Государь Император крайне нуждался в лекарях для вновь созданного флота и войска, а потому приумножал достоинство этаго звания и за границей сам выучился производить некоторые операции и постоянно носил две готовальни: одну с математическими инструментами, а другую с хирургическими. Математические инструменты служили ему для поверки и вымериванья чертежей всякаго рода, а другая с лекарственными инструментами; умел выдергивать зубы, и жене купца Гордона, выпустил воду при развивавшейся брюшной водяной.

Лефорт и лекарь Тирмонд почти повсюду сопровождали в поездках Государя с двадцатилетнего возроста. Тирмонд был весьма искусный врач и Государь от него узнавал много полезнаго и с ним вместе приносили пользу страждущей России.

Тирмонд был награждён от Петра Великаго богатым имением, которое приносило ему богатый доход. Когда Тирмонд умер, оставил по себе красивую и расточительную вдову. В Москве был на службе один молодой подлекарь, родом из Данцига, который присватался к молодой вдове и Тирмонд вышла за него замуж.

Скоро вдова допустила расточительность и таким образом своей роскошью и франтовством обратила на себя внимание Московских жителей и слухи достигли до ушей Государя с весьма не видным описанием знания подлекаря. Запомнив это поведение вдовы Тирмонд, Государь, как враг пышности и неумеренности, выбрал время, чтобы наказать её дурачество.

Однажды Монарх, быв в гостях с несколькими из своих приближённых у одного из бояр, и приказал позвать за молодым подлекарем.

Подлекарь, воображая, что Государь хочет сделать его преемником любимца Тирмонда, тотчас поехал к дому боярина в роскошной карете запряжённой четвернёй, облечённый в шёлк, кружева, блонды и позументы и представился Государю в многолюдном обществе.

Государь тотчас же расспросил о причине такой расточительности и возможности, будучи подлекарем, иметь случай так отлично жить и одеваться, и, наконец, начал лично экзаменовать его. Но подлекарь не умел понравиться Государю своими слабыми познаниями, и Государь приказал тотчас призвать деревенских мужиков в особенную комнату и приказал франту-подлекарю заняться укорачиванием бород и длинных волос, а затем отправил его в своей карете домой.

Эта шутка Государя над педанством и безразсудной пышностью, произвела большой фурор. Гордый подлекарь с супругою скоро оставили Москву и с остатками своего имения уехали в Данциг, где так же роскошно проводили время, пока не прожили состояния.

Один старый знакомец лекаря Тирмонда, бывший потом в шведской войне рассказывал, что он видел этого подлекаря в бедности, занимавшегося маклерством, а супруга его была наёмной прачкой.

От штаб-лекаря Измайловскаго полка Шульца.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 36-37

Деятельный гений Петра обнимал всё, от высших политических соображений до простых мелочей. Если он видел что-нибудь в первый раз, то с чрезвычайным любопытством старался изучить виденное основательно, и если то было делом рук, то непременно хотел сделать тоже сам. Во время своего путешествия, увидав в одном публичном месте фокусника, Пётр долго смотрел на его штуки. Особенно поразила его ловкость, с которою фокусник вырывал зубы то ложкою, то при помощи шпаги. Удивление Петра перешло в страстное желание проделывать тоже самому. Он стал учиться у шарлатана и, спустя несколько минут, был настолько-же искусен, как его учитель. И горе было тем, которые потом жаловались на зубную боль!

*

Узнав, по своём возвращении в Петербург, о дурном поступке одного дворянина, Пётр очень разгневался и немедленно потребовал его к себе, вероятно для обычной расправы. Один из друзей провинившагося поспешил предуведомить его о грозившей беде и советывал постараться как-нибудь избежать перваго гневнаго порыва, который был особенно страшен. Виновный, зная, что Пётр, при всей своей вспыльчивости, в душе добр и справедлив, счёл за лучшее немедленно явиться к царю. Дорогою он придумал средство, как отвратить бурю. Он вошёл к Петру без всякаго смущения, приложив к щеке платок. Пётр ринулся на него с поднятою палкою, но, заметив платок, спросил: «что с тобой?» – «Государь, – отвечал дворянин, – со вчерашняго дня невыносимо мучаюсь зубами». – При этом рука, вооружённая палкою, опустилась, и выражение гнева исчезло с лица государева. – «Гнилой зуб у тебя?» – спросил Царь – «Не совсем гнилой, но очень испорченный; болит часто и мучительно». – «Принести мои инструменты», – приказал Царь. – «Садись. Я вырву у тебя боль вместе с зубом». Зуб был извлечён, правда несколъко грубо, но довольно благополучно. Выслушав затем покорную благодарность пациента за оказанную ему милость, Пётр стал его бранить за вину. Тот счёл лучшим не оправдываться, бросился Царю в ноги и стал просить прощения. Пётр пожурил его и с этим отпустил.

*

Петру донесли, что один офицер, по имени Матвей Олсуфьев, ослушался его приказаний. Позванный во дворец, Олсуфьев, действительно страдавший зубами, извинился, что явиться не может. Пётр вторично велел его позвать, сказав, что вылечит его. Олсуфьев явился. Тогда, приказав ему сесть на пол и указать гнилой зуб, Пётр, вместо больнаго, захватил здоровый и с такою силой, что трижды поднимал от пола беднаго Олсуфьева. Наконец, сломав этот зуб, Пётр отпустил его, как наказаннаго достаточно.

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 288-289

20-го декабря 1722. Вечером здешний купец Тамсен рассказывал нам, что его величество был вчера у него и при этом случае по всем правилам и своими собственными инструментами выдернул зуб его долговязой голландской девке, потому что считает себя хорошим зубным врачом и всегда охотно берётся вырвать кому-нибудь зуб. Он за несколько дней перед тем (услышав, что девка жалуется на зубную боль) обещал ей приехать сегодня и избавить её от страдания.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 17

Говорят, после него остался целый мешок с выдернутыми им зубами – памятник его зубоврачебной практики.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 29

Вот разсказывают какой случай: камердинер Его Императорского Величества, Полубояров поссорился за что-то с своей женой и захотел ей чем-нибудь отомстить. Вот он находится в передней в крайне печальном духе, в то время как Пётр Великий проходил мимо его. Видя Полубоярова в тоскливом расположении, он спросил:

– Что, ты о чём горюешь?

– Ничего, Ваше Величество, жена очень страдает зубами, а никак не позволяет рвать больной зуб.

– Погоди, я уговорю, – сказал Государь, – она будет скоро здорова, пойдём.

Государь с камердинером отправился к его жене, у которой, в самом деле, не болел ни один зуб. Впрочем, из уважения и страха ослушания она должна была сесть и дать осмотреть свои зубы, хотя и утверждала, что зубы ни один не болят.

– Вот это и есть несчастие, что она утаивает свою болезнь, когда ей хотят оказать помощь; а как только лекарь уйдёт, то она тотчас начинает страдать, а это меня убивает, – сказал муж.

– Хорошо, хорошо, она скоро перестанет страдать, только держи крепче ей руки и голову, – заметил Государь, и с необыкновенным проворством и с ловкостью выдернул зуб, указанный камердинером.

Прошло несколько дней как Монарх услышал чрез придворных женщин Государыни, что и в самом деле у жены Полубоярова зуб был выдернут здоровый. Полубояров, проучив жену, был и сам за обман проучен.

От Фельтена перваго кухмистера Петра Великаго.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 37

Этот же анекдот рассказывали по-другому. Его величества камердинер Полубояров жаловался государю, что жена его ослушается и с ним не спит, отговариваяся зубною болью. «Добро, – сказал он, – я её поучу». В один день, зашедши государь к Полубояровой, когда муж её был во дворце, спросил её: «Я слышал, болит у тебя зуб?» – «Нет, государь, – доносила камердинерша с трепетом, – я здорова». – «Я вижу, ты трусишь». От страха не могла она более отрицаться, повиновалась. Он выдернул ей зуб здоровый и после сказал: «Повинуйся впредь мужу и помни, что жена да боится своего мужа, инако будет без зубов». Потом, возвратясь его величество во дворец, при мне усмехнувшись, Полубоярову говорил: «Поди к жене, я вылечил её, теперь она ослушна тебе не будет».

Сие точно было так, а не инако, как прочие рассказывают, будто бы Полубояров, осердясь на жену свою, о зубной боли государю взвёл напрасно жалобу, будто бы государь, узнав такую ложь, после за то наказал его дубиной. Намерение его было дать жене почувствовать и привесть её в повиновение к мужу, понеже жалоба на неё от мужа была ещё и та, что она, имея любовников, его презирала.

Надобно ведать, что государь часто хирургические операции при разных случаях делывал сам и имел в оном знание. Вырванных зубов находится целый мешок с пеликаном и клещами в кунсткамере.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 56

Но выше всего ставил он мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его, когда представлялся случай поработать топором на верфи. До поздних лет, бывая в Петербурге, он не пропускал дня, чтобы не завернуть часа на два в адмиралтейство. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали его лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Он гордился своим искусством в этом мастерстве и не жалел ни денег, ни усилий, чтобы распространить и упрочить его в России.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 29

Он всегда сам смотрит за всем, даже сам строит корабли, потому что, как говорят, знает это дело едва ли не лучше всех русских.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 179

А как вот ни хитёр был, а лаптя-то все-таки не мог сплести: заплести-то заплёл, а свершить-то и не мог. Носка не сумел заворотить. И топерь ещё лапоть-от этот где-то там в Питере во дворце али в музее висится.

М.Б. Едемский // ЖС. 1908. Вып. 2. С. 217; Сказки, песни, частушки Вологодск. края. № 12. С. 288.

От генерала Василия Яковлевича Левашова слышал я приключение странное. Когда войски, высаженные на берег*,

*Речь идёт о персидском походе Петра I. Высадка на берег происходила 28 июля 1722 года в устье Астрахани.

шли к Дербенту и, расположившись станом в таком месте, где пресмыкающиеся змеи в палатках солдат не только безпокоили, но и жалили, от чего люди начали роптать, – о сём тотчас донесено было государю. Его величество, зная в лечебной науке разные способы противу ядов и желая вскоре отвратить вред и правильное негодование и без того утруждённых войск, велел добыть растения, называемого зоря, которой змеи не терпят. Наловя несколько змей, приказал тайно, чтоб прочие не ведали, бросить их в зорю, в которую траву они яд свой испустили. Учинив сие, вышел император пред войско, держа в руке змей, показывал их солдатам и говорил: «Я слышу, змеи чинят вред вам. Не бойтесь, от сего времени того не будет. Смотрите: они меня не жалят, не будут жалить и вас».

Солдаты, видя такое чудо, дивились, присвоивали сие премудрости государевой и стали спокойнее. Между тем, под видом благоухания, потому что от сильных жаров в воздухе был запах несносный, собрано было поблизости множество зори и приказано раскласть по палаткам, к которым змеи, чувствуя сей дух, больше уже не ползали.