– Юридически у меня нет ни отца, ни деда, так уж случилось. Я сама по себе. Моему деду шестьдесят семь лет. Мне его беречь надо, а не нагружать проблемами, которые создаёт сумасшедшая, – ответила Евгения.

– Анастасия, действительно, перегнула палку, и я готов принести тебе извинения за дочь. Соглашайся на компенсацию, получай деньги и поезжай подлечить нервы.

– Геннадий Иванович, Вам совсем не стыдно говорить мне такие вещи? Как бы Вы поступили, если бы Вашу дочь отравили?

– Убил бы мерзавца, – не задумываясь, ответил он.

– А почему я не могу сделать тоже самое с Вашей Настей? Ведь это она пыталась лишить моего сына матери. Я могу нанять киллера за Ваши же деньги, наказать её, и нервы придётся лечить уже Вам. Предел моей порядочности заканчивается там, где забыли о человечности, совести и чести. Извинись ваша дочь передо мной, сославшись на ревность, и я бы её простила. Мы все не без греха. Но она себя считает не виновной. Более того обвиняет меня, а это уже предел.

– И что ты намерена делать дальше? – спросил он с удивлением. – Андрей подаст на развод, и вам некого будет делить.

– А я на него и не претендую. Он сделал свой выбор, и я его приняла. Нельзя заставить человека делать то, чего он не хочет, тем более любить. Если получу деньги – сделаю в квартире ремонт. Вот такие у меня низменные интересы. Извините. Меня ждут.

«Девочка не так проста, как кажется. Настя в очередной раз ошиблась в своих выводах. Нужно решать этот вопрос быстрее, пока она согласна обойтись малой кровью. У неё есть возможность попросить помощи у тех, кто может меня раздавить, она об этом знает и поэтому говорит то, что думает. С ней знакома, так или иначе, половина присутствующих здесь. Поделиться она нашим разговором с кем-либо и у меня уже будут неприятности», – думал он, набирая номер телефона адвоката.

Платов развёлся с женой в конце января и уехал работать в Москву. Женьке исполнилось десять лет. Были слёзы, обида и упрёки, а мать не могла объяснить ему причину отказа отцу в переезде. Она ссылалась на отсутствие жилья и работы. Андрей не настаивал на переезде, и это была основная причина. Он как будто делал ей одолжение. Он не сказал: – «Я очень хочу, чтобы вы поехали со мной» или «Женя, поехали все вместе, и попробуем начать всё сначала». Он сказал: – «Хочешь, поехали со мной». Она и ответила отказом. Чтобы как-то отвлечься, она решила вложить полученную от Зарайских компенсацию в ремонт.

– Алексей Михайлович, я слышала, Вы в квартире сделали недавно ремонт. Не подскажете хорошую фирму? – спросила она Новицкого.

– Решила гонорар за книги в дело пустить? – спросил он улыбнувшись.

– Что-то вроде этого, – ответила Евгения. Она была почти уверена, что Новицкий обо всём осведомлён, но была и рада, что он не затевает разговор о конфликте с Зарайской.

– Держи адрес. Они делают всё, начиная от перепланировки и заканчивая сборкой мебели.

– Боюсь, на мебель моих скромных финансов не хватит. Спасибо, – усмехнулась она. – Мебель я буду покупать постепенно, недорогую и на века.

Евгения договорилась с представителем компании, вскоре они встретились, и она рассказала, какой хотела бы видеть квартиру. Она не могла не рассказать деду о своей затее. Тот одобрил план и предложил свою помощь.

– Женя, пока будет идти ремонт, я поработаю прорабом, а в мастера возьму Павла Ивановича. Так для наших работничков будет двойной контроль. Я хочу, чтобы деньги были отработаны на совесть.

Евгения догадывалась о том, что дед тоже в курсе истории с таблетками, но, ни разу не обмолвился о своей осведомлённости. Теперь дело упиралось в сроки и временное переселение жильцов квартиры. Валентина Фёдоровна Платова сама предложила Евгении поселиться временно у них в квартире. Отношения между внуком с его мамой и семьёй Платовых всегда были ровными. Особой любви не было до рождения внука, а потом внук стал связывающим звеном. Даже когда Андрей женился, его мать не бросила двух Женек и помогала. Они прожили в квартире Платовых три месяца. Госприёмка в лице двух Жень, Виктора Ивановича и Яковлева работу приняла. Жильцы квартиры были очень довольны.

– Мам, мы теперь должны привыкнуть, что вместо двери на кухню у нас шкаф. Знаешь, сколько будет звона от разбитого зеркала, если я впишусь в него своей головой? – говорил Женька, открывая шкаф.

– Дед, ты, когда успел похозяйничать без моего разрешения? – спросила Женя, заметив новую стиральную машину. – Мы так не договаривались.

– Жень, ты не сердись. Согласись, что всё сделано отлично. Мы с Пашей поговорили с ребятами и решили сделать всё максимально удобно и красиво. Ну, зачем тебе подбирать кухню по размеру, если её можно сделать на месте? Кухня прямо плакала, чтобы я заменил холодильник. Паша не даст соврать.

– Дедуля, я не сержусь, вы молодцы. Раз вы на пару с Павлом Ивановичем научились рисовать деньги, я вас не сдам, но и носить передачи вам не буду, – говорила довольная Евгения. – Мне всё очень нравится. Дело осталось за мебелью.

– Ты, Жень, на деда не сердись. Он, занимаясь покупками, помолодел лет на десять. А какой он у тебя азартный. Я не ввёл его в большие расходы и покупал технику как для себя – простую, без наворотов. Согласись – красота! Ты, парень, чего молчишь?

– Я, дядя Паша думаю о том, когда мне бежать за тортом к чаю, чтобы отметить второе новоселье. Нам останется с мамой только разобрать то, что мы упаковывали три месяца назад.

Квартира за счёт перепланировки и нового ремонта ничем не напоминала старое трёхкомнатное жилище. Прихожая стала как-то визуально шире и светлее от зеркал. Одинаковые светлые двери с полупрозрачными стеклами гармонично вписались в интерьер прихожей, как и деревянная арка в кухню-гостиную. Новые обои и потолки, новые напольные покрытия, новая сантехника – всё было выполнено качественно.

Отправив сына в летний спортивный лагерь, Евгения не торопилась домой после работы. Всё, что можно было сделать в квартире после ремонта, она сделала и теперь коротала часть вечеров на рабочем месте. Юля была в отпуске и работы у Жени прибавилось. Закончив работу около семи вечера, она навела порядок на столе и собралась покинуть кабинет, когда дверь без стука открылась, и на пороге появился Новицкий.

– Мне охрана доложила, что ты ещё здесь. Почему домой не торопишься? Сын с кем? – спросил он, стоя в дверях.

– Женя в спортивном лагере, а больше меня никто не ждёт, – ответила она, не глядя на шефа.

– Ты ещё не переболела? Хочешь хорошего кофе? Пойдём, составишь мне компанию, и поговорим о твоих проблемах.

– Нет у меня никаких проблем, – ответила Евгения, следуя за Алексеем Михайловичем.

Он включил в приёмной кофеварку и достал из шкафа две чашки. Складывалось впечатление, что он, на чужой «территории», делает это не в первый раз. Открыв другой шкаф, достал коробку конфет и протянул её Евгении.

– Проходи, присаживайся, а я принесу кофе, – предложил он. – Я, в отсутствии Инги, справляюсь с этим не хуже неё.

Прошли минуты три, когда он вошёл с небольшим подносом, на котором стояли две чашки.

– Жень, сколько мы работаем вместе, лет пять? – спросил он.

– В августе будет шесть, – ответила она, беря в руки чашку.

– Ты страдаешь от того, что отец твоего сына уехал? Но он оставил вас ещё до отъезда, когда ушёл, а потом женился. Это что любовь? Сколько вы прожили вместе? – спрашивал Новицкий.

– Пять лет. Мне не в чем упрекнуть Андрея за тот период, что мы прожили вместе. Мы оба были студентами, жили не так богато, но очень дружно. Мне казалось, что понимаем друг друга без слов. У нас ни разу не было размолвок, не говоря уже о ссорах. Я думала, так будет всегда. Во всём, что произошло, я тоже чувствую свою вину. Что-то я упустила и не заметила. Он не мог без причины мне изменить, – грустно ответила Евгения, делая глоток кофе.

– Давай на чистоту. Почему ты, скажем так, шарахаешься от наших клиентов? Среди них есть достойные мужчины, которым ты интересна, – спросил Новицкий.

– Если Вы намекаете на мою сексуальную ориентацию, то с ней всё в порядке, а как далеко простирается этот мужской интерес, я, примерно, догадываюсь. Дело в том, что я работаю в агентстве переводов, а не в борделе, где за этот интерес платят деньги. Что мне даст связь с клиентом? Лишнюю сотню долларов к зарплате. Она не стоит того, чтобы меня потом обсуждали. И потом, я не резиновая кукла. Мне нужны какие-то эмоции, любопытство, в конце концов. В противном случае, моя индивидуальность станет ни кому не интересна, – ответила Женя, делая очередной глоток.

– И как ты компенсируешь отсутствие мужчин? – смеясь, спросил Новицкий.

– У меня нет от них зависимости в виду их же отсутствия, – глядя на начальника, улыбнулась Женя. – Конечно, мне хотелось бы оказаться в объятиях своего любимого мужчины, но это, к сожалению, невозможно. Я не хочу ходить в любовницах, да из меня она и не получится. Чтобы изображать страсть, нужно иметь талант, а из меня артистка никакая. Так что, моё, как Вы говорите, «шараханье» обосновано.

– Мне ты тоже откажешь? – спросил Новицкий, поднявшись со своего кресла и присев на подлокотник её кресла.

– Вы хотите меня уволить за профнепригодность? – спросила Евгения, понимая, к чему клонит начальник.

– Я просто хочу тебя без всяких условий, обязательств и обещаний, – говорил Новицкий, положа ей руку на колено.

– Рискните, но будьте готовы ко всему и не обижайтесь, если мне что-то не понравится…

– Почему ты не спросишь: а что дальше? – задал шеф вопрос, приводя себя в порядок.

– Зачем? Запретный плод вкушён и ничего нового в нём не оказалось. Разве не так? Это как глоток воды, утоляющий жажду, – ответила Евгения. – Мы с Вами удовлетворили своё любопытство в отношении друг друга.

– Женя, ты мне нравишься, но мы не можем встречаться на работе, – говорил он, взяв её за плечи.

– А мы не будем больше встречаться. Зачем Вам это? Что есть во мне такого, чего нет в Вашей жене? Слухи о Вашей, скажем так, любвеобильности давно гуляют по офису. Сколько у Вас было подруг и где они сейчас? Вы вспоминаете хотя бы одну из них? Не говорите мне, что Вы сексуально зависимы. Я не жду в свой адрес комплиментов от Вас о своей сексуальности и необыкновенности – это будет ложью. Да, я «прошлась» в своё время по страницам Камасутры, а мой партнёр знал каждую слабую точку на моём теле. Разве можно это повторить с кем-то другим? Не будем давать повода для сплетен. Мне кажется, Юле не стоит знать о том, что между нами произошло, – говорила Евгения, глядя прямо в глаза Новицкому. – Я немногого у Вас прошу? Я удовлетворила Ваш интерес, Вы – моё любопытство. Дальше будем только дружить.

– Женька, я не перестаю тебе удивляться, и, кажется, начинаю тебя понимать, – сказал Новицкий. – Ты во многом, как это ни прискорбно, права.

Глава 6

Своё тридцатилетие Евгения Полянская отмечала в ресторане, на этом настояла Юля.

– Жень, через две недели я расписываюсь и уезжаю, а через неделю, мне уже будет не до чего. Я хочу совместить приятное с полезным, – говорила она.

– Кто-то мне говорил, что не собирается замуж? – улыбнулась Женя.

– Господи, когда это было? С тех пор я немного повзрослела и поумнела. Это тебе всего тридцать, а мне…

– Ты будешь меня сватать? – спросила Женя.

– А как без этого. Помог себе сам – помоги другому, – улыбнулась подруга. – Сколько можно беречь себя для кого-то?

– Тогда я откажусь, – серьёзно ответила Женя. – Ты знаешь, как я к этому отношусь.

– Не сможешь. Я уже пригласила Новицкого с женой и Потапа с подругой, – не унималась Юля. – Приглашение они приняли.

– Зачем? Мы будем отмечать мой день рождения или твоё увольнение. Зачем мне нужен Потап, а тем более жена Новицкого? – не на шутку сердилась Евгения. – Тебе стоило посоветоваться со мной. Это не честно.