Русский вечер в Ницце - Екатерина Барсова

– Все по-старому, – попыталась отшутиться Инга. – Танцую.

– У тебя главная роль в «Семирамиде». Я так мечтала танцевать эту партию… – тихо сказала Катя.

– Но ты нашла новое призвание, – громко возразила Инга. – Быть художником это же замечательно!

– А мне все равно по ночам снятся наше училище, балет, наши репетиции… Я думала, что со временем я успокоюсь. Но нет. Не проходит.

Инга молчала.

– И от этого становится так тоскливо. Мне дважды снилось, будто я танцую на сцене, делаю пируэт и лечу… лечу над сценой. И в тот момент просыпалась. А подушка – от слез мокрая.

– Не надо, Катюш. Не растравливай себя.

– Да, конечно… Как Андрей?

– Он женился. У него родилась дочка.

– Молодец! Мне он когда-то нравился. А как твоя личная жизнь? Ты же была замужем за Дмитрием Млечиным.

– Была… – эхом откликнулась Инга.

Дмитрий Млечин был известным музыкантом-альтистом. Со стороны они были красивой парой, и для многих их развод явился громом среди ясного неба. Для многих… Но не для них. Просто в один прекрасный момент они посмотрели друг на друга и поняли: чувства ушли. А довольствоваться дружбой – не захотели. Развод был настолько естественен и логичен, что не вызвал болезненной реакции ни у Инги, ни у Дмитрия. Они расстались друзьями, но с годами общались все реже и реже.

Разговора не получалось. Катя была чужой и далекой. Милая Катюша стояла рядом с черными волосами и яркими губами, и Инга, как ни старалась, не могла признать в этой молодой женщине прежнюю подругу.

– Как ты меня нашла?

– Позвонила Рита и сказала, что видела твои работы в галерее. Мне захотелось встретиться с тобой, вот и позвонила в галерею. Остальное ты знаешь.

– Я так рада тебе! – Катя внезапно обняла Ингу и заплакала.

– Катя, не надо. – Инга погладила подругу по волосам. – Все будет хорошо, – успокаивала она ее, как маленькую девочку. – У тебя новое призвание – живопись. Балет остался в прошлом. А жить надо настоящим.

Инга старалась говорить убедительно. Но Катя подняла на нее зареванное лицо и сказала.

– Поешь как Петушок – золотой гребешок?

Эта фраза была из той, прежней, жизни. И подруги рассмеялись.

Лед отчуждения был сломан. Как будто несколько слов явились тем мостиком, который соединил прошлое и настоящее.

– Поехали ко мне? – предложила Инга.

– Поехали.

Они проговорили весь вечер. Подруга осталась у нее на ночь. Катя уснула, а Инга сидела на кухне и думала, что бедная, несчастная Катя так и не поняла главного: жизнь заново не перепишешь и не переделаешь. Как это ни печально. С жизнью не поспоришь. Часто она расставляет такие ловушки, из которых выбраться очень сложно.

С тех пор их общение не прерывалось. Шесть лет назад Катя вышла замуж за модного художника. Он был беспробудным гулякой. Как он в перерывах между своими похождениями умудрялся писать картины, для Инги было загадкой. Катя родила дочку. Рисовать стала меньше, посвятив себя семье. Однако чуствовала себя бесконечно несчастной. Катя пыталась привести мужа в чувство, но это было бесполезным делом. Он не обращал на Катины упреки никакого внимания. Наоборот, чем больше она закатывала ему истерик, тем больше он ходил налево. Как будто бы Катины скандалы пробуждали в нем мужскую силу.

Четыре года назад Катя купила квартиру в доме, где жила Инга, чтобы быть поближе к подруге. Для этого ей пришлось продать хорошую квартиру родителей в мидовском доме и приплюсовать двухкомнатную мужа в старой хрущевке.

И вот сегодня Катя срочно вызывала Ингу. Судя по тону подруги, случилось нечто из ряда вон выходящее.

Только Инга переступила порог своей квартиры, раздался звонок в дверь. Пришла Катя, с порога заявившая:

– Просто не могла тебя дождаться!

– Что такое?

– Я застукала Женьку с бабой у нас дома. Представляешь, он уже ничего не стесняется. На меня ему наплевать, но подумал бы хоть о ребенке! Правда, на дочку ему тоже плевать. Он вообще – человек конченый! – говоря, Катя все больше и больше возбуждалась.

– Он как-то все это объяснил?

– А чего там объяснять? – махнула рукой Катя. – И так все ясно. Ну уже все границы переходит! Я вхожу в комнату, приехала пораньше из поликлиники, а они в спальне кувыркаются… – Катя закусила губу. – Что делать?

– А что ты думаешь?

– Я хочу подать на развод.

Они стояли в коридоре.

– Катя, ты, главное, успокойся. Не делай ничего сгоряча. Подумай о Нине. Девочке нужен отец.

– Отец. Но не кобель.

– Нину он любит?

– Любит, – нехотя признала Катя. – Ну а я что? Должна терпеть все его штучки?

– Ты же понимаешь, что взрослого человека не переделаешь. Смирись с его поведением.

– Нет!

– Кать, ты как ребенок, честное слово. Ты же знала, за кого выходила замуж. Неужели думала, что он – изменится?

– Ну да.

– Смешно.

– Слушай! – перебила ее Катя. – Разве у тебя так никогда не было? Ну, что ты умираешь по мужику и не можешь его ни с кем делить. Сама мысль, что он с другой женщиной, приводит тебя в ярость. Хочется всех задушить и убить.

Инга помолчала, а потом спокойно ответила:

– Нет, не было.

– Ну ты… и правда… как Снежная королева.

Таким было прозвище Инги со времен балетного училища.

– Прекрати!

– Извини!

Катя подошла и крепко обняла подругу.

– Ингуля, я такая свинья! Лезу к тебе со своими проблемами. Но у меня больше никого нет. Родители умерли. Родственников – нет. Ты у меня – одна.

Инга не могла долго сердиться.

– Ладно. Чай будешь?

– А с чем?

– У меня есть торт. В холодильнике.

– Буду.

– Пошли в комнату. Поедим там.

Они сели за круглый стол, инкрустированный ценными породами дерева. Катя подвинула к себе чашку поближе. А потом пересела на диван.

– Что-то мне душно. Наверное, давление от вечной нервотрепки. Можно я приоткрою окно?