– От Прайса, разумеется.

– Не может быть, чтобы тебя на самом деле так звали.

Он улыбнулся, и я заметила две ямочки точно посередине его щек.

– Почему нет?

– Это имя тебе совсем не подходит, – сказала я, обратив его же слова против него.

На его щеках снова мелькнули ямочки, и я сорвала несколько цветов, чтобы отвлечься.

– Ладно, ладно. Я соврал твоему отцу. Ты, знаешь ли, ужасно проницательна. – Он сорвал еще один клевер и оплел его вокруг первого.

– Зачем тебе врать?

Он добавил еще цветок в цепочку, потом еще один.

– Я здесь недавно. Никого не знаю. Меня тоже никто не знает. С чего мне разбрасываться своим именем?

– Чтобы люди могли узнать тебя получше.

Он пожал плечами:

– Ты и так можешь узнать обо мне что угодно. Имя не меняет моей сути.

– А фамилия?

Юноша фыркнул, а его тон стал мрачным:

– А фамилия вообще не имеет никакого отношения к моей сути.

Он сказал папе, что путешествует без родителей – интересно почему? Сам ушел из дома? Или его разлучили с родителями? Может, они в плену или погибли? В Эмити-Фолз редко доходили вести из внешнего мира, но я знала, что на западе бродят бандиты, которые нападают на караваны, крадут припасы и деньги и уносятся прочь в клубах пыли. Некоторые из них пользовались большей известностью, чем те, кто их ловил. Может, отец этого юноши бандит? Может, его фамилия запятнана чужими преступлениями?

– Расскажи мне об имениннице, – попросил он, ловко меняя тему. – Она младше или старше тебя?

– Младше. Ей сегодня исполняется восемь.

Неподалеку от него из камней торчали несколько цветков горного старожила, и я потянулась к ним, чтобы сорвать один. Этот желтый цветок отлично подходил на роль главного самоцвета в золотой короне.

– А как ее зовут?

Я скептически приподняла бровь:

– Серьезно?

– Подай мне вон тот, пожалуйста, – попросил он, указывая на белоснежный цветок клевера возле моего бедра.

– Ни за что бы не подумала, что ты умеешь плести венки.

– У меня много скрытых талантов, Эллери Даунинг. Очень много. – Он сделал еще одну петлю. – Меня сестра научила.

– Она младше или старше тебя? – спросила я, повторяя его вопрос.

– Намного младше. Мне было тринадцать, когда мама ее родила. Амелия любила собирать цветы. Могла целый день просидеть в поле, плела веночки, ожерелья и браслеты для всех знакомых.

– А носить их приходилось тебе, да? – Я заметила, как мой собеседник перешел на прошедшее время, но не стала ничего говорить. Он и так уже рассказал о себе намного больше, чем раньше.

– Именно так! – рассмеялся юноша. – Она заболела, – добавил он, уловив мое любопытство.

– Мне очень жаль.

Прайс пожал плечами, доплел венок и закрепил его.

– Идеальное украшение для светловолосой королевы фей, – объявил он, водрузив свое творение мне на макушку и одобрительно кивнув. – Я был прав, эти цветы отлично тебе подходят.

Мои щеки запылали под взглядом его блестящих глаз, и, чтобы не смотреть на него, я схватила первый попавшийся цветок.

– Уверен, твой кавалер сегодня будет в восторге.

– Сегодня? – повторила я, решив не поправлять его.

– У такой красивой девушки наверняка есть хотя бы один серьезный ухажер, которого уже зовут на семейные праздники. Как думаешь, что он принесет малышке…

Он сделал паузу, явно надеясь, что я забудусь и выдам имя сестры.

– Подарка не будет, это точно, – сказала я.

Прайс наморщил нос. Его, похоже, позабавило, что я не попалась в ловушку.

– Каков грубиян! Если бы мне повезло ухаживать за такой умной и очаровательной девушкой, я бы непременно принес твоей сестренке роскошный подарок.

– Правда?

Я попыталась представить, как он сидит на крыльце вместе с нами и потягивает пунш. Мы все дарим подарки и слушаем смешную болтовню Сейди. От этой картины мою грудь пронзило острое тоскливое чувство.

Прайс с серьезным видом кивнул, а потом вдруг резко наклонился, будто хищная птица, камнем падающая на землю, и сорвал что-то зеленое. Он покрутил листок в руках, любуясь им. Я наклонилась поближе, пытаясь понять, что это.

– На удачу в будущем году.

Его большой палец задел мой указательный, когда я взяла у него маленькое сокровище.

– Четырехлистный клевер! – воскликнула я. В детстве я провела не один вечер в поле, разыскивая его, но мне никогда не везло. Этот был просто прекрасен: все листки глубокого изумрудного цвета и совершенно одинаковые. – Как ты его разглядел?

Он пожал плечами с неожиданной для меня скромностью.

– Я всегда легко их находил.

– А я впервые вижу такой… Сейди очень понравится, – призналась я и только потом поняла, что натворила. Я запоздало прикрыла рот рукой.

– Передай Сейди Даунинг, что я желаю ей огромного счастья, – сказал Прайс с широкой ухмылкой.

Я осторожно убрала драгоценный листок в карман платья, а затем провела рукой по клеверу, пытаясь найти еще один для себя. Но перед глазами было лишь море трилистников.

– Можно дать тебе совет? – спросил Прайс, опускаясь на колени рядом со мной так близко, что наши бедра соприкоснулись. Он наклонился над клевером, уперев локти в землю, и тоже принялся искать. – Обычно они растут по краям.

– По краям, – повторила я и наклонилась пониже, внимательно рассматривая поросль клевера.

– Удачу нельзя спрятать в толпе, – пробормотал он, проводя пальцами вдоль границы зарослей клевера. – Она не станет сливаться с фоном. Ей хочется, чтобы ее нашли. Просто нужно знать, где искать.

Быстрым движением он выхватил еще один листок, раскрыл ладонь и выразительно глянул на меня, словно предлагая взять клевер.

Когда я потянулась за листком, он резко сжал руку, поймав мои пальцы своими, грубоватыми и теплыми. Его прикосновение, столь неожиданно нежное, пробудило во мне трепет. Волнение напоминало блики, пляшущие по водам Зеленого озера.

– А твой кавалер так же держит тебя за руку?

Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как вверх по шее ползет румянец. Я не могла пошевелиться, не могла вдохнуть, ничего не могла, только смотрела в бездну его янтарных глаз. Сердце не понимало, где ему биться: то ли подскочить до самого горла, то ли рухнуть вниз. Я понимала, что мои щеки, скорее всего, пылают, но по телу пробегала головокружительная дрожь удовольствия и страха. Я разрывалась пополам, наслаждаясь его присутствием и в то же время мечтая, чтобы он поскорее ушел, пока я не натворила чего-нибудь, за что нам обоим будет стыдно.

– У меня… у меня его нет, – призналась я наконец, высвободив руку и оставив клевер в его ладони.

Его губы сложились в ленивую улыбку, а глаза весело прищурились.

– Правда? – Он на секунду задумчиво уставился на листок. – Забирай. Мне удача, похоже, и так уже улыбнулась.

Я добавила последний цветок в венок Сейди и встала, отряхивая юбку.

– Мне пора домой.

Он откинулся на спину, опираясь на локти, и посмотрел на меня снизу вверх.

– Так скоро?

Я пошевелила в ботинках пальцами, разминая их и обдумывая свой следующий шаг.

– Хочешь пойти со мной? Папа ведь приглашал тебя на ужин… А у мамы еды на всех хватит. Сможешь сам подарить клевер Сейди.

Прайс задумчиво склонил голову набок:

– Ужин с семейством Даунинг… Ужин в обществе Эллери…

Он резко вскочил на ноги. Его повадки напоминали кошачьи: ленивая медлительность быстро сменялась изящными движениями.

– Нужно привести себя в приличный вид. Во сколько мне подойти?

Мы впервые стояли так близко, и я наконец осознала, насколько он выше меня. Хотя я была самой высокой девочкой в классе, моя макушка едва доходила ему до плеч. На мгновение я представила, как он меня обнимает. Я бы устроилась у него под подбородком, в надежном кольце его рук… Я прогнала эти дикие мысли.

– Извини… Мы обычно ужинаем около шести.

Прайс кивнул:

– Отлично. Мой лагерь вон там, чуть выше, – добавил он, указывая на просвет в соснах примерно в полумиле от нас.

– Там безопасно? – спросила я, направляясь к дому, и заметила, как он специально укорачивает шаг, чтобы не обгонять меня.

Прайс с нахальной улыбкой почесал ухо:

– А что, хочешь присоединиться?

Жар у меня в груди, едва утихнув, полыхнул с новой силой, заливая лицо краской стыда.

– Нет, конечно! Ты бы, знаешь ли, последил за языком в наших местах. Многие отцы пристрелили бы любого, кто посмел бы так разговаривать с их дочерьми.

В его глазах сверкнул восторг.

– А Гидеон?

– Возможно.

Он одобрительно кивнул:

– В таком случае я буду уважать его еще больше.

– Как там твои капканы? – спросила я, чтобы сменить тему. От одной мысли о том, что этот незнакомец – мой незнакомец, как я его мысленно называла, – бессовестно флиртует с другими девушками, я почувствовала укол незнакомой мне прежде ревности.

– Мне уже несколько раз повезло по мелочи, – ответил он, перепрыгивая через упавшую ветку. – Но я жду чего-нибудь покрупнее.

– Оленя? – предположила я, не зная, что он может счесть хорошей добычей.

Его зубы сверкнули на солнце.

– Намного крупнее, Эллери Даунинг.

Я помедлила, взвешивая свои следующие слова:

– Я до сих пор не знаю твоего имени.

– Разумеется, не знаешь, – ответил он, насмешливо приподняв уголок губ. – Я же его не называл.

Я подождала, полагая, что сейчас он наконец представится, но мой незнакомец спокойно продолжал шагать, приминая высокую траву. Молчание его, похоже, не смущало. Наконец он поднял взгляд, заметил, что я смотрю на него, и приподнял брови, словно бросая вызов. Эта шутка слишком уж затянулась и с каждой минутой становилась все более неловкой.

– Мне все равно, какая у тебя фамилия… Я считаю, что человек должен сам найти свое место в мире… И неважно, кто его родители… И что они сделали.

– Как великодушно с твоей стороны.

Я перекинула косу за плечо.

– Просто я хотела сказать…

– Знаю, что ты хотела сказать, Эллери. И… Как человек, чья семья сделала много плохого… Я это ценю.

Я была права! Я тут же сочинила для него головокружительную романтическую историю жизни: мальчик, выросший в опасном мире разбойников с большой дороги, грабящих повозки и экипажи. Может, папа даже слышал о его отце-преступнике.

– Но было бы приятно знать, как тебя называть. Хоть какое-нибудь имя, – не отставала я. Последовало несколько секунд тишины. – Ты правда мне не скажешь?

– Правда, – рассмеялся он. – Не скажу. Тебе не кажется, что имена несут в себе особую власть? Стоит назвать кому-нибудь свое имя – и этот человек может потянуть тебя за собой.

Я наступила на шаткий камень и споткнулась. Прайс поймал меня за руку, помогая удержаться на ногах.

– Я… я не совсем понимаю…

– Эллери Даунинг! – Его громкий крик вырвался из груди, словно пушечный выстрел.

Я резко перевела взгляд с его руки, сжимавшей мою, на его лицо. Он наморщил нос:

– Вот видишь. Власть.

Он был прав, но я пока не хотела это признавать.

– Ты невозможный человек.

– Да, пожалуй. Что ж, здесь я вынужден тебя покинуть.

Мы остановились у просвета в соснах, и я вдруг поняла, что не знаю, куда девать руки. Они казались мне слишком большими и неловкими, и, как бы я их ни сложила, выходило неестественно.

– Значит, увидимся вечером… – Я сделала паузу, давая ему шанс заполнить ее. – Это просто нелепо. Нужно же мне как-то тебя называть.

– Почему?

– Потому что у всего на свете – по крайней мере, у того, что важно, – есть имя. Так уж все устроено. Я могу перечислить названия всех цветов, что растут в долине, всех этих деревьев, – сказала я, жестом обводя лес у него за спиной. – И меня бесит, что я не знаю, как тебя называть.

Он с простодушным видом развел руками: