Вот теперь самое время для обморока. Я закрыла глаза и куда-то провалилась. Трава под спиной превратилась в пух, потом в воду, но я дышала под ней. Как будто Алиса была на поверхности, и её голос звучал расплывчато, неразборчиво. Шлепок по щеке немного привел в себя, а второй удар полностью вытащил на поверхность забытья. Я глубоко вдохнула и поднялась. Меня встретили вытянутые костлявые руки в оборванных одеждах, торчащие в окошке. Они были злы на нас за то, что мы успели выбраться. Мы выжили. Я не сразу, но смогла встать и привычным движением накинула рюкзак на спину.

Алиса сидела на траве, сложив ноги. На её щеках сохли слёзы, и она смотрела не на меня, а куда-то в сторону. Я повернулась туда же. К нам спешили три силуэта, закрытые по пояс маревом раскалённого асфальта. Очень хочу ошибиться. Я так никогда не хотела быть обманутой своим же зрением, как сейчас. Пришлось грубо поставить Алису на ноги, при этом случайно ударив девочку в грудь её же рюкзачком.

– Бежим!

Глава 4

Гриша всё сделал сам. Замариновал мясо, выбрал место для пикника подальше от многолюдных пляжей, собрал наши сумки. И когда мы с Алисой только встали со своих постелей, всё уже было готово, мы лишь на скорую руку перекусили и поехали.

Девятое мая. Люди на улицах гуляли прямо по перекрытым для автомобилей дорогам, из-за чего сильно загрузились окраины, но это не страшно. Где-то во дворах уже запускали салюты, и флаги нашей страны развевались тут и там. Алиса глазела вокруг, лбом прижавшись к стеклу. Ей уже шесть лет, но она всё ещё плохо говорила, имела привычку сосать пальцы и грызть игрушки, не говоря уже о том, чтобы постоянно прижиматься губами к грязным стёклам машины.

– Алиса! Отодвинься от окна, милая, а то ударишься головой. – Гриша следил за дорогой и Алисой через зеркало заднего вида одновременно. – Будете мороженое?

Алиса покачала головой, всё ещё опираясь руками на стекло. Её тугие косички, заплетённые Гришей, заболтались из стороны в сторону. Гриша остановил машину у киоска, и я уже отстегнула ремень, готовясь выйти, как Гриша схватил мою сумку и сказал оставаться внутри. Я не успела хотя бы поблагодарить его, как он уже покупал нам мороженое. Оно оказалось дико вкусным, и Алиса вся вымазалась, поедая пломбир в шоколаде. До озера мы доехали с ребёнком, испачканным чуть ли не с головы до ног подтаявшим пломбиром.

На берегу озера просто волшебно. Гладкая поверхность небольшого водоема отражала весеннее небо без единого облачка. Утки летали от берега к берегу, а над нами, создавая приятную тень, шелестела высокая берёза. Гриша достал огромное покрывало и подушки, усадил нас на них и чуть ли не приказным тоном заставил отдыхать изо всех сил. Соорудив мангал, он взялся за мясо, попутно нарезая овощи и наливая сок. Я не знала, что он взял с собой ещё и немного шампанского.

– А как ты сядешь за руль?

– Переночуем в машине, утром поедем домой. Я захватил розжиг для костра и топор. Вот увидишь – ночь пролетит незаметно.

Мясо готово и пахнет так, что у меня потекли слюнки. Алиса была занята погоней за бабочками недалеко от берега. Я позвала её, но она меня, как обычно, не послушалась. Уже два года замужем за Гришей, а Алиса меня ещё ни разу не назвала мамой. До сих пор надеюсь, что она лишь стесняется. Изо всех сил стараюсь понять её – не так-то просто принять в свою жизнь «новую» маму.

Я поймала верещащую девчушку в объятия. Алиса засмеялась, я пощекотала её бока, и та взвизгнула так, что утки с противоположного берега взмыли верх, крякая на всю округу. Я кормила Алису шашлыком с вилки, заранее разрезав большие куски на маленькие, не забыв и про овощи. Гриша как всегда проглатывал куски целиком, видимо, надеясь, что его желудок справится с чем угодно. Я дала ему таблетки, чтобы он не мучился от тяжести после таких приёмов пищи.

Алиса насытилась быстро и теперь сидела рядом с нами, а её надутый животик немного выпирал под розовым платьицем, которое я ей купила несколько недель назад. Алиса любит всё розовое, и если бы она смогла загадать одно желание, то выбрала бы самой стать розовой девочкой.

Гриша достал из машины две удочки. Свою и совсем маленькую, наверное, для Алисы.

– Алиса, пойдём порыбачим?

– Дай ребёнку переварить! – шутливо заступилась я. – Да и сам посиди хоть немного.

Гриша согласился и поцеловал меня в лоб, всё ещё держа рыбацкие принадлежности в руках. Через полчаса мы переместились ближе к берегу озера. Гриша учил Алису закидывать удочку, но малышка не особо была заинтересована в процессе и всё время озиралась на летающих вокруг нас насекомых. Ей было страшно и интересно одновременно, когда над нашими головами, гудя как вертолет, пролетала огромная, переливающаяся зеленым цветом стрекоза. Итог был очевиден, Алиса бегала по лугу, радуясь просторам и солнцу, а мы с Гришей сидели в обнимку у берега, зарыв ноги в тёплый мягкий песок. Поплавок дёргался, но рыбачить, кажется, тут вообще никто не собирался. Гриша просто взял всё, что могло пригодиться на пикнике.

Маленькие волны накатывали на пальцы ног, Алиса с девчачьим визгливым хохотом так и бегала за каждым насекомым, попавшим в её поле зрения. Она поймала бабочку и аккуратно закрыла её ладонями, чтобы показать нам. Она обращалась с ней как с самым красивым и хрупким существом в мире, хоть это и оказалась обычная крапивница. Алиса отпустила насекомое, улетевшее в краснеющее небо. Девочка к тому моменту утомилась и захотела спать, приклонила голову на колени Гриши. Тот поцеловал её в макушку, а потом и меня в щёку. Его небритые усы укололи кончик моего носа.

– Отнесём её в машину. Пусть спит.

Гриша подхватил Алису с такой лёгкостью, словно та была совершенно невесома. Он одной рукой открыл дверь и положил дочку на заднее сидение, опустил наполовину окно и тихо захлопнул дверь. Я ждала его на берегу, Гриша подошёл и щекотно прислонился своими губами к моей шее. Я чуть не взвизгнула от нежности.

День заканчивался, и розовые отблески бегали по волнам. Солнце пряталось за верхушки деревьев, стало чуть прохладнее, и я накинула лёгкую куртку. Гриша принёс бутылку шампанского, загадочно улыбаясь, и принялся срывать обёртку с горлышка.

– Только Алису не разбуди, – успела я шепнуть прямо перед тем, как Гриша справился с пробкой.

Она выстрелила, чуть не угодив мне в ухо…

Глава 5

Пуля просвистела у виска, в нём отдавался стук сердца с бешеным темпом. Во рту у меня скопились вязкие слюни. Алиса мчалась рядом, держа обе лямки портфеля. Она бежала так, как только позволяли ей тонкие ноги худой девочки.

Они кричали. Они угрожали, продолжая стрелять. Свист, как резкий писк комара. По асфальту бегали искрами всполохи от попавших пуль. Это были какие-то самопалы, и расстояние не позволяло стрелять точно нам в спины. Пули, долетая до нашей позиции по огромной дуге, скакали дальше, как резиновые шарики.

Мы забежали в дом и мигом прыгнули в первую попавшуюся открытую дверь. Внутри воняло смертью и ржавой водой. Я втолкнула Алису, и та чуть не ударилась головой об раковину. Алиса не встала с коленей и заползла под трубы, поджав ноги к телу.

Мародёры определили, в каком подъезде мы спрятались, и тяжёлые шаги как минимум трёх человек застучали на лестничных пролётах. Я скинула сумку куда-то за свою спину, и та с грохотом свалилась на грязный бетонный пол. Я достала пистолет и прицелилась. Когда первая голова мелькнула между лестниц, я выстрелила, и тело, лишившись половины черепа, мешком свалилось на холодный бетон.

Шаги стихли, за ними последовали громкие мужские стоны. Кажется, кто-то из них упал, увидев, как стена окрасилась в красный, покрытая частичками мяса и мозгов.

– Сука драная! Отдай вещи и вали! Нам больше ничего не надо! Слышишь?

Я промолчала. Я не дура. Живыми мародёры никогда и никого не отпускали. Я закрыла один глаз и прицелилась ровно в ту же щель, из которой появилась первая голова-мишень в ожидании второй.

– Мы убьём твою мелкую сучку!

– Сначала трахнем её и тебя, а потом убьём! Блядь, не выводи из себя!

Показалось ухо, всего лишь ухо. Надо было подождать, но спусковой крючок крайне чувствителен, и особенно сейчас, в трясущихся пальцах. Я попала, и ещё одна красная струя под давлением ударила в пол. Мародёр кричал, его голос срывался. Шаги повторились, и всё его тело показалось на лестнице. Я выстрелила в третий раз, попав в горло. Этот выстрел почему-то меня оглушил, и я на несколько секунд закрыла глаза, словно это поможет снова слышать, что происходит внизу, но это оказалось необязательно. Один из них сидел на лестничном пролёте, прижавшись спиной к стене возле батареи. Мужчина с длинными курчавыми волосами держался за шею, сквозь его пальцы брызгала тонкими струйками кровь. Губы двигались, но вряд ли он что-то говорил вслух. Звон в ушах теперь мешал узнать, что там с третьим.

Не успело лицо того, чьё горло прострелено, побледнеть, как третий и, надеюсь, последний из мародёров выскочил перед глазами. Он успел выстрелить. Пуля ударила в железные перила, и мой бок словно ужалила оса. Я выстрелила наугад, рискуя потратить последние патроны впустую. Я ещё раз попала, в этот раз в живот чужака. Он тут же выронил своё оружие, похожее на деревянную игрушку, и упал уже трупом с окровавленной грудью и поникшей головой. Последний мародёр перестал двигаться, а я свалилась на спину навзничь, ударившись затылком.

Глухой голос Алисы, и опять дочка меня зовет, как утопающую. Она буквально рыдала, показывая пальцем на мой правый бок. Я приложила к нему ладонь, ощутила влагу и тепло. Но если кровь и была, то её явно оказалось мало. Я чуть привстала, сжав зубы от боли, и задрала промокшую футболку. Пуля круглая, не прошла насквозь и застряла в коже. Шарик торчал словно маленькая опухоль, оставив за собой бордовую бороздку, как хвост кометы.

Я попыталась выдавить пулю, но стоило прикоснуться к ней под кожей, как руки начинали трястись, и от боли глаза закрывались сами собой. Я не могла видеть, что делаю, и это стало огромной проблемой. Я отдышалась и взглянула на девочку, что неотрывно пялится на место ранения.

– Ты должна мне помочь.

Алиса моментально поняла, что я имею ввиду, и закивала головой. Глаза тут же просохли и уставились на меня с полным осознанием, что сейчас будет.

– Достань из сумки спиртовые салфетки.

Она послушалась, надеясь, что это всё, о чём я попрошу. Но когда Алиса протянула их мне, то я пояснила, что ещё мы ещё не закончили.

– Слушай меня внимательно, – руки Алисы сжали салфетку так, что с них закапала мутная жидкость, – сейчас прикладываешь салфетку вот сюда и давишь изо всех сил навстречу бордовой полосе под моими рёбрами.

Горло Алисы сократилось в рвотном позыве. Она косилась взглядом в сторону ранения, боясь лишний раз снова увидеть мою кровь. Чья угодно, но только не её.

– Алиса, ты поняла меня?

– Да, я поняла. И я не могу.

– Ты должна.

– Но почему? – она снова залилась плачем, закрыв лицо салфеткой. Она высморкалась в нее и снова опустила вниз.

– Достань новую и сделай, как я прошу. Иначе… иначе я умру.

Как же не хотелось этого говорить, но слова сами слетели с языка, потому что время шло на минуты. Я не желала заражения, пусть и потеря крови уже не грозила. Алиса отвернула голову в сторону так, что виднелась только половина её лица. Надо помочь ей нащупать пулю и дать понять, в какую сторону давить. Её прикосновения были аккуратнее моих, но твёрдость совсем иная. Она сможет, она справится. Я задрала футболку и закусила ткань зубами. Закрыла глаза, зажмурилась как смогла, и перед глазами замерцали разноцветные точки.

Алиса надавила, и я заорала так, что футболка чуть не выпала изо рта. Алиса прекратила, в голос зарыдав. Я выплюнула футболку и крикнула на неё: «Дави! Ни о чём не думай! Дави!»