Пока Арфо общался с другими художниками туда-сюда сновали люди в пиджаках и с бокалами увеселительного. Шел третий день выставки и организаторы так были рады событию что решили разрешить программы с алкоголем. Градус шума поднимался, а в воздухе начинал летать запах чуть скисшего вина. Впрочем Арфо это не волновало и свое предпочтение он отдавал кофемашине в углу фое. Побежав до туда четвертый раз за два часа ему встретилась солидно выглядящая девушка отдающая свое пальто в гардеробную. Ее прическа не была похожа на те что носят местные “леди”, а более походила на домашнюю завивку со спадающими локонами на лоб. Но дама все таки приоделась в роскошное полу-платье с глубоким вырезом на спине. Арфо, как художник, а не как парень, заметил как хорошо она подобрала цвета. Сочетание синего верха и красного низа давненько вышло из моды и обихода в таких тонах, но продолжало радовать глаз как и кого-то в древности, а матовая зеленая помада создавала четкий контраст между строгостью и небрежностью. Дама была на уровень выше всего остального сброда. Хотя для кого-то и могла показаться “чудной”.

Пока он завороженно смотрел на нее кофе подобралось к краю, а после пересекло черту дозволенности тем самым оставив на его тонких и нежных пальцах красные следы ожога, стаканчик в сие действие полетел вниз и превратил маленькую неприятность в атомную катастрофу на дешевых штанах из масс маркета.

Арфо запрыгал как бешеный и стал бить себя ладонями по причинным местам. Боль и крики, конечно же, усилились и на него обратил внимание охранник, гардеробщица и дама в синем.

– Все хорошо, все хорошо, – сказал он выставив руку вперед перед приближающимся охранником, – все нормально. Я просто пролил кофе.

Общий шум слегка спал и из главного зала высунулось пару голов с ехидными и злорадными ухмылками.

– Все хорошо, – сказал он и им. – Сейчас, я, схожу в уборную и все будет нормально.

В туалете было еще светлей чем во всем остальном здании. И при должном усердии можно было высмотреть каждую, и любую крапинку грязи на кафельном полу или зеркали. Все было супер чистым, но не в одной из кабинок не нашлось туалетной бумаги или влажных полотенец.

– Черт, – выругался он смотря в зеркало. – Да как же так… – и повесил голову пытаясь скрыться от позора в шуме напора воды.

Кто-то лягнул его в бок и от испуга Арфо опешив сдернулся в сторону. Это была Таня, его девушка, его любовь, его советница по делам и секретарша.

– Возьми, – сказала она непривычно спокойным тоном и протянула рулон туалетной бумаги. Ведь “обычно”, когда Арфо совершал что-то запредельно тупое, она места себе не находила лишь бы вставить едкое замечание.

– Спасибо, но что мне она теперь? Как всегда все испоганил… А я то уже думал это светское мероприятие даст мне… – Арфо не стал продолжать и только закрыл глаза возвращаясь к шуму воды.

Таня еще раз мягко легнула его по боку.

– Ничего, – сказала она. – Я примерно знала что похожее может произойти и взяла тебе спортивки на смену.

Арфо невольно улыбнулся.

– По какому такому поводу могло произойти что-то похожее?

Таня лишь пожала плечами и вытащила штаны из сумочки.

– Спасибо, – сказал Арфо вытирая руки.

– Я пойду, твою картину хотят купить. Надо об…

– Продать? – перебил ее Арфо.

– Да, – ответила только Таня и ушла.

Радость сменилась тоской за секунду. Тани никогда не была такой спокойной. Злой, бешеной, игристой, веселой, но… скучной ее никогда нельзя было назвать. И оправдание в виде полу-официальной обстановки тоже нельзя считать должным. Она творила дичь в разных местах, с разными людьми, и никто никогда не мог ее остановить или заткнуть. А теперь еще и возможная первая продажа его картины… Их общая мечта… а на ней и капли эмоций нет?

Арфо тяжело вздохнул и пообещал себе не думать об этом. Чем меньше мы думаем – тем нам легче.

В зале весь народ поделился на маленькие группки, и скорее уже обсуждали свои “серьезные” дела, нежели наслаждались произведениями искусства. Группка леволиберальных оппозиционеров обсуждали текущее положение сил перед выборами, группка бизнесменов заключали мелкие договоры непредлагаемые обсуждению извне, а группа художников общалась о чем-то своем, о великом и красивом. В силу собственной глупости и неуверенности Арфо не мог примкнуть ко кому-то, а “свои” уже и сами разбежались по разным углам, и даже Таня скрылась где-то за напудренными спинами.

Арфо смотрел на этих людей и понимал что вот он тут стоит в серых спортивках, в красной ветровке и абсолютно не подходит этому месту. Дрожащий холод извивающийся многоножкой полз по ноге все выше и выше.

Он прошел к бару и взял бокал игристого вина, сделал глоток и просто смотрел на толпу болтающих людей как его взору попалась его же картина, и дама стоящая у его же картины, та дама что он видел в фойе. Арфо посмотрел на вздымающиеся пузырьки газа в бокале и решил пойти прямо с ним прямо к ней. Зачем? На этот вопрос ответ могли дать только градусы тепла разливающиеся по его желудку от очередного глотка.

– Заинтересовала картина? – сказал он.

– Нет, абсолютно нет, – ответила она настолько тихо что ее можно было бы и не расслышать в царящем шуме.

Арфо подошел поближе.

– Жаль, ведь это я ее рисовал.

– Забавно.

– Что же?

– Я как раз хотела обсудить ее с художником, и вот вы тут.

– Вы же сказали что она вас не интересует.

– Как предмет искусства – нет, но как объект в культуре – да. Все это представление политиков мне интересно.

– Они дали нам шанс показать себя.

– Правда?

– Я так думаю.

Леди повернула голову к Арфо и скучающе на него посмотрела. Парень засмущавшись отвернулся и отпил из бокала.

– Тогда почему одна только я смотрю на вашу картину, а все остальные болтают уже о своем попутно напиваясь? – сказала она. – Хочешь сказать что они уже посмотрели, насладились и сделали свои выводы? Не соглашусь в полной мере. Выводы то они сделали, только не о картине.

– О чем же тогда?

– О самом мероприятии. Так же как и я. Просто вот, я, говорю прямо, что ваше творчество меня не интересует, а они, – леди вскинула рукой к толпе за спиной парня, – соврут.

– Хорошо, я понял намек, я ухожу, – сказал Арфо.

– Зачем же? Мне казалось у нас хороший диалог получился. Да и не все я спросила, а только отвечала на ваши вопросы.

Арфо посмотрел в пустой бокал, потом на леди, потом опять в бокал.

– Давайте я через минуту вернусь, хорошо?

Леди кивнула.

Арфо взял по наитию два бокала и оказался в выигрыше, девушка его приняла и поблагодарила.

– На чем мы закончили? – сказала она продолжая всматриваться в картину.

– На том что вам не нравиться общество вокруг.

Леди улыбнулась.

– Ты ведь граффитчик? – сказала она.

– Скорее уже стрит-художник. Это разные понятия.

Леди хмыкнула.

– Хорошо, пусть будет так. Но ты ведь рисовал на стенах?

– Смотря каких.

– Общих.

– Это называется “бомбинг”. Вы ведь про рисунки на жилых и государственных строениях?

– Да, про них. Как думаешь кто за это платит?

– Они, – Арфо окинул рукой ту же толпу что чуть ранее описывала и эта девушка.

Леди же данной шутки не оценила и с лица Арфо тотчас пропала улыбка.

– Нет. Это мы, а не они, – сказала она. – Мы с тобой и платим из своего кармана за ваши “рисунки” и за ваши “высказывания”. У “них” денег куда и куда больше нежели у нас. И в сравнении мы платим больше чем они.

– Зато нас наконец услышали.

– Услышали и посадили на поводок.

– В каком смысле?

– В том что вот ты представил свою работу тут и уже не являешься райтером, ты стал стрит-художником или паблик-артистом.

– А вы говорили что не знаете терминов.

– Самую малость, но это не так важно для понимания смысла моих слов. И вот такие ребята как ты, в спортивных штанах и промозоленных кроссовках, рисуют на улице пытаясь что-то сказать обществу, а это общество только берет их в свои когтистые лапки и липкие сети.

– Мне неважно буду я работать на умного дяденьку или жирного политика, главное я буду творить.

– Творить? – девушка улыбнулась. – Они скажут тебе как нужно это “творить”, и ты согласишься ведь ты уже не райтер, а “художник”.

– Я тут не из-за того что мне кто-то сказал нарисовать жабок. Я их нарисовал и они тут.

– А если эта картина станет популярной? Будешь ли ты продолжать рисовать их с теми же мыслями как эту?

– Мысли несущественны когда творишь. Я писал ее поддаваясь эмоциям. И я не мыслью – “я хочу стать популярным”.

– Забавно, – Леди сделала глоток, – но ты не ответил что ты будешь делать если людям понравиться то что ты рисуешь.

– Всякий художник хочет чтобы его труды оценили. Если оценят мой – я буду рад. И не важно для кого и по чей указке я буду делать, ведь у меня всегда есть право выбора.

Леди сделала еще один глоток, и посмотрев через бокал на искаженное изображение картины тяжело вздохнула.

– Я куплю эту картину.

Арфо опешил от неожиданности и отдернулся назад, но чья-то рука сзади его остановила и он обернулся. Это была Таня.

– Простите, эта картина уже продана, – сказала она максимально вежливым голосом, – но, вы можете пос…

– Нет, – оборвала девушка в красном с синем с зеленой помадой, – меня интересовала именно эта. Чтож, – леди подсунула бокал в свободную руку Арфо и направилась к выходу, – я посмотрела все что мне было интересно. Спасибо за компанию молодой человек, и за короткий дискус.

Арфо стоял ошеломленный с двумя бокалами в каждой из рук и тупо моргал глазами. Таня мягко лягнула его в бок.

– Завтра ее заберут.

– Подожди, подожди, а кто?

– Вон та девушка, – Таня указала на женщину одетую в повседневную одежду ползающую в телефоне у стойки бармена, – она немного странноватая. Как увидела твою картину то сразу же начала искать автора. Не думала что кому-то понравиться твоя мазня.

– Эй!

– Шучу, шучу, – Таня улыбнулась и Арфо вспомнил почему он любит эту девушку, а былые мысли о ее непричастности исчезли. – Это только начало, милый.

– Ага.

Ч5.

– Что? Как? Как такое возможно? – сказала Тимия проводя пальцем по футболке.

На лице Марка была его старая маска взрослости, и маской она являлась от того что нервозность, злость или нежелание выглядывало из-под дергающихся бровей. Он пытался держать их силой, но брови то и дело поднимались вверх и лицо менялось из злобного в печальное, и наоборот. Он был и остался маленьким мальчиком который так и не познал мир и так не научился скрывать свои эмоции. Он стоял перед взрослой сестрой и пытался выглядеть серьезным, но она понимала всю печаль его действия. И с каждой минутой своего молчания все больше и больше приближался к черте срыва на бесконечный плач.

– Я умер, Тим. Пойми это, – сказал он дрожащим голосом. – Мне жаль, но я умер.

– Я знаю, Марк, я знаю, – Тимия сорвалась с колен и вновь обняла брата. – Прости…

– Хватит! – Марк попытался вновь вырваться, но Тимия его не отпускала и зеленая футболка начинала покрываться влажными линиями. – Отпусти меня.

– Зачем ты это говоришь мне? Мы ведь бу…

– Арфо ошибка вселенной, он не сможет создать мир таким какой он есть сейчас.

– Но он это ты.

– Я МЕРТВ! – Взревел Марк. – Тимия, я мертв. Мертв. Мертв.

Тимия только сильней сжала брата в объятия и тихо плакала.

– Я должен быть, – Марк всхлипнул, – мертв. Арфо должен быть мертв.

– Почему?

Марк обнял сестру и уже и сам не скрывал слезы, а плакался ей в плечо.

– Так надо, Тимия. Так надо, – говорил он сквозь плач. – Так просто надо.

– Кто такое сказал?

– Бог.

– Он врет! – закричала Тимия.

– Я бог.