– Ты о рыжике и о цветах? Мне нравятся цветы по сезону. Они пахнут так, как в природе. Осенью я люблю астры и хризантемы, весной – тюльпаны, летом – любые, но не из оранжереи. Они создают мне настроение без особого повода, и Саша об этом знает. Я очень люблю розы, но предпочитаю их получать по случаю, как бы в дополнение. Они выглядят всегда очень торжественно. Цветы, подаренные тобой, очень красивы, они напоминают праздник, а это будни. Я сегодня сделала на радостях два дела. Во-первых, нашла себе замену, выручила родное отделение, а во-вторых, этой замене предоставила кров. Все потому, что если я буду хорошей девочкой, а я ей буду, через полгода я стану почти, как новая. Могу подать заявление на квалификацию, после выписки написать заявление на отпуск. Это значит, меня не увольняют и ждут. Я не обязательно должна выходить на работу, но то, что я здесь нужна, меня радует и вселяет надежду.

– Ты хочешь работать? – без особого энтузиазма в голосе спросил Илья.

– Я хочу попробовать это сделать. Если все получится, барьер психологический будет преодолен и я снова стану прежней, без ощущения неполноценности и ненужности. Это для меня важно. Понимаешь?

– Теперь у тебя есть стимул. А пока ты на подъеме, заполни на радостях заявление, мне поверили на слово и завтра я увезу его в загс.

– Что ж ты, Илюша, такой настырный. Давай свои бумаги.

Прошел месяц. За это время Илья с сыновьями отдохнули семь дней в ОАЭ. Варвара и Ольга Сергеевна привели в порядок комнату на первом этаже, а Илья купил новую мебель для спальни. Через день, до обхода ее навещал Третьяков. Приезжала мама, которую привозил Павел ближе к обеду. Мальчишки, вернувшиеся с отдыха, приходили в дни без тренировок. Илья навещал каждый вечер после работы. Двадцать шестого ноября Марину выписали, и она покинула клинику. Ходила она неспеша и вполне сносно. До регистрации у нее было время выбрать себе платье и придумать прическу. Платье она купила в свадебном салоне новое, но не белое, как хотел Илья, а светло-бежевое. Оно было оригинального фасона и делало Марину моложе и стройнее.

Четвертого декабря в шестнадцать часов состоялась выездная регистрация Невского Ильи и Дунаевой Марины. Марина оставила свою фамилию. Борис Романович договорился с работником загса провести церемонию по сокращенному плану, не растягивая ее на избитые фразы. Никто, кроме матери, не видел Марину в наряде, с легким макияжем и прической. Гостей было немного. Марина пригласила коллег, но приехали от отделения двое. Морозов, поздравив от всех, оставил в качестве «подарка» Третьякова. Со стороны Марины, приехал ее дядя Александр Дунаев с женой, двумя сыновьями и их женами. Три пары компаньонов Невских и семья. Столы накрыли в гостиной, красиво украшенной шарами. Вечер затянулся до двадцати двух часов и закончился ярким салютом.

– Илюша, спасибо тебе за такой праздник. Зря отказывалась от такого торжества. Я столько красивых букетов видела только в цветочном магазине, – радовалась Марина, глядя на обилие цветов, входя в спальню. – Теперь мне понятно, почему каждая женщина хочет устроить свадьбу. Столько внимания, столько цветов и как все красиво, а главное все это для тебя и ради тебя.

– Я был уверен, что тебе понравится. Прости за задержку в двенадцать лет. Как же я тебя люблю, – говорил он, заходя следом за ней. – Ты в этом наряде просто красавица, а волосы покрасили очень необычно и уложили, как в рекламной обложке. Я был приятно удивлен, да и мальчишки не ожидали таких разительных перемен. Гости твои, вообще, дар речи потеряли, особенно твой Третьяков.

– Чему ты удивляешься? Твои гости меня вообще никогда не видели, и им не с чем было сравнивать. Морозов и Сашка привыкли к халату или костюму, без косметики, а еще лучше к шапочке и маске. Я никогда не отмечала с ними никаких торжеств, а если Саша приходил к нам в гости, мы встречали его по-домашнему. Вот они меня и не видели раньше такой красавицей. С дядей мы видимся раз в год, когда приезжаем в деревню. Какие там наряды? Они все большие молодцы, что нашли время и приехали. Я им благодарна, – говорила Марина. – Помоги мне с платьем.

–С большим удовольствием, – ответил Илья, целуя жену в шею. – Мне не терпится узнать, что там под ним…

Прошло полгода. Заканчивался май месяц. Родион оканчивал десятый класс, Денис пятый. Мальчишки давно нашли общий язык. Семья жила дружно. Родион изредка встречался со своей матерью, но особой дружбы между ними не было. Марину он, с обоюдного согласия, называл по имени, но на «вы» и часто прислушивался к ее мнению. Парню шел семнадцатый год, и у него появились друзья и подружки старше Дениса. Денис тоже не страдал от одиночества и нашел себе друзей сверстников. Невские старшие трудились на благо семьи. Квартиру Тамары Григорьевны разменяли на две, и оформили их на Родиона и Дениса. Ольга Сергеевна с весны занималась с Павлом садом и цветами, вспоминая жизнь в деревне. Марина собиралась выйти на работу, врачи не находили повода для отказа. Начала с ассистента, постепенно привыкая к привычному для нее ритму и навыкам. Через месяц она начала с несложных операций и работала самостоятельно. Илья был не в восторге от желания жены работать, но согласился с ее решением всего на год. Мальчишки в конце июля на месяц уезжали в спортивный лагерь. Ольга Сергеевна с мужем на три недели отбыли в дом отдыха. Варвара с Павлом, пользуясь отъездом большей части семьи, тоже взяли двухнедельный отпуск. Марина и Илья в доме оставались совершенно одни. Но вместо того, чтобы проявлять свои чувства, Илья стал, как будто, избегать жены, возвращаясь поздно, а потом и ревновать Марину «на ровном месте». Он контролировал, когда она возвращается с работы, очень сердился, если она вдруг задерживалась. При этом он, как будто чего-то опасался и ждал с нетерпением возвращения домашних. Это было так глупо, ведь он сам приходил тогда, когда Марина, вернувшись, домой с работы, заканчивала готовить ужин. Какое-то странное чувство поселилось в ее груди. Это была ни обида, а, скорее, легкая досада. « Я что-то упустила, перестала интересовать Илью», – думала она, решив поговорить с мужем. Разговор лишь на время вернул интерес, который закончился через пару недель. С наступлением осени, ребята пошли в школу и начали тренировки. Илья стал приезжать на час-два позже отца и, ссылаясь на сильную усталость, без ужина, шел отдыхать. Он перестал интересоваться делами ребят, а выходные старался проводить вне дома.

– Илья, что происходит? У тебя проблемы? Расскажи, что тебя беспокоит? Может, я сумею помочь или хотя бы попытаюсь. Ладно, я, но ты забываешь о том, что у тебя двое детей и ты им нужен. Что с тобой?

– Не обращай внимания. Это на меня так осень действует. Мне посоветовали пить витамины и больше отдыхать. Не волнуйся. С первыми заморозками хандра уйдет, – говорил он. – Поверь мне, все будет хорошо. Не надо мне советовать подлечить нервы в санатории.

Прошел почти год, как Марина получила травму. Операция, которая длилась полтора часа, закончилась. Они сидели втроем в комнате отдыха с Третьяковым и Катей, и пили кофе.

– Марин, ты какая-то потерянная. У тебя дома все нормально, подруга? – спросил Александр, глядя на нее.

– На первый взгляд, все как обычно. Но есть некое ощущение какой-то напряженности. Мне становится там неуютно.

– Мне искать новое жилье?

– Я тебе говорю о внутреннем состоянии, квартирант. Ребята живут дружно, мы с Ильей не ссоримся, нет повода. Он больше молчит, приходит чаще после ужина, и поговорить со мной, у него особого желания нет. Я думала, что вся проблема в его работе, но Борис Романович не бросил бы сына в сложной обстановке, а он приезжает домой во время. Что мне прикажешь его пытать?

– Пытать не надо, просто спроси: что происходит в данное время с его сыном? Ты понимаешь, что нервы не железные, и ты можешь сорваться? А если на то не будет причины? Поговори и выясни.

Марина ехала домой и думала о «климате» в доме. «С Ильей что-то действительно происходит. Он становится, как дождливый день: то весенний с радугой и солнцем, то осенний холодный и затяжной. И дело здесь не в моей работе. Мы уезжаем на работу одновременно. Я возвращаюсь и жду его дома часа три-четыре, как минимум. Дежурства беру минимальные. Куда делась активность и амбициозность, а на смену им пришла апатия? Что же не так?» – думала она, подъезжая к дому и заметив Родиона, который кого-то ждал.

– Молодой человек, вас подвезти, – спросила шутливо она, опустив стекло.

– Я Вас ждал, – ответил он, садясь в машину. – Не спешите домой, мне нужно с Вами поговорить наедине. Марина, я не знаю, поступаю ли я правильно? Не знаю, как Вы отнесетесь к тому, что я скажу? В праве ли я вообще об этом говорить и нужно ли это Вам? – говорил он, явно, волнуясь. – Но молчать мне еще труднее.

– Что произошло? Говори без предисловий, вырази свою мысль всего одним предложением. Потом мы его разберем, – сказала она, видя волнение и смущение парня.

– Отец Вам изменяет с моей матерью. Они любовники, – сказал он, не глядя на Марину. – Но это еще не все. Вы разве не видите, каким он становится холодным и равнодушным ко всем, похожим на бабку? Он как будто живет один, и ему ни до кого нет дела. С ним что-то еще происходит. Поговорите с дедом, выясните все.

– Родион, ты меня сейчас хотел успокоить или расстроить? Откуда такие мысли и выводы?

– Я видел его одежду в квартире матери. Не будь я уверен в его измене, я, прежде чем сказать, подумал бы хорошо. Это очень неприятно, но это факт. Какие у него дела с моей матерью, если его машина каждый день стоит у ее дома? Телефон оба отключают. Это совпадение? Не думаю. Мы не первый год живем вместе. Он никогда не был таким. Это ненормально. Я разговариваю с ним, а он меня не слышит. Он не оправдывается, он отмахивается, грубит и злится. Я за Вас переживаю. Вы мне не чужая тетя, и я не дам Вас в обиду.

– Хорошо, если тебе будет спокойнее, я сейчас позвоню деду, поеду и поговорю с ним. Ты домой?

– Я с Вами. По дороге выйду, зайду к матери и поговорю с ней, если там не будет отца, – решительно заявил он. Они ехали минут десять молча. – Здесь он, родимый, – показывая на машину Ильи, сказал с презрением Родион. – Не получится у нас разговора.

Марина набрала телефон мужа и повторяла вызов трижды, пока ей ответил Илья.

– Что у вас случилось, малыш? – спросил Илья своим обычным голосом.

– Случилось, дорогой. Скажи мне: что делает твоя машина у дома Милены и чем ты занят в ее квартире? Мне подняться наверх самой? – спросила Марина и, не дождавшись ответа, продолжила: – История вновь повторяется, и герои в ней не меняются. Я тебя, Илья, не понимаю и презираю. Почему ты не можешь решить все без обмана? Ты, кроме себя любимого, о ком-нибудь думаешь? Ты так торопился со свадьбой, теперь, сделай одолжение, поторопись, дорогой, с разводом. – Она отключила телефон. – Поеду, поговорю с дедом. Ты хочешь его дождаться, – обратилась она к Родиону. – Может, тебе не нужно выяснять с ними отношения? Пусть живут, если им хорошо вдвоем.

– Пусть живут, только пусть другим людям жизнь не портят, – выходя из машины, сказал он. – Я буду ждать Вас дома.

– Марина звонила? И что теперь? – спросила Милена Илью.

– Ничего хорошего не будет. Теперь я предал не только ее, но и мальчишек, которые в меня верят и любят. Точнее любили. Как она узнала обо всем? Случайностью это не назовешь.

– Родион месяца два назад видел в прихожей твою одежду, когда ты был в душе. Я его отправила, но он умный парень, мог и сообразить. Наверняка рассказал Марине. Твоя машина каждый день стоит у моего подъезда, может ее и видели. Ты даже не скрываешь своего пребывания здесь.

– А может ты сама подсуетилась, как раньше.