Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо

– Решение о вашем пробуждении принял ноэм нижнего уровня, согласно инструкциям. Был обнаружен сигнал, отвечающий установленным спецификациям.

Ярость Плавтины унялась. Блепсис [8 - Blepsis – взгляд (др. – гр. ). ] вновь обрела свою привычную сдержанность. Тон, который она охотно употребляла – холодный, отстраненный и суровый, – ее ясная дикция, как будто бы она ежесекундно убеждалась в том, что выбирает наиболее точное выражение, все это отличало ее от Плавтины. А ведь она – всего лишь одно из проявлений Плавтины, высшая эманация, способная принимать решения. Блепсис была фанатичной, одинокой и склонной к анализу, мало эмоциональной, лишенной эмпатии; она всецело посвятила себя корабельным системам наблюдения и обнаружения. Она представляла собой ту часть Плавтины, которая отдавалась созерцанию Космоса. Той, что избегала интриг – не по убеждению невинной души, но из-за отсутствия интереса. Слова ее было трудно поставить под сомнение.

Тем не менее в сознании Плавтины прозвучал неслышный сигнал тревоги. Этот необычно твердый и решительный тон, которым Блепсис обратилась к своей создательнице, без сомнения свидетельствовал о том, что за время сна его обладательница стала объемнее, и ее индивидуальность усилилась.

– Извольте объясниться.

Ее создание замялось, внезапно став неловким и не осмеливаясь заговорить.

– Быстрее же. Другие ждут своей очереди.

И действительно, еще три существа покачивались на пятках в ожидании, еще три копии ее самой с незначительными вариациями. Одеяние Текхе [9 - Teukh? – вооружение (др. – гр. , слово, встречавшееся у Гомера). ] казалось более темным и грубым, лишенным блеска. И повязано практичнее – как тога. Она стояла со своим обычным выражением лица, морщась от постоянного подавленного гнева. Плоос [10 - Ploos – морская навигация (др. – гр. , слово, встречавшееся у Гомера, в классическом написании: plous). ] была стройнее, элегантнее, она улыбалась, хотя взгляд ее оставался холодным. Что до Ойке [11 - Oik? – дом (др. – гр. , стало частью таких слов, как «экономия» – управление домашними делами – или «экология»). ], она держалась чуть поодаль. Более миниатюрная, менее уверенная, чем трое ее товарок, она казалась погруженной в собственные размышления. Черты ее были отмечены отстраненной меланхолией, которую только подчеркивала ее шевелюра, – у Ойке волосы спускались по спине длинным каскадом, контрастируя с прическами трех ее сестер. Можно было подумать, что они все четверо сошли с картины символиста, написанной в манерном, архаизирующем стиле, который в желании умножить идентичное и запутать зрителя приближался к барокко.

Плавтина подняла руку, и все трое замерли в первом ряду зрителей, устыдившись этого молчаливого порицания. Однако Плоос не выдержала и вышла вперед из толпы:

– Эта ваша история с сигналом, сестра… в нее трудно поверить. Такое событие противоречит всяким ожиданиям.

Она обращалась к Блепсис, качая головой с сожалеющим видом. Эти слова она произнесла тщательно взвешенным тоном с ноткой огорчения. Но, как и ее взгляд, слова предназначались Плавтине. Почти вызов, но не совсем. Типичное поведение Плоос – самой важной фигуры из четверых, самой близкой к полному сознанию. Плоос управляла деликатными системами навигации cо сложными ответвлениями, в том числе и гигантским ускорителем частиц, снабжавшим энергией весь корабль, и огромной силовой установкой, которая еле помещалась на корме.

– Все обстоит именно так, и не иначе, – ответствовала уязвленная Блепсис. – Мои системы наблюдения не ошибаются. Позвольте, я продолжу, – сказала она сухо, когда Плоос собралась ее перебить.

Напряжение между ними было ощутимым. Плавтина создавала всех четверых как посредников между Кораблем, структура которого становилась все сложнее, и собственным эго, а не как существ с собственной волей. Мысль о сознании, которое может быть раздроблено или уменьшено, как при болезни человеческой души, беспокоила принцепсов Лация. Их звучащие по-гречески имена, да и само их существование явилось бы поводом для скандала в далеком Урбсе [12 - Урбс – укрепленный город (лат. ), общепринятое обозначение Рима, позже – Константинополя. ] – центре эпантропического мира.

Когда-то она полагала, что общего мемотипа [13 - Мемотип – совокупность мемов, «единиц информации, содержащихся в мозге, которыми можно обмениваться в обществе», по определению биолога Ричарда Доукинза. В более широком смысле мемы – это фундаментальные единицы, которые структурируют, подобно генам, сознательные ноэтические общности как биологических единиц (людей, варваров или людопсов), так и искуственных созданий (Интеллектов, автоматов или звездных цивилизаций). ], который они разделяют, хватит, чтобы обеспечить согласие между ними. Может быть, она ошибалась. А может быть, время – вовсе не нейтральный фактор, а тайная преобразующая сила. Даже для нее три тысячи лет стали достаточно большим сроком.

– Пассивные детекторы, – объясняла Блепсис, – отреагировали на искусственный выплеск нейтрино. Его нельзя назвать сообщением в полном смысле слова. Я склоняюсь скорее к тому, что нас разбудил шум, исходивший от сложного экзотического механизма. Кроме того…

На секунду она замялась, и на лице появилась тень неуверенности.

– Сигнал шел из-за Рубежа.

Она выпростала тонкие руки из складок платья и сложила ладони в чашу, которую поднесла к лицу Плавтины. В этом ограниченном пространстве воздух задрожал, и внутри чаши появилось изображение – сперва совсем мелкое, оно все увеличивалось, вознося к небу рассказ, содержащий больше измерений и параметров, чем мог бы передать человеческий язык в своей линейной инертности. Промелькнули недавние события, осветив сферу обнаружения голубоватым светом от пришедших в возбуждение датчиков и программы наблюдения. Возможная траектория пучка нейтрино материализовалась в форме красной линии, отходящей от Корабля. Появились звезды, изображение ушло вдаль, превратилось в трехмерную карту космоса.

Вокруг Блепсис день потемнел. Солнечный свет уступил место ночной тьме, которую скопления звезд покалывали лучами. Сперва – рукав Ориона, в котором угнездился эпантропический мир – грубый овал, приплюснутый с одной стороны из-за продвижения варварских орд. Появились звездные своды, сложные разветвленные корневища, местами прерывистые, местами – обтрепанные, которые порой сливались в плотные островки туманностей за пределами ледяного пространства. Внешняя граница цивилизации – Рубеж – осталась далеко позади. Изображение погрузилось в мрачные неизведанные дали.

И тут появились пиктограммы, расчертив это прозрачное, возвышенное видение конкретными метками: возникли координаты известной солнечной системы во многих сотнях катетофотов.

Плоос вывела сестер из состояния молчаливой завороженности, в которое они погрузились.

– Источник находится в сфере варваров. Может быть, оттуда и идет сигнал.

– Нет, – отбрила Блепсис. – Искусственный выпуск нейтрино недоступен их технологиям…

– О развитии которых мы ничего не знаем, – сухо вставила Текхе. – Мы проспали целые века.