Нинка, беги. Психологические мемуары (страница 3)
Во времена мoего детства в каждом дворе заливали каток. Был ещё большой городской каток на стадионе, и мы туда часто ходили, но эта история приключилась именно во дворе. Училась я тогда классе в четвёртом-шестом. При этом в пятом классе я вообще не училась. Такая была задумка переходного периода системы образования. Когда уже все перешли на одиннадцатилетнее обучение, но учебная программа ещё не была адаптирована на одиннадцать лет. Поэтому нас учили десять лет, но окончить мы уже должны были одиннадцать классов, а не десять. Тогда и придумали такой «скачок» через класс. Я окончила четвёртый класс и сразу перешла в шестой. Так что во время этих событий мне было лет двенадцать.
Детство моё выпало на времена тотального дефицита. И так получилось, что у меня не было фигурных коньков. У подруги Наташи были, а у меня нет. Наташа была девочкой нежадной и всегда давала мне покататься. Но кататься одной не так весело. И мы часто ходили на каток вместе и катались по очереди. Но это тоже не очень хорошо. Хочется же ехать вместе, разговаривать, показывать друг другу разные трюки.
Потом папа купил мне коньки, у которых закруглённый носок на полозьях, по-моему, назывались они «Снеговик». Ужасно неудобные для катания. Я уже к тому времени научилась кататься на фигурных коньках, у которых зазубрины на полозьях и менять технику катания на «коньком» совсем не хотелось.
Однажды я придумала выход: мы идём с Наташей на каток, она в своих коньках, а я беру коньки старшего брата, которые тоже были с зазубринами (ну и что, что чёрные, мы же вечером пойдём, в темноте никто нас не увидит). И я надела побольше шерстяных носков, так как у Лёши нога была гораздо больше моей, и мы пошли. Помню, что процесс катания не задался. Управлять ногами у меня не получалось, было неудобно.
В какой-то момент мы обнаружили, что нас окружила толпа парней. Хотя мы и были во дворе, но каток был окружен плотной стеной из сосен. Конечно же, родители даже и не увидели бы в окно того, что происходит на катке. Разве что пытались бы разглядеть, что моя куртка мелькает между сосен и успокоиться, что я во дворе…
Окружили нас ребята и начали лапать самым грязным образом. Мы вырвались и побежали. Наташа смогла убежать, а я ни ехать, ни бежать в большущих братовых коньках не могла. Они за Наташей не погнались, а переключились все на меня. Благо дело было зимой. Они меня завалили на лёд и стали пытаться через шубу, свитер, рейтузы и колготки добраться до тела.
Я даже не помню, кричала ли я, но точно пыталась вырваться, затрудняла им процесс пробирания через мои одёжи. И вдруг я услышала: «Нинка, беги!»
И увидела, как, размахивая какой-то корягой, на этих парней (их было трое или четверо – не помню) бежит одноклассник моего старшего брата. Звали его Саша Мотовилов. Был он смешной, маленького роста… И называл меня «Нинель». А мне это не нравилось очень, и я каждый раз ему говорила: «Я не Нинель, а Нина! Нинель – это другое имя. Нинель – это Ленин наоборот!»
Он увидел, что на меня напали, и бросился спасать. Они отвлеклись на него, а я на четвереньках, черпая снег в рукавицы, поползла к подъезду.
Самое удивительное, что эту историю я не рассказала дома. Не знаю почему. Не рассказала брату. Не поблагодарила Сашу, с которым мы виделись в школе каждый день. Для меня до сих пор остаётся загадкой, почему я умалчивала случаи сексуальных домогательств. Мне было даже стыдно говорить об этом, тем более – рассказать родителям. Хотя я уверена, что мне, по крайней мере, оказали бы защиту и предупредили бы подобные случаи.
Но мне было стыдно. Нет, виноватой, как часто бывает у жертв домогательств, я себя не чувствовала, но было стыдно говорить «об этом». Наверное, хотелось скорее это забыть.
Печально, но подобных историй в мой школьный и даже дошкольный период жизни было несколько. И слава богу, что ни одна из них не закончилась реальным изнасилованием.
Очень важно рассказывать детям, как себя вести в случаях сексуальных домогательств, предупреждать подобные ситуации и обязательно постоянно расспрашивать детей о том, что с ними происходит, вводя в привычку доверие и желание делиться с родителями значимыми событиями.
Снова «об этом»
Чтобы подчеркнуть важность предыдущей темы, я решила поведать ещё несколько «незабываемых моментов», потому что меня лично поражает концентрация подобных случаев на одного ребёнка – меня! И почему-то есть уверенность, что я не одна такая. Самое страшное, что не всегда подобные случаи могут заканчиваться благополучно. И не всегда родители смогут узнать о том, что произошло с их ребёнком.
Однажды я зашла в свой подъезд, а мне навстречу спускался по лестнице мужчина. Каким-то внутренним чутьём я почувствовала от него угрозу и остановилась. Это меня спасло, потому что он на меня напал.
Если бы я продолжила идти ему навстречу, то мы встретились бы на площадке, между лестницами, где не было квартирных дверей. Он же набросился на меня рядом с дверью соседей с первого этажа (я жила на втором), зажал мои руки и полез мне между ног, а я поняла, что могу дотянуться ногами до двери соседей и изо всех сил стала долбить ногами в дверь. Он испугался, бросил меня и убежал. И опять я никому ничего не рассказала…
Ещё будучи дошкольницей, я подверглась приставаниям родного дяди, маминого брата. Он закрывался в комнате со мной наедине и щупал моё тело. Гладил мои груди. «Груди» – это, конечно, громко сказано. Какие «груди» у шестилетнего ребёнка? Он их гладил, а мне говорил, что вот когда я вырасту, то они у меня будут большими. Потом гладил меня между ног и говорил, что «тут будут волосы». Мне очень не нравились такие «игры», я пыталась вырваться, уйти. Но он какими-то уговорами, подкупами, что «он только погладит» меня, удерживал. Родителям я не рассказывала. Сейчас понимаю, что зря. Мама бы его убила. Про папу я вообще молчу… Было стыдно рассказывать о «таком».
Ещё более шокирующее домогательство было от соседа. Мне было лет 9-10. Соседу (жили на одной лестничной площадке) лет 80–90. Да-да, и такое бывает. Я ходила к ним в гости, о чем-то мы разговаривали с ним и его старушкой-женой. Я им что-то рисовала, читала вслух, они меня угощали чаем с конфетами, мы смотрели фотоальбомы.
В какой-то момент я стала замечать, что дед ко мне прижимается. Всё время старается притронуться. Так как от него шёл выраженный старческий запах, то меня эти прижимания стали напрягать, и я перестала к ним ходить в гости. Тогда дед стал приходить к нам! Даже не к нам, а именно ко мне: он вызывал меня в подъезд и разговаривал со мной в подъезде, приближаясь постоянно ко мне. Я стала избегать таких «встреч». Просто не открывала дверь. Однажды он пришёл, а мама была дома, она удивилась, что он вызывает меня в подъезд, и, видимо, подслушала наш разговор. Дед дал мне пряник, затем сказал: «Я тебя люблю, Ниночка». И стал меня хватать руками за все места. Я была в шоке и сразу забежала в квартиру. У двери стояла мама, тоже в шоке. Она спросила: «Он к тебе пристаёт, что ли? Этот старый хрыч?»
Я не смогла даже тогда рассказать, что происходит. Мне было стыдно. Но мама, даже не видя того, что происходило, а только услышав наш разговор, видимо, всё поняла и сама была в шоке. Возможно, она имела с ним разговор, я не знаю. Больше мой престарелый поклонник не приходил. И в скорости преставился. Я на его похороны не ходила и помню, что тихо радовалась, прости господи. Но не из чувства мести или от злости, а от чувства облегчения, что я этого мерзкого старика больше никогда не увижу.
Саянские «онанисты»
Не люблю говорить на эти темы, но слов из песни не выбросишь. Это реалии, о которых надо рассказывать даже спустя время, потому что я уверена, что ничего не изменилось. Не в Саянске, так в любом другом городе ребёнок может встретиться с извращенцем.
Происходили встречи с эксгибиционистами регулярно, но мы их называли почему-то онанистами, не сильно разбираясь в тонкостях терминологии извращений. На удивление богат был Саянск такими личностями. Как сейчас дело обстоит, я не знаю, но во времена моего детства уличный эксгибиционизм был явлением частым и распространенным. Девочки во дворе, в классе делились «увиденным» и никого этим не удивляли, потому что каждая из нас регулярно сталкивалась с этими «демонстрациями себя снизу». Конечно, мы старались в одиночку через лес не ходить. Но что значит «в одиночку через лес» в городе, который стоит среди тайги? Там везде лес. Деревья вырубались строго под периметр дома, а всё остальное оставалось стоять нетронутым. Красота, конечно, необыкновенная, но и широкое раздолье для сексуальных извращенцев. От дома к дому невозможно пройти, минуя сосновые заросли. Деревьев полно, одиноких тропинок в лесу – тоже. Демонстрируй – не хочу.
Обычно они, эти извращенцы, были пассивными. Выйдет из-за дерева со спущенными штанами, ты даёшь дёру, и на этом всё заканчивается. Однажды за мной погнался молодой человек, догнал, задрал мне юбку, заглянул под неё и сразу убежал.
Запомнилась встреча с «онанистом», когда мы с подругой Наташей шли по лесу и нас привлекли звуками. Когда мы повернули головы, то увидели этого кадра со спущенными штанами. Так как мы были вдвоём (не страшно), к тому же то, что нам показывали, мы уже видали в здешних лесах не раз, то мы не испугались и никуда не побежали, а отвернулись, продемонстрировав своё пренебрежение к его достоинству, и продолжили идти как ни в чем не бывало, не прерывая диалог. Подумаешь, человек без штанов. Ничего необычного. Наверное, извращенец был травмирован таким пренебрежением.
Этим летом мы с мужем гуляли на ВДНХ и забрели в декоративный лабиринт из туи. Ходили, бродили по тропинкам среди плотных деревьев. Потом я вдруг сказала, что эта аллея – прекрасное место для извращенцев. Муж поинтересовался истоками моих фантазий. Я ему поведала о своём детском опыте. На что он сказал: «А, ну тогда всё понятно». Я попросила уточнить, что именно ему понятно. А он ответил, что, мол, я не реагирую, когда мне демонстрируют сексуальность. Не могу с ним не согласиться. Я абсолютно безразлична к мужскому стриптизу, Тарзанам и т. п., не испытываю никаких внутренних колебаний, когда «трясут причиндалами». Видимо, да, эротически-заводной подтекст был порушен дядьками-извращенцами в детстве.