Храм на развалинах - Рубен Аракелян

– Там только хозяин парковки для грузовиков мог говорить на нашем языке. Он не слишком общителен. Постойте, а какую черту мы пересекли?

– Границу.

– Границу чего?

– Его охотничьих угодий.

Она ощутила, как сердце снова застучало по ребрам с внутренней стороны. К горлу подступил огромный ком, отказывавшийся проваливаться внутрь со слюной. Из-за него стало трудно дышать. Этот человек говорил о нем.

– Что это было, там, в лесу? – спросила она неуверенно, не зная точно, хочет ли услышать правдивый ответ.

Но собеседник лишь слегка пожал плечами и качнул головой, погружая в рот еще один листок, сорванный с ветки.

– Не знаю, – равнодушно ответил он, – а ты что видела?

Не знает? Как это, не знает? Он ведь только что дал понять, что понимает, что произошло, что в курсе, что на них напали.

– То есть, не знаете? Вы же про угодья говорили…

– Ну я не знаю, что это такое. Поэтому и спрашиваю, что ты видела. Может, тебе удалось его рассмотреть. Знаю только, что он охотится.

– Охотится на что?

– На все. На зверей, на птиц. На людей. Так ты рассмотрела его? Он ведь был совсем близко. Я видел, как он почти тебя нагнал там, – он указал пальцем руки, со сжимаемой в ней веткой куда-то вверх, ей за спину, – на вершине холма.

Выходит, чувства ее не подвели. Он действительно преследовал ее. И он действительно нагнал бы ее, ни упади она с вершины и ни покатись кубарем в самый низ. От осознания этого не сильно полегчало.

– Что же он не спустился за мной? Я ведь уже не могла бежать.

– Он не охотится здесь, в низине. Только на плато. Квадрат в два десятка километров по диагонали. Там есть три вершины, на них он тоже не поднимается. Мы сейчас у самого края квадрата. Ну и, как я понял, он не ловит то, что само идет в руки. То есть, ты перестала ему быть интересной, когда упала без чувств. Поэтому я сказал, чтобы ты не шевелилась.

– Да что же это такое? ! – чуть ли ни плача, простонала она, – как такое вообще возможно?

Он пожал широкими плечами, продолжая жевать.

– Не имею понятия. Похож на человека, но только издали. Сблизи становится ясно, что это что-то другое. Высокое, руки длинные, ниже колен опускаются. Еще большая голова.

– Это что, какое-то животное? Медведь?

– Ты много медведей видела, которые на двух ногах бегают?

– Ну, может большая обезьяна?

От глупости этого предположения отчего-то стало стыдно. Должно быть, на его перепачканном лице сейчас ширилась саркастичная улыбка, какой родители награждают своих детей, когда те выдвигают самые невероятные теории.

Это казалось самым настоящим ночным кошмаром. Пора бы уже просыпаться. Давно пора, где-то на вершине холма, с которого она упала.

Он в очередной раз качнул головой.

– А вы…? – она неуверенно взглянула ему в глаза, чуть ли ни впервые за все время, – кто?

– Я – местный обитатель. Охочусь тут.

– Тоже охотитесь?

– Ага, именно так, – он прожевал и проглотил один из последних листьев с опустевшей ветки.

– И как же вы…? Ну, я имею ввиду, как вы смогли выжить? Вы же сказали, что оно и на людей тоже охотится.

Он снова пожал плечами.

– Ну я охочусь тут дольше, чем он.

– А давно он тут вообще?

– Не знаю. Точно больше пяти месяцев.

– С чего вы взяли? – спросила она.

– Ну с того, что я встретил его тут около пяти месяцев назад, – он отвечал спокойно, будто бы все происходящее представляет собой вполне обычную картину, и ничего особенного в неопознанном хищном существе, убивающем в лесу, нет вовсе.

– А живете вы где?

– У Белой Скалы. Но не в самом поселке. Рядом.

– Это же в тридцати километрах отсюда.

– Ну да, – ответил он, качнув головой и бросил опустевшую ветку в огонь.

– И как вы сюда попали, через эти его угодья? Обошли?

– Нет, – он опять покачал головой, – так же, как и вы. Гнал оленя, увидел странный след, пошел по нему, набрел на что-то вроде логова. Потом он напал, но я был готов. Сумел убежать. Он гнал меня до одной из вершин. Оттуда я и следил за ним первое время. Потом, когда попытался прорваться, как и ты, упал со склона. Вот так и очутился.

Она не могла поверить услышанному.

– И что, вы тут уже пять месяцев? !

– Ну да.

– Тут, в землянке?

– Ага, – ответил он безразлично.

– Но как же вы выжили вообще? !

– Не понимаю вопроса. В смысле?

– Я про пять месяцев, – уточнила она, – как вы тут прожили эти пять месяцев? Это ведь очень долго.

– Ты извини, но я никак не разберусь, о чем именно ты тут спрашиваешь. В каком смысле?

– Вам ведь нужно было есть. Нужны были хотя бы элементарные удобства.

– Удобства? – на его перепачканном лице теперь уже совершенно точно появилось подобие улыбки, мелькнувшей белыми зубами в красноватом свете костра, – какая разница, здесь или там? Или ты думаешь, что мы тут в супермаркет за продуктами ходим?

– Почему же вы не пытаетесь уйти? Нужно обойти этот его квадрат, про который вы говорили. Выйти к Белой Скале, или к поселку на юге, я помню, что на карте там было какое-то поселение…

– Зачем?

– Чтобы позвать помощь!

– Для чего тебе нужна помощь?

– Чтобы поймать это существо! Оно убивает людей. Это нельзя просто так оставить.

– А никто и не собирается. Что я, по-твоему, тут делаю?

– Что делаете?

– Делаю то, что делал всю жизнь. Что до меня делал отец, а до него его отец.

– И что же это?

– Охочусь.

– На кого?