– Нет, у меня все намного интересней! – я наклонилась и достала свою миску с аналогичным содержимым. – У меня безмясная диета! Зато в ней есть раздавленный таракан! Смотри! Он, наверняка полезен для здоровья! Видишь, как экономно. Не целый, а половинка!

Я показала пальцем на слипшегося с комком каши таракана.

– Простите, – прошептала бабка, протягивая худую руку к моей миске. – Если вы не будете, можно я съем?

– Потерпите. Сейчас вас переведут в нормальную палату и будут кормить полноценно, как и подобает три раза в день. Вас каждый день будут навещать, узнавая о вашем самочувствии. И если оно вдруг ухудшится, то у кого-то резко ухудшится материальное положение и жилищные условия. Вам по закону полагаются достойные условия и полноценное трехразовое питание. И почему – то до тех пор, пока я сюда не пришел, никто об это даже не вспомнил, – ответил Альберт, испепеляя взглядом будущих «ценителей больничной кухни». Он кивнул кому-то из инквизиции. – Осмотрите паренька. Есть шансы на выздоровление?

Один из инквизиторов сел на кровать, снял перчатку и положил руку на голову парню.

– Есть. Просто ему нужен уход. Травма серьезная, поэтому здесь нужна квалифицированная помощь, – произнес инквизитор, снова одевая перчатку. – Думаю, что он быстро поправится.

– Парень крепкий. Нам такие нужны, – криво усмехнулся «работодатель», глядя на молчаливого «соискателя».

– Принесите три миски. Две у нас уже есть. Эту, с тараканом, будьте так любезны, отдать заведующему. Давайте, чего стесняемся. Быстро принесли еду! – Альберт со вздохом передал миску кому-то из инквизиции. – Проверьте, чтобы в мисках все было одинаковое. И ложки обязательно грязные. Проверьте, чтобы ложки были грязными.

Бабка забилась в угол и молчала. Освальд усмехнулся. Тут же появились еще три миски и ложки.

– Налетайте, господа и дамы. Кушать подано, – по губам Альберта поползла жестокая улыбка. Глаза у него были холодные и мертвые. – Приятного аппетита. Кушайте на здоровье.

Он снова тяжело вздохнул, сжимая мою руку.

Одна мадам брезгливо поморщилась, беря ложку двумя пальцами, а потом осторожно поднесла ее к губам, оглядываясь по сторонам. У заведующего тряслись руки, когда он нюхал содержимое тарелки. Молодой маг едва подавлял приступ тошноты, глядя в нашу сторону.

– Простите, я не голоден. Я только что покушал… Вы меня извините, но я попозже… – отворачивался от миски заведующий, с надеждой глядя на Освальда.

– Я тебе это сейчас на голову вылью, – мрачно заметил канцлер от магии, глядя на обои и треснутое стекло. – Жри, давай, не стесняйся.

Маг осторожно стал ложкой вылавливать таракана, кривясь и вздрагивая.

– Куда! – возмутился Альберт. – В рот. Если ты его сейчас не съешь, тебе его силой запихнут. Поверь мне, я сделаю это лично.

Заведующий начал есть, с трудом проглатывая пищу. Остальные последовали его примеру, вяло жуя то, что я даже у меня язык не повернется назвать едой. Одна дама надула щеки, с ужасом глядя в тарелку, где, очевидно была недостающая часть энтомологической коллекции. Другая мадам достала платочек и попыталась выплюнуть в него содержимое рта, жалобно глядя на Альберта. Неужели тараканов было больше? Или пора считать четвертинками?

– Зря вы так… Очень вкусно… И полезно… – заметил заведующий, усилием воли пытаясь проглотить очередную ложку. Присутствующих, включая меня, чуть не стошнило. Альберт с каменным лицом смотрел на трапезников.

– А вы чего не едите? Наелись? Доедайте. Не надо размазывать по тарелке и сплевывать в платки, – покачал головой мой инквизитор.

Альберт поднял глаза к потолку, откуда сыпалась штукатурка. Из трех магических светильников работал один. Светильник не выдержал взгляда и погас. В темноте послышались плевки. Освальд создал магический шар, который завис в воздухе, освещая все убожество.

– Простите, – заметил заведующий, вытирая руку и лицо платочком. – Мне нужно вы…вы… выйти… С…с…срочно....

– Зачем выходить? Давай, прямо здесь. Или на матрас, – Альберт посмотрел под мою кровать, ужаснулся, а потом пнул горшок навстречу главврачу. – Не стесняйся.

«Скидываемся, ребята!»– вздохнул демон.

– А теперь я ставлю диагнозы, – вздохнул Альберт, глядя на побледневшие лица. – Пять матрасов забрать с собой. Убрать из камер нормальное постельное белье и постелить эти матрасы. Узнать рецепт этой баланды. Предупредите администрацию тюрьмы, чтобы пятерым готовили именно эту баланду по указанному рецепту. Один раз в день. Ложки мыть я категорически запрещаю. Горшки тоже прихватите. И сразу предупредите администрацию, что жалобы на «нечеловеческие» условия не принимаются и не рассматриваются. Посмотрим, сколько они продержатся.

– Альберт, – я привстала и потянула его за рукав. Он склонился надо мной, слушая внимательно, что я ему говорю. Все стояли молча, глядя на нас. Нервы у всех были на пределе. Через пару секунд инквизитор посмотрел так, что все резко почувствовали себя очень неуютно.

– Я считаю до десяти. Кольцо пожилой пациентки. Раз… – Альберт выставил руку вперед. – Я не шучу. Два…

Один из целителей помялся, а потом отдал незамысловатое золотое колечко.

– Я эм… нашел его… – промямлил он, боязливо протягивая кольцо. – Я думал, чье же оно? А вот…

– Рот закрой. Будешь рассказывать, как нашел его, сокамерникам. Арестовать, – вздохнул Альберт, глядя на колечко, а потом протягивая его плачущей старухе. – Возьмите…

– Вы не имеете права! Я нашел его под кроватью во время обхода! – возмутился целитель, глядя как на его руки надевают светящиеся наручники.

Старушка ничего не ответила. Она просто плакала, надевая колечко на свой худенький пальчик и целуя его. Глядя на эту картину я почувствовала, как в носу что-то противно защипало. У меня в глазах стояли слезы.

– Тише… – услышала я, чувствуя, как мои пальцы слегка сжимают. – Я поставлю свою кандидатуру на пост главы Лечебницы. У меня есть подходящий человек. Мне надоело смотреть на этот беспредел.

Через полчаса меня забрали вместе со всеми финансовыми отчетами лечебницы. Отчеты весили куда больше, чем я. Меня уложили на кровать, с которой я сегодня утром встала, так бережно, словно я уже была при смерти. Один инквизитор провел по моей груди светящейся ладонью.

– Они правы. У нее сердце слева. У всех справа, а у нее – слева, – произнес один, глядя на застывшего в напряженном ожидании Альберта. – Я действительно никогда с таким не сталкивался. Такие случаи не были описаны даже в литературе. Но … как бы так сказать. Скорее всего, это – действительно «врожденный порок». Но если он жить не мешает, то не думаю, что нужно его трогать. Скажу честно, случай уникальный. Первый и единственный в моей практике.

– Она – здорова? – спросил Альберт, поднимая глаза.

– Да. Просто сердце у нее слева. Вот и все, – вздохнул «целитель». – Такая вот особенность. Не думаю, что это вызовет какие-то проблемы в будущем.

Все ушли, оставив меня лежать на кровати. Альберт вернулся один.

– Как ты себя чувствуешь? – напряженно спросил он, присаживаясь в кресло рядом с кроватью.

– Да все нормально. Просто в том мире, где я жила, у всех … ну или у большинства точно… за всех не отвечаю… сердце находится слева, – оживилась я, поднимаясь с кровати. – А как ты меня нашел?

– По горячим следам, – судя по голосу, он явно был расстроен. А судя по взгляду, еще и зол. И, кажется, злился он на себя…

Я сползла с кровати, подошла к нему и обняла.

– Все нормально. Не переживай. Ну чего ты… – прошептала я, прижимая его голову к своей груди. – Ты и так делаешь все, что можешь. Ты и так взвалил на себя непосильную ношу. Альберт, я прошу тебя… только … не расстраивайся…

– Я не расстроился. В твоем мире с медициной все обстоит так же? – задумчиво спросил Альберт после долгой паузы. «Утешь его!» – усмехнулся демон, вспоминая городскую поликлинику.

– Смотря где… – созналась я, осторожно заправляя его волосы ему за спину. – У нас в городе отродясь нормальных врачей не было. Все нормальные давно занимаются частной практикой. Хороших специалистов можно по пальцам пересчитать. А тех, у кого нет денег, тоже лечат… как бы тебе так сказать… не очень хорошо.

– Кстати про деньги.... И кто это надоумил тебя прикинуться бедной сиротой? – раздался вопрос, который заставил меня шумно вздохнуть. И под пристальным взглядом правосудия я во всем созналась. Под конец я собрала руки кисть к кисти, сжала кулачки и протянула их Альберту, в знак того, что я каюсь и согласна понести любое наказание.

– И вот что мне с тобой делать? – услышала я, вместо приговора. Судя по взгляду, меня уже отправили на костер, три раза помиловали и один раз слегка сожгли. Для профилактики. В надежде, что шило сгорит вместе с моей попой.

– Понять, простить, любить, – я опустила голову, закусывая губу, чтобы не улыбнуться в этот драматический момент покаяния. Мои руки были пойманы, на них сомкнулись «наручники» чужих пальцев.

– Ты арестована… – прошептал Альберт, притягивая мои руки к себе, украдкой бросая взгляд на свой подарок, который я не обменяла на подушку и одеяло.

– А может, правосудие будет ко мне сегодня милосердно? – тихонько заметила я, глядя ему в глаза и чуть склонив голову. – Я сегодня, между прочим, помогла раскрыть настоящее преступление… Это – как-то повлияет на мой сегодняшний приговор?

– Я еще не решил. Но выяснились новые обстоятельства. Ты сегодня не завтракала. Это раз. Второе. Ты не написала список вещей, которые тебе нужны. И третье. Ты заставила меня поволноваться. Все это будет учтено, – я почувствовала, как мои пальцы осторожно целуют. – И не в твою пользу. Боюсь, что снисхождения не будет.

Я шумно вздохнула, чувствуя, как мои руки отпускают, подошла к столу, взяла бумажку со «списком», схватила со стола ручку и быстренько написала все, что мне нужно.

– Вот, – вздохнула я, протягивая список. – Список вещей, которые мне действительно очень нужны. Понимаю, что это очень дорого стоит… Но…увы, это все, что мне нужно. Остальное я могу купить себе сама.

Альберт пробежал глазами по бумажке, а потом поднял их на меня. «Ты из дикого леса, дикая тварь?» – прошипел демон, пытаясь считать эмоции по взгляду.

– Тебе не понравился список? – удивилась я, поднимая брови. – Твоя любовь. Твоя нежность. Твоя верность. Я же не многого прошу? Если слишком много, так и скажи…

– Я сейчас не знаю, что с тобой сделаю, – услышала я, глядя, как он с усмешкой встает с кресла.

– Ой! Не озвучивай. Пусть это будет приятным сюрпризом! – я подняла «жалобные» глаза и снова протянула «связанные» ручки.

***

– Запятые кто ставить будет? – спросил Альберт, сидя на диване и разбирая финансовые отчеты и поправляя очки. Я сидела, опираясь на его плечо спиной, закинув ноги на диван и с наслаждением кусая ручку. Мы только что поужинали и решили поработать.

– И ручку не грызи. Это неприлично, – вздохнул он, глядя на мою жеваную ручку. – Почему я должен тебя воспитывать?

– Ты сам взвалил на свои плечи эту почетную миссию! – фыркнула я, зачеркивая целый абзац. Коряво!

– Дай ручку на секунду, – отозвался Альберт, откладывая какую-то бумагу на стол.

– Держи, – вздохнула я, протягивая ему ручку.

Альберт, молча взял платок, вытер ее от моих слюней и обвел какие-то цифры, а потом вернул ручку мне.

– Ты вообще на кого учился? – поинтересовалась я, рисуя клубнику на полях. – Я имею в виду, какое у тебя магическое образование?

– Универсальный маг. Четыре курса. Не отвлекай… Четыреста шестьдесят прибавить девятьсот пятнадцать… Тысяча триста…

– Ты меня спрашиваешь? Спроси что-нибудь полегче! Математика меня огорчает… – возмутилась я, готовясь считать в столбик. – Как ты сказал? Четыреста..

– Все, не надо, я сам сложил и даже разделил. В среднем, получается, по шестьдесят эрлингов в день на пациента. Помечай себе, – я услышала тяжелый вздох.