«Футляр времени», или Хроники одной хрени (страница 8)
Ну, все, не дадут нормально выпить. Приглашай вас, скотов, после этого,– устало подумалось Евгению.
Намечающаяся свара в еще не пьяной компании может помешать его внутреннему созерцанию той, как будто не своей, жизни. Но к немалому удивлению – скандал как моментально разгорелся, так и быстро потух.
Причиной тому – неформальный лидер пришлых. Без лишних слов Сашка размашистым пинком поднимает «Лукоморова», затрещиной награждает сутяжницу – Ираиду, а следом, взяв за ворот Федора, растаскивает «сладкую» парочку. После этого бородатым миротворцем тихо заявлено:
– И чтобы так у меня всегда! Понятно, срань?
Ключевым словом в его спиче, несомненно, являлось – «всегда».
Вечеринка закончилась третьей бутылкой, за которой услужливо сбегал одноглазый Федька – ее оплатили вскладчину члены коммуны.
Та зимняя пьянка запомнилась Борисову бредовой мешаниной высказываний и диалогов, подчас, с каким-то философским подтекстом.
Ираида Кеше:
– Извинись.
– Прости, Ираидочка.
– Да пошел ты со своими извинениями.
Александр:
– Сознание все-таки материально – всегда можно сообразить на троих и более.
Федор:
– А я по, своей сути, оптимист и когда сильно захочу – это сбывается,– Иннокентий ему сразу в ответ, «ребром»:
– Как-то тоже очень захотел – и, что ты думаешь, обделался.
Им же:
– Когда, порой, завязывал, с выпивкой, появлялось здоровье, даже настроение поднималось. Чувствую, жизнь улучшается и возникает острое желание купить поллитру. Не парадокс ли, скажу вам?
Вкрай удивила своей метафоричностью Светка:
– А ведь жизнь моя, словно езда на велосипеде – когда трудно, получается, едешь в гору. На самом деле ощущение такое, что нет седла и все по ухабам.
Но интереснее всех, когда гости стали собираться, удалось, на Жекин взгляд, неунывающему Туголукову, с заплетающимся языком:
– У меня люди родилась идея – где-то читал, что муравей поднимает вес в десять раз больше своего, так почему нам не послать 50 грамм этих насекомых за добавкой – желаю продолжения,– и, в раз, вытолкнут Сашкой, наружу, без всяких церемоний. Странно такое слышать от необразованного бомжа о факте мало-мальского чтения и математических раскладок, да еще с примесью, в качестве примера, животного мира.
Той ночью всполохи памяти состоялись особенно объемными – в конфигурации былого.
От главного героя:
«Три фазы жизни – «утро», «мудренее» и «вечер».
________________________//______________________________
Первая сессия сдана успешно – без троек. Из последнего Римминого письма следует, что на зимние каникулы они, с подругой, остаются в Костроме. В нем же выражала робкую надежду по поводу приезда Евгения – так и написала: «Очень хочу тебя, Женечка, видеть. Скучаю до немогу. Ты не приглашаешь, и мне остается только ждать…».
Прочитав это, Борисов бросился заказывать межгород – необходимо ее успокоить и в то же время, все-таки, сохранить неожиданность своего появления. Вроде – получилось, правда, не обошлось без женских слез.
А за неделю до этого с Димкой был разговор – как раз об их каникулярном посещении города камвольных комбинатов.
Тот не выразил такого горячего желания составить компании – мол финансово он, сейчас, на мели, да и чувства к Розе, за полгода, как-то, потихоньку, выветрились. Но Жека проявляет, здесь, настойчивость влюбленного упрямца. И вот они уже трясутся на боковой плацкарте рядом с туалетом.
Решающую роль в совместной поездке сыграло то, что билеты на весь маршрут туда и обратно обеспечиваются сгорающему от нетерпения встретиться со своей черноглазой.
До Москвы ехали ночь, беспрестанно хлопала тамбурная дверь и перло сортиром. Далее следовала пересадка.
Трехчасовое утомительное стояние в билетную кассу, муравейная толкотня, бесцельное фланирование по площади трех вокзалов, а в девять вечера друзья сидят друг напротив друга за столиком боковой полки и, опять, у вагонного клозета, но, спешащий на свидание, Евгений, почти, не обращает внимания на это дежа вю железных дорог. Дмитрий же капризен и весь изгунделся, просто из аристократов – и пиво прокисшее у него, и лучше бы ехать в купейном (намек на жадность Борисова), и на хрена он вообще поперся.
Шесть часов пути не ложились – выпито по пять бутылок «Жигулевского» и выкурена пачка «Родопи» в холодном тамбуре.
Результатом, для Димона, от просроченного пива, стало его итоговое длительное нахождение в туалете, выйдя, из которого, им было, с раздражением, замечено: «Предпочитаю, чтобы меня проносило, допустим, от черной икры, а не от этого пенного напитка, купленного в давке».
Дорогу коротали разговорами на темы, которые всегда интересуют, пока еще не ставших циничными, «прыщавых» молодых людей, каждый выпячивая свою псевдоопытность: о стервозности женщин, их порочности и т.д. Оба делают вид – они знают жизнь не понаслышке.
Когда выходили из вагона, пятилетний мальчуган, очень плохо говорящий, для своего возраста, который всю дорогу вертелся около ребят, идя за матерью, упал, споткнувшись, и удивил всех уверенным сложнопостроенным матом.
Костромские четыре утра оказались по-февральски метельными и без звезд и луны на низком небосклоне. Общественный транспорт еще не ходит, немногочисленные такси моментально разобрали другие.
Парни вышли на дорогу, ведущую в центр и стали голосовать. Где-то через полчаса, из редко проезжающих мимо, тормознул старенький «ЗИЛок. водитель слегка окая: «И куда ж вам, ребята?».
Хором:
– В гостиницу.
За десять-пятнадцать минут, по чуть освещенным улицам, доехали до многоэтажного отеля под названием – «Волга».
Мятый рубль добрый дядька не взял:
– Пригодятся самим, студентики, а мне и так было по пути,– сказал и похлопал Жеку по плечу с неудобной руки.
В свете одинокой подслеповатой лампочки кабины увидено отсутствие фаланги на указательном. От рукава бушлата пахнуло костром и, чем-то, похожим на свечной запах.
Большой вестибюль в дремотном полумраке. У стойки администратора трое солидных мужчин. Встав в очередь, сразу становится понятным, что мест нет, а у впереди стоящей команды командировочных, из Ленинграда, бронь. И ими дружно заполняются анкеты постояльцев.
Просительным голосом спрашивается о возможности заполучить двухместный номер. Только что флиртовавшая с «броненосцами» работник сервиса, бальзаковского возраста с налаченной прической, делается неприступной и, поджав ярко крашенные губы, заучено:
– К сожалению все занято в ближайшие двое суток.
– Жаль, конечно. А в других гостиницах?
– Вряд ли. У нас с этим напряженка.
Ее служебная лаконичность убивает всякую надежду. Видимо молодые лица не относились к интересующему, эту мадам, контингенту – ни денег от них и никаких других перспектив личного характера.
Тогда Жека, на ходу, придумывает жалостливую версию о приезде двух студентов- заочников местного пединститута на экзаменационную сессию. Рядом с ноги на ногу переминается вдруг, словно, набравший в рот воды, обычно такой словоохотливый, будущий служитель церкви.
Обратные билеты из столицы домой уже взяты с датой через два дня. И где тогда ночевать? Девчачья общага, короткий съем квартиры или комнаты – не варианты. У долгожданной так Борисовым встрече грозит потеря, нафантазированного им, романтического ореола.
Его бюджет не слишком предусматривал взятку, но в паспорт приходится аккуратно вложить червонец. Со словами: «Еще раз, пожалуйста, посмотрите, нет ли свободных?»– протягивает серпастый. Холеная рука, за барьером, берет документ – явно не сверить по фотографии личность. В холле никого.
– Подождите до двенадцати. Будет вам номер,– ее тон чуть потеплел.
Уфф…Отлегло.
До полудня тянули время игрой в «очко» и разгадыванием, кем-то, на столике, оставленного, на половину заполненного кроссворда по спортивной тематике.
И, вправду, к часу вручаются ключи от довольно приличного размещения на двоих, что по коридору высокого первого этажа. Сюда будет не стыдно привести гостей.
Наскоро перекусив в ближайшей пельменной, парни спешат. На улице называют нужный им адрес и прохожий указывает направление. Общежитие недалеко – в пяти остановках.
В битком набитый автобус, изнутри больше похожим на иллюстрации из, тогда почти подпольной, Камасутры, влезла бабуся с холщевым грязным мешком, в недрах которого истошно визжал и активно шевелился поросенок. Пронзительный звуки несколько отвлекали Жеку от картинок предстоящего сюрпризного свидания.
А тут еще одна неприятность. На выходе его встречает здоровенный детина – контролер (Димка как-то смог незаметно обогнуть эту «гору»). В той тесноте из которой он только что выбрался, понятно, не было никакой возможности, даже, руку засунуть в карман, да и, честно говоря, не вспомнилось о приобретении билета.
Теперь следует расплата – штраф один рубль. Друг наблюдает, стоя на приличном отдалении. Но Евгений не так прост. В кошельке у него два отделения – в одном из них мелкие купюры (трешки, пятерки), а вот в другом три двадцатипятирублевки. Сразу мысль,– если дать такую «сиреневую», то возможно вполне, что у этого двухметрового монстра не найдется сдачи и он отпустит с миром.
Но все иначе – в Жекином кулаке двадцать четыре бумажки, каждая с достоинством в один рубль. Рядом шагает, отчего-то повеселевший, Димон.
На обледеневшем крыльце трехэтажного обиталища студентов техникума их встретила стайка девчонок, Риммы и Розы среди них нет. Увидев незнакомых парней, переглядываются. Одна симпатичная, с родинкой на губе и, видимо, самая дерзкая:
– К кому такие удалые?
Дмитрий, улыбаясь во всю ширь:
– А есть кого посоветовать?
Захихикали. Борисов называет фамилию Риммы. И тут ошарашивают новостью – подруги сегодня утром уехали в Москву.
– Ничего себе разминулись! Какое гадство!– первое, что подумалось.
Та же, смелая, глядя на вытянутое лицо любителя делать сюрпризы, задорно:
– Ребята, не стоит расстраиваться – мы все тут невесты.
В ответ грубость:
– Ага, разве что, без места.
– Ну тогда ждите своих принцесс,– обижается та и начинает спускаться по ступенькам. Остальные смешливые за ней, оглядываясь.
Ставший игривым, Димка смотрит им вслед и с некоторым сожалением:
– Зря спугнул, я бы с этой замутил. Все равно послезавтра уезжать. Перебрал ты, лишку, со своей конспирацией, а они тю-тю и пропали.
Этого неунывающего, причем приехавшего за его счет, Евгений посылает куда подальше и заходит вовнутрь – тот продолжает стоять на морозном воздухе.
Старушка-вахтерша подтверждает, что, правда, Римма и Роза часа четыре как куда-то, с большими сумками, отправились. Настроение, понятно, на нуле. Решает на всякий случай оставить записку с координатами их пребывания. Бабулька хоть и ворча, но благосклонно обещает передать ее, если, конечно, появятся вовремя.
Вернулись в гостиницу. Разговаривали больше междометиями. Стали смотреть по «ящику» хоккей. Видно, что Димке скучно. Сказал: «Пойду-ка, прошвырнусь»,– а может снова захотел туда – где девушка с родинкой. Пусть идет и понимаешь, что страдать в одиночестве, да еще в чужом городе, трижды невесело.