Вседержавные забавы и потехи

Между тем как внук Карла XI (имеется в виду заклятый враг Петра Великого шведский король Карл XII. – Е.Г.) добровольно покидал королевство своих предков, великий царь горько оплакивал потерю своего сына Петра Петровича, которого назначал себе в наследники; но, оставаясь верным обширным планам для упрочения величия и славы России, он в то же время изгонял из своих владений иезуитов, заподозренных в хитрых происках, клонившихся к водворению духовной власти (супрематии) папы взамен власти московскаго патpиapxa, уничтоженной уже много лет перед тем. Князь Куракин, во время своего посольства в Рим в 1707 году, намекнул на возможность такой попытки, но это только для того, чтобы отклонить Климента от признания Станислава (Лещинскаго) королём польским. Пётр Алексеевич не хотел признавать главою своей церкви никого кроме самого себя. Отважиться на такое предприятие и суметь привести его в исполнение было, конечно, делом, весьма не лёгким и требовавшим большой смелости. Почести, оказываемыя в прежния времена пaтpиapxy, доходили почти до обожания. Ежегодно, в память вшествия Мессии Иерусалим, он в сопровождении всего духовенства торжественно проезжал по улицам Москвы на богато убранной лошади, смиренно ведомой самим царём, который перед тем держал и стремя, когда патриарх садился на неё.

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича, который жил в России, состоя при особе Голштинского герцога Карла Фридриха, женившагося на дочери Петра Великаго Анне Петровне. Перевод с французскаго И. Ф. Амона. Москва, 1866. С. 343

…В прежние времена в Вербное воскресенье цари сами водили под уздцы лошадь, на которой ехал в процессии патриарх, это известно из «Путешествия» Олеария и других книг; да и хозяйка моя рассказывала мне, что при последнем патриархе она собственными глазами видела такую процессию, в которой нынешний император и брат его Иван Алексеевич, царствовавший с ним в одно время, вели лошадь патриарха, именно один с правой, другой с левой стороны.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 375

Русские, ещё грубые, способны были поддаваться внешним впечатлениям гораздо более, чем влиянию разсудка. Зная это, царь старался делать смешным то, к чему хотел ослабить привязанность и уважение. По кончине последняго патpиapxa, он создал потешнаго патриарха, который, по вторникам на первой неделе поста, обязан был с своею свитою разъезжать, в шутовской процессии, верхом на волах и ослах, или сидя в санях, запряженных медведями, свиньями и козлами, нарочно для того приспособленными. Пaтpиapxy этому он придал титул князя папы и назначил штат из двенадцати пьяниц-дворян, которых называли кардиналами. Эта новая коллегия получила особый забавный статут, где, прежде всего, требовалось, чтобы никто из ея членов не ложился спать, не напившись пьяным. Таким образом, эксцентричность поведения князя папы и всей его обстановки, выставляемая при всякаго рода празднествах напоказ народу, доставляя последнему случай позабавиться, приучала его вместе с тем и соединять с презрением к грязному разгулу презрение к предразсудкам. Чтобы не пострадали достоинство и священныя права религии, царь не ограничился тем, что провозгласил себя верховным главою церкви: в некоторых случаях исполняя обязанности, сопряженные с этим саном: он уважал и обряды своего вероисповедания. Так напр. он обыкновенно становился перед олтарем, с непокрытою головою, в ряды певчих; даже часто, обладая сильным голосом и верным слухом, сам принимал на себя управление их хором. Распоряжение, сделанное им в то же время о переводе Библии на русский язык, окончательно убедило, что он никогда не думал касаться самой религии, а имел в виду только чрезмерность богатства и власти духовенства, которое злоупотребляло как тем, так и другим. В известных случаях он оказывал даже нечто в роде уважения к духовной юрисдикции. Так, по его указу, приговор над епископом Досифеем, замешанным в деле опальной царицы Евдокии Лопухиной, состоялся тогда только, когда Синод лишил его духовнаго сана и отдал в руки светскаго правосудия под именем Демида.

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича… С. 343–344

Царь Петр I имел обычай держать при дворе несколько дураков или шутов, которые часто сопровождали его не столько для удовольствия, которое он получал от их выходок, сколько для того, чтобы с их помощью сказать придворным вельможам, а иногда и иностранным министрам, ту горькую правду, которую монарху не подобает произносить самому. Среди этих многочисленных шутов был один старый русский, которого звали Зотов. Все достоинства его сводились к умению хорошенько выпить, а царю он услужил тем, что научил его в детстве грамоте. Его глупость, которую царь в нём поддерживал, состояла в том, что он считал эту услугу столь значительной, что полагал, что за неё ему должны были давать титулы, звания и власть. Он уже устал этого ждать и всё время жаловался царю, который имел привычку одобрительно с серьёзным видом выслушивать все разглагольствования своих шутов и часто обнадёживал его, обещая сделать для него больше, чем для других своих подданных.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 145

Игривость досталась Петру по наследству от отца, который тоже любил пошутить, хотя и остерегался быть шутом. У Петра и его компании было больше позыва к дурачеству, чем дурацкого творчества. Они хватали формы шутовства откуда ни попало, не щадя ни преданий старины, ни народного чувства, ни собственного достоинства, как дети в играх пародируют слова, отношения, даже гримасы взрослых, вовсе не думая их осуждать или будировать.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35