этим восклицанием обычно следовали литания о смерти моей матери, произносимые плаксивым тоном, но – очевидно – сенсационные. Ведь умерла она не при родах, а оттого, что в ту же ночь по неизвестной причине упала с третьего этажа своей спальни. Она умерла мгновенно, вот и все, что об этом известно.

Я так и не утратила округлости своего лица, несмотря на довольно скудный рацион, и моя фея утверждает, что мне идет. У меня очень светлая кожа, но если я злюсь, расстраиваюсь или напрягаюсь, или меня, несмотря ни на что, охватывает ощущение, что жизнь – прекрасная, волнующая штука, то мои щеки краснеют, глаза сияют, а губы так наливаются цветом, что кажется, будто я накрасила их красной помадой. Думаю, в такие моменты я действительно прехорошенькая!

Кроме того, я, хоть и вынужденно, пребываю в довольно неплохой форме. Необходимость тягать на себе то-се, подниматься и спускаться по лестнице – все это сделало меня сильной. Ведра для мытья полов здесь, лейки там, отнести корзины с бельем, то сухим, а то и мокрым, застелить кровати, вытряхнуть ковры, взвалить на плечи мешок с зерном для цыплят, занести все купленные впрок продукты из кареты в дом, набрать воды из колодца, чтобы наполнить несколько огромных баков – это моя работа.

Я ползаю на коленях, отмывая полы, балансирую на стульях и лестницах, освобождая полки и потолочные люстры от паутины, выполняю многочисленные поручения, бегаю в подвал за свежими продуктами, которые хранятся на леднике, и подаю моим сводным сестрам чай на четвертом этаже.

Сама я, как уже упоминалось, живу в высокой башне. Подняться туда в конце долгого дня – то еще испытание. Иногда я засыпаю прямо на полу перед кухонным камином, потому что не могу заставить себя преодолеть все эти ступеньки.

На первый взгляд не скажешь, но мышцы у меня есть. Я могу держать Гворрокко, – толстого кота моей мачехи, который поблизости от еды становится воинственно-хищным, как дикий зверь, – в трех футах над моей головой всего лишь одной рукой. Тем временем ставлю завтрак на поднос и в то же время останавливаю ногой жадного хорька моих сестер (по имени Наташа), которая норовит вскарабкаться на меня и украсть яйца. Вот так я беру поднос и несу его по лестнице в спальни – Гворрокко над моей головой, Наташа вьется под ногами – и благополучно приношу завтрак к месту назначения.

Сможете так? К сожалению, за это никто не платит, и бальное платье в качестве награды тоже не положено. Мне бы пошло такое платье, точно. С аккуратно причесанными волосами и выгодно скроенным куском ткани, скрывающим все синяки и ссадины, которые постоянно где-то получаю, я могла бы производить впечатление. Наверное. По крайней мере, мечтать не вредно.

Когда я закрываю за собой дверь салона, изгоняю из своих мыслей пустые мечты и все эти тра-ля-ля о бале, потому что мне нужно морально подготовиться. Не то чтобы я до смерти боялась: до сих пор мне всегда удавалось выбраться из Запретного Леса живой, с корзинкой сумрачных сморчков в руках. Но я должна оставаться сосредоточенной и не позволять себе невнимательность. Мне уже довелось повидать слишком много мертвых животных, судьбу которых мне совсем не хотелось бы разделить.

3

Такое ощущение, что сегодня что-то произойдет. Облака настолько насыщенного темно-синего цвета, что кажутся совершенно нереальными, и я буквально чувствую запах приближающейся грозы. В воздухе висит гнетущая влажная тяжесть, заряженная зловещей энергией.

Укрыв голову и плечи накидкой, предварительно надушенная ароматами летних трав, я вхожу в Запретный Лес, ныряю в его тени и выбираю первую узкую тропку, которая сворачивает налево и ведет меня через мерзкие кусты ежевики. Готова поклясться, ветки этих кустов двигаются сами по себе, потому что каждый раз умудряются царапать все мои непокрытые участки кожи. Чаще всего достается лицу и рукам, потому что все остальное обычно завернуто в пропахшую травами ткань, но и это довольно неприятно.

Травы призваны заглушить мой человеческий запах, и до сих пор это срабатывало достаточно хорошо. За всю свою жизнь вампиры обнаруживали меня только три раза. Двое из них оставили меня в покое после короткой, неохотной погони, но третья – это была маленькая девочка – преследовала меня с такой упертостью, что мне очень повезло, что я сбежала.