– Где Томас? – спросила я, осматривая поляну.

Эдвин отступил от меня и тоже поискал брата глазами.

– Среди танцующих его нет. Может, он вернулся в шатер?

Я досадливо опустила взгляд в землю. Если он видел нас у костра, должно быть, так и сделал. Он мог подумать что угодно… я и сама не знала, что думать.

Заметив мое смятение, Эдвин вернулся в свое обычное мрачное состояние. Он предложил мне пойти к Томасу, а сам отправился к колдунам, якобы ему нужно было со многими что-то обсудить до отъезда.

Я согласилась, но в шатер не пошла. Вместо этого я отправилась к реке, надеясь, что ее спокойное течение поможет мне вернуть равновесие.

Умывшись прохладной водой, я уселась на берегу и стала смотреть на то, как играют на волнах блики далекого костра. Почти так же играла луна на лесном озере недалеко от замка… Взгляд упал на мою тень на воде. Лица не было видно, только силуэт девушки, и казалось, за ее очертаниями мог быть кто угодно.

Я вдруг представила, как бы чувствовала себя, если бы была простой колдуньей, как Умма, например. Ведьма, а не принцесса. От меня никто бы ничего не ждал, и сейчас я бы просто сидела на берегу, гадая на ромашках вместо того, чтобы сгорать от необъяснимого чувства вины.

Пальцы сжали траву, я стиснула челюсти.

Это просто видение, мираж. Ничего не было и не может быть.

Поднявшись, я повернулась к реке спиной, собираясь пойти прочь. В голову пришло странное наставление Нэны, но я выбросила его из головы прежде, чем оно могло вернуть только что разрешенные сомнения. Я направилась к шатру, и улеглась спать, не став будить Томаса.

На следующий день после неловкого завтрака Эдвин сказал, что говорил с Эвенкой и она готова встретиться со мной. Я кивнула, и мы отправили к ней.

– Так-так-так, – проскрипела старушка, одетая в халат восточного покроя. Ее седые волосы скрепляли шесть воткнутых в пучок палочек, образуя круг, похожий на солнечные лучи, а глаза едва проглядывали из-под отяжелевших век. – Ну, девочка, покажи, что ты уже умеешь.

Мы с Эдвином сидели перед Эвенкой внутри ее шатра, нас с ней разделял дымок от курящихся на земле трав и кореньев. Я с испугом взглянула на колдуна, не зная, что именно делать.

– Попробуй с водой, – предложил он.

Я кивнула и сосредоточилась на миске, стоявшей рядом. Мысленно проникая в упругую структуру жидкости, я связывала со своим сознанием каждую каплю, пока не почувствовала, что могу управлять каждой.

Осторожно, почти не дыша, я мысленно вытянула всю воду из сосуда в воздух и, помогая себе пальцами, закрутила ее в узел бесконечности.

– Поменьше старательности, девочка, ты не на экзамене, – проговорила старушка, улыбаясь. – Открой стихиям свое сердце, не пытайся заменить их волю своей, наоборот, позволь им наполнить тебя.

Как открыть сердце воде?… Я растерялась, и моя спираль полетела на землю, обрызгав меня и остальных, задушив дымящиеся травы.

– Ох, – Эвенка поспешно стряхивала воду со своего халата. Я готова была провалиться сквозь землю, и мучительно больно сдала руками колени. – Попробуем еще раз.

Мы пробовали с воздухом, огнем и землей, и все выходило плохо, будто я не проделывала все эти трюки уже сотню раз.

– А как насчет чистой магии? – вдруг сказала Эвенка. – Попробуй собрать в руках ее.

Эдвин помрачнел. Я непонимающе смотрела на нее.

– Что вы имеете ввиду?

– Так ты не учил ее обращаться со своей силой? – брови старушки взлетели вверх, она пораженно смотрела на колдуна своими маленькими глазами. – Эдвин, в чем прок от того, что она умеет сушить и вываривать травы, если она не может собрать даже крошечную сферу?

– Это я оставил на будущее, – попытался оправдаться он, но Эвенка смотрела на него с осуждением.

– Не стоит переносить свои собственные страхи на учеников, Эдвин, – назидательно сказала она. – У девочки горячее, но чистое сердце. Она сильнее, чем ты думаешь, и ты должен позволить ей узнать и эту сторону себя, – она взглянула на меня. – А тебя, Одри, обуревают сомнения. Боюсь, я не могу тебе помочь. Ты сама еще не решила, кем хочешь быть, и я бессильна указать тебе путь. Дело не в навыках, девочка, не в том, что ты расплескала воду: силы сами находят тех, кто их ищет, и покидают тех, кто не уверен в том, зачем они ему. Ты еще не готова принять полностью их.

Утро вышло безрадостным. Томас не говорил со мной, погруженный в свои мысли, Эдвин ушел и появился только перед тем, как нужно было улетать. Все оставшееся время я собирала вещи и прощалась с немногими магами, с которыми успела познакомиться.

– Увидимся через год! – Умма сердечно пожимала мне руки на прощание, и я грустно улыбнулась. Через год моя жизнь уже будет другой, и я не смогу так просто вырваться из дворца. Возможно, это было мое первое и последнее приключение, но говорить этого Умме я не стала.

Я покидала лесную поляну с тяжелым сердцем, но какая-то часть меня была рада всему, что произошло. Знакомство с сообществом, Умма, танцы у костра, даже мои нелепые попытки у Эвенки… разве это был не самый удивительный день в моей жизни?

Так или иначе, теперь мне предстоял путь до Вайтенберга, новый город, новые впечатления и новые испытания. Зажмурив глаза при взлете, я мысленно начала продумывать свою речь на совете Ганзы.

Мы провели в полете весь день, как и до этого, но на этот раз преодолели куда большее расстояние. Эдвин стремился вперед, словно стрела, и к закату мы уже были за много миль от замка, где, как я думала, мы переночуем после первого дня полета.

Этот рывок дорого ему стоил, и когда приземлился, он едва держался на ногах. Мы с Томасом разбили лагерь вдвоем, а после ужина я решила отправиться в лес, чтобы поискать травы, которые помогли бы Эдвину восстановиться к утру. Пусть меня саму ноги едва держали, я понимала, что, если завтра он не сможет взлететь, мы застрянем посреди леса без всякой надежды успеть на праздник.

Томас вызвался сопровождать меня, и мы пошли вместе.

– Как прошло у Эвенки? – спросил он, впервые заговорив со мной с вечера танцев. – Там что-то случилось?

– У меня ничего не вышло, – призналась я, направляя светлячок за куст, чтобы лучше разглядеть растения под ним. – Что ж, это может пригодиться… Она сказала, что я еще не готова. Что не знаю, зачем мне моя сила.

– А ты разве не знаешь? – Томас отогнул для меня ветку, и я прошла, благодарно кивнув ему.

– Раньше я хотела помочь отцу. Но для настоящей магии, должно быть, нужно что-то еще большее.

– Что может быть больше? Как по мне, это отличное желание, – сказал он.

– Но оно не связано с моей собственной судьбой, от рождения и до смерти, – предположила я. – Я сама не знаю. Эдвин не учил меня этому, потому что… не знаю, почему.

Я вздохнула. На самом деле я догадывалась, в чем была причина. Должно быть, он помнил о том, что с ним случилось, когда он вернулся к родителям, и боялся, что со мной может произойти то же самое. Что я не справлюсь, и сила возьмет верх над моей волей. Не страшно, если мысли умчатся за течением лесного ручья, но если ими овладеет нечто куда более сложное и мощное…

Во время прогулки мне удалось отыскать все необходимое, и еще грибов, которые можно было бы поджарить на завтрак. Томас казался прежним, неловкость между нами постепенно исчезала, все было не так уж плохо… Однако, когда мы вернулись, нас ждали плохие новости.

Эдвин не мог двигаться, хотя проспал уже несколько часов и должен был восстановиться хот бы настолько, чтобы поесть.

– И чего ради ты так торопился? Мы успевали и без этой безумной спешки! – ворчал на него Томас, подкладывая ему под голову наши сумки. Колдун лишь недовольно на него зыркнул.

– Даже если к утру ему станет лучше, лететь он не сможет, – произнесла я, оценивая состояние Эдвина. – Проклятье…

Усталость пришлось забыть, я принялась за зелье, вкладывая в него как можно больше собственных сил. Колдун выпил все до капли и уснул, оставив решение проблемы на нас с Томасом.

– Он говорил, что отсюда лететь до Вайтенберга всего несколько часов, – вздохнул принц. – Пешком мы в любом случае не доберемся туда в срок, так что имеет смысл остаться здесь, пока ему не станет лучше. Другого выхода у нас нет.

Так оно и было. На следующий день я встала пораньше и, собрав еще трав, приготовила новую порцию отвара. Но несмотря на мои усилия Эдвин почувствовал собственные руки только к двум часам дня. К шести он уже мог сидеть и ходить, опираясь на руку Томаса. Однако с заходом солнца ему снова стало хуже, и мне пришлось принять тот факт, что на праздник мы не попадем.

– У нас еще есть время, – Томас пытался подбодрить меня, но я лишь покачала головой. Мы сидели в шатре, каждый на своей лежанке, и мой светлячок под потолком был единственным источником света на многие мили вокруг.

– Ему хуже, – сказала я, глядя на спящего колдуна. – Даже если к утру он снова сможет двигаться, ему нельзя лететь. В воздухе с ним может произойти что угодно, это слишком опасно.

Вздохнув, я перевела взгляд на Томаса. Он не хуже меня понимал, как важно было быть на встрече вовремя, но поделать мы ничего не могли.

Засыпая, я лежала спиной к братьям, роняя на лежанку злые слезы

Я отправилась развлекаться с колдунами вместо того, чтобы следовать решению министров. Моя поездка не принесла мне ни серьезных знакомств, ни навыков, а лишь добавила смятения, и теперь я застряла в лесу даже без возможности сообщить своим, что со мной все в порядке. Завтра, когда все поймут, что я не появлюсь на празднике, все, чего я добилась за год, обратится в пепел… От мысли о том, что я не оправдаю доверия отца и остальных, что из-за меня возможно сорвется заключение союза, меня била дрожь: я не могла смириться с этим.

Посреди ночи я встала и утерла слезы.

В произошедшем была моя вина, и я не смогу уважать себя, если сделаю все возможное, чтобы выполнить свое обещание. Внутренний голос, который шептал, что я ничего не могу, кроме как сварить Эдвину еще отвара, больше не убеждал меня: если не сделаю большего, то я не заслуживаю ни своего положения, ни оказанного мне доверия. Тогда моя судьба – сидеть в короне рядом с надежным мужем и улыбаться, пока за меня принимают решения.

Я неслышно вышла из шатра и встала посреди поляны, еще толком не зная, что буду делать. Я надеялась, что внутреннее чутье, которое Эдвин учил слушать, само подскажет мне выход.

Луна только начала идти на убыль, и в ночном сумраке я видела, как ветер перебирает густые травы. Я услышала, как звенит листва, за ней проступил звук ломающейся в лесу ветки: должно быть, какое-то животное. Еще дальше. Ухает филин.

Закрыв глаза, я слушала природу, отдавая ей всю себя, мои мысли скользили по траве вместе с ветром, все дальше и дальше, пока пространство вокруг не заполнило меня без остатка. Я дышала вместе с шелестом листьев, мое сердце билось в такт журчанию лесных ручьев. Мир вокруг находился в непрерывном движении, энергия растекалась повсюду, переходя из одного состояния в другое, и я была частью этого круга. Впервые я чувствовала потоки так сильно, как будто они находились внутри меня, но этого было недостаточно.

Страх, как перед нырком в неизвестную реку: я не знала, что встретит меня по ту сторону, но должна была решиться. И я решилась, открываясь окружившим меня импульсам, пропуская их в себя, как шумную толпу гостей.

Сначала они прокрадывались осторожно, я чувствовала лишь покалывания на кончиках пальцев рук и ног, но позже словно осмелели и хлынули сквозь вены. Плечи, голени, грудь, бедра, сердце, живот, меня пронзало неизвестной силой, и в пору было остановиться, но я этого не делала. Пока чувствовала, что моей воли достаточно, я не закрывалась.