– Все будет хорошо, – услышала я, чувствуя, как теплая рука скользнула по моей щеке. – Ты вся в крови… Тебя ранило? Сильно?

– Нет, нет, нет… Просто царапина, – успокоила я, стирая с лица свою кровь и выжимая тряпку. Не хочу, чтобы он волновался.

В горле стоял ком, пока я смывала кровь с плеча Альберта. Он поймал мою руку и поцеловал ее, вызывая в моей душе приступы теплоты и мучительного страдания от неизвестности.

– Полежи рядом, – услышала я, когда отставила миску на стол. Я свернулась в клубочек и положила голову Альберту на грудь, вслушиваясь в биение его сердца. На выдохе у меня вырвался непроизвольный стон. Дайте мне машину времени, я вернусь в прошлое и голыми руками задушу ректора. «Здравствуйте, я подписать диплом. К вам можно?». А потом выйду, вытирая об себя окровавленные руки, прикрывая за собой дверь. "Ректор попросил его не беспокоить! Где у вас тут руки можно помыть?»

Ангел рыдала на плече у расстроенного демона, который осторожно обнимал ее, словно боясь повредить ее белоснежные крылья вдохновения. «Тише!» – шептал демон, успокаивая ее и меня. – «Тебе сказали, что все будет хорошо. Думаешь, тебе бы стали врать? Потерпи немного. Сейчас они получат какое-то разрешение. А потом все будет хорошо!»

Я начала понемногу успокаиваться, разглаживая одеяло на груди Альберта. Он положил руку мне на плечо, осторожно проводя пальцами по разорванному рукаву платья.

– Переоденься и умойся, мисс Разорванный Рукав. Приличные девушки в таком виде не ходят… – услышала я голос, от которого рассмеялась. Мой смех был похож на плач.

Дверь открылась, я резко оторвала голову от Альберта, глядя на инквизитора, появившегося в дверях комнаты.

– Сорок шесть человек, Ваша Милость. Маги медлят. Сказали, что постараются дать ответ, как можно быстрее, – вздохнул он, снимая маску. – Приказ выполнен. Я попытался связаться с Освальдом, но он не хочет никого принимать. Он сейчас в Академии. Вы как себя чувствуете?

– Хорошо. Сейчас немного полежу, и все пройдет…– рука скользнула по моим волосам. – Принеси мне воды, Анна. Только холодной…

Я бросила взгляд на графин, стоящий на столе, посмотрела на Альберта и на целителя, потом нехотя встала, понимая, что меня просто просят выйти. Я вышла за дверь и затаилась.

– Ничего ей не говорить, – услышала я голос Альберта, чувствуя, как к горлу снова подступает жгучий ком. – Говорите, что все будет хорошо. Если будет спрашивать и настаивать на ответе, отвечайте, что я скоро поправлюсь. Вы меня поняли? Не надо ничего ей рассказывать и объяснять. Я не хочу, чтобы она нервничала. Понятно?

– Да. Мы ждем ответа. Если ответ будет положительный, то врать не придется. Тут обычная магия бессильна. Пиала Арадала поможет. Я уверен в этом. Как шесть лет назад. Правда, тогда этот вредный старикашка Блэквуд упирался до победного, но и его дожали, – ответил целитель, вздыхая.

Я молча набрала воды, а потом принесла ее, подавая стакан Альберту дрожащей рукой. Я с волнением смотрела, как он пьет воду, выкручивая себе пальцы. Он сделал глоток, а потом попросил поставить стакан на стол. Через минуту он закашлял. Целитель тут же подал ему платок, чтобы утереть кровь, текущую по подбородку.

Время шло. «Ну чего ты, маленькая?» – шептал демон, обнимая дрожащего ангела. – «Если надо, мы вместе сходим к Освальду!». «Я – не маленькая!» – всхлипнула ангел, прижимаясь к демону всем своим хрупким тельцем. – «Я уже большая… Я большая Любовь». «Это хорошо, что ты уже большая!» – усмехнулся демон. – «Я тоже немаленький. Я тут с каждым днем, проведенном в этом мире, расту, как на дрожжах!». Он осторожно наклонился к ангелу и поцеловал ее. Ангел подняла на него заплаканные глаза и снова доверчиво прижалась, сложив крылья.

Я лежала рядом с Альбертом, вслушиваясь в его дыхание. В моих глазах стояли слезы. Иногда я поднимала его руку и целовала ее, пытаясь проглотить ком в горле. Два часа ночи. Ответа от магов нет. Сколько можно, а? Неужели сложно дать эту пиалу? Почему они так долго думают!

Мне удалось немного вздремнуть. Пять часов утра.

– Пойдите, искупайтесь, – тихо произнесла миссис Бэнгз. – Я посижу здесь. Если что, я позову вас.

Так быстро я еще никогда не мылась и не переодевалась. С мокрыми волосами, я влетела в комнату, напугав миссис Бэнгз до полусмерти.

– Простите, мне показалось, что меня звали… – прошептала я, глядя на спящего Альберта и понимая, что мне уже начинает казаться.

Время шло. Новостей не было никаких. Я смотрела на книги, лежащие аккуратной стопкой на столе, вздыхала при виде записей, понимая, какая же это ерунда, по сравнению с тем, что происходит сейчас. Сжимая кулаки от бессилия, тяжело дыша, чтобы не дать слезам сорваться, я смотрела в окно. Еще немного и я сорвусь и понесусь в сторону Академии, чтобы прижать Освальда к стене и убивать его до тех пор, пока он не отдаст мне эту волшебную чашку!

Альберт проснулся. Я встрепенулась.

– Ты как себя чувствуешь? – тихо и нежно спросила я, убирая волосы с его лица и целуя в щеку. – Кушать хочешь? Давай ты немного покушаешь? А? Ну чего ты?

Не дожидаясь ответа, я потребовала принести тарелку с едой и ложку. Хоть бы покушал… Ну хоть немножечко… Я же многого не прошу… Пару ложек… Откуда у организма возьмутся силы, если Альберт со вчерашнего дня ничего не ел… Миссис Бэнгз тут же принесла еду. Я села рядом с Альбертом, поставила тарелку себе на колени, осторожно набрала ложку, чувствуя, как у меня перед глазами все плывет.

– Ты решила мне отомстить? – со вздохом спросил Альберт, усмехаясь и глядя, как я осторожно подношу ложку к его рту дрожащей рукой.

– Ага. Спала и видела, как отомстить. Думала дождаться старости, чтобы делать это дрожащей рукой, расплескав все на тебя, но потом решила, что надо потренироваться сейчас. Видишь, как у меня хорошо получается дрожать? Я специально репетировала… – вымученно улыбнулась я сквозь слезы, глядя как он берет у меня ложку и ест сам.

– Я тебе такого удовольствия не доставлю, – усмехнулся Альберт, закашлявшись. Я с жадностью провожала каждую ложку ему в рот, умоляя, чтобы он съел еще немножечко, еще чуть-чуть, еще капельку… Альберт осилил только четыре ложки.

Я отнесла тарелку на столик и тут же села рядом с любимым, гладя его руку и прижимая ее к своим губам, словно пытаясь согреть ее своим дыханием. Губы предательски дрожали, а слезы, как бандиты с удавкой в руках, подступали и мучительно душили меня.

– Как ты себя чувствуешь? У тебя что-то болит? – спросила я, пытаясь успокоиться. Раз разговаривает и шутит, значит, не все так плохо. Это тебе не придурок с тридцать семь и один, который корчится в предсмертных муках, крича, чтобы я срочно звонила его маме, в скорую и в ритуальное бюро.

– Я просто немного устал, – со вздохом ответил Альберт, глядя на меня. Во взгляде я ничего не могла прочитать, зато рука, которая нежно убирает мои влажные волосы с моего лица, говорила о многом. У меня из груди непроизвольно вырвался глухой стон.

Пять часов вечера. Я лежала у Альберта на груди, чувствуя, как он водит рукой по моему плечу.

– Поцелуй меня… – услышала я тихий голос. Я не поверила своим ушам.

Я посмотрела на его бледное лицо, а потом осторожно прикоснулась губами к его сухим губам, задыхаясь, от душивших меня рыданий. Альберт прижал меня к своей груди, сжимая мои вздрагивающие плечи.

Шесть часов вечера. Время ползло, как ленивая черепаха. На пороге комнаты появился отряд инквизиции.

– Мы взяли дом в оцепление. Возле Академии беспорядки. Освальд отказался давать пиалу. Люди требуют возродить Белую Инквизицию и взять Академию штурмом, – отрапортовал один из вошедших. – Пока что это только лозунги. Но неизвестно, чем дело кончится. Мы пытались прорваться в Академию, потеряли двоих. Маги сражаются не на жизнь, а на смерть. Они никого не пускают…

– Белую Инквизицию? – переспросила я, вставая и вытирая слезы. – Что значит Белую Инквизицию?

– Это значит, что все маги должны умереть. Все до единого. Мы поставили оцепление возле дома. Мало ли, – ответил инквизитор, оглядываясь. – Вы как себя чувствуете?

Альберт попытался встать, но я его удержала. Я-то знаю, что он встанет. Я даже догадываюсь, что не одна я ходила на работу с температурой тридцать восемь с половиной.

– Я сама пойду к Освальду, – ответила я, укладывая Альберта на кровать и ложась сверху. – Я найду его и потребую объяснений.

– Никуда ты не пойдешь! Проследить, чтобы она не выходила из дома, – приказал Альберт. – Приказ понятен? Выполнять!

«Наивный!» – усмехнулся демон. – «Мы тут будем сидеть и плакать? Ага, сейчас!»

Инквизиция удалилась, прикрывая за собой дверь. Я вскочила на ноги, готовая бежать даже на край света. А что, я могу… Альберт посмотрел на меня, понимая, куда я собралась.

– Подойди сюда. Присядь, пожалуйста, – он протянул руку, которую я поймала и поцеловала. – Анна, помнишь, я говорил тебе о темноте… Помнишь, я говорил тебе о том, что есть черта, дальше которой я ничего не вижу…

Все! Все! Не надо! Замолчи! Не надо меня расстраивать! У меня сейчас сердце разорвется от каждого твоего слова! Прекрати! Умоляю....

– Нет никакой черты! – выпалила я, сжимая его руку. – Нет! Нет! Нет!

– Подойди к секретеру. Третий ящик сверху. Достань оттуда бумаги, – произнес Альберт, не сводя с меня глаз.

На ватных ногах я подошла, выдвинула ящик и увидела свой альбом, поверх которого лежало… Нет… Нет… Я посмотрела на Альберта, слегка наклонив голову.

– Ты что? Умирать собрался? – усмехнулась я, чувствуя, как у меня оборвалось сердце. – Завещание написал? На мое имя? Отлично!

Мне плохо… Мне сейчас действительно плохо…

– Достань кольца. Обручальные, – произнес Альберт, глядя на меня и убирая волосы с лица. Приступ кашля не дал его договорить.

– Нет. Ничего я доставать не буду. Я планирую нормальную свадьбу. Я уже платье себе придумала, – соврала я, глядя на него и с грохотом задвигая ящик. – И список гостей составила. Учти, там будет два мага.

Я снова легла рядом, как верная собака, прижимаясь к своему хозяину. Есть жены – кошечки. Есть жены – собачки. Так вот, я, по уверению моего бывшего супруга, – редкостная собачка женского пола.

– Анна, – услышала я тихий вздох, вызывающий у меня тупую боль в груди.– Достань документы… Я прошу тебя…

– Еще чего! – ответила я, кусая губы, чтобы не дать пролиться слезам. Я лежала и смотрела в стену, чувствуя, как он обнимает меня. Я не знаю, кому сейчас было тяжелее. Отчаяние постепенно растекалось по моей душе, вытесняя все чувства. Остаться здесь, чтобы быть с ним рядом до конца? Или уйти и сделать все возможное, чтобы этот конец не наступил? Любая ошибка будет стоить мне сердца. Если я просто останусь, то я убью себя за то, что не сделала ничего ради спасения, а просто сидела, сложа руки, и ждала. А если я уйду и не успею, то я всю жизнь буду проклинать себя за то, что меня не было рядом в тот момент, когда он хотел увидеть меня в последний раз. Как поступить? Как мне поступить? Что мне делать, черт возьми!

«Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей!» – тихо-тихо наизусть прочитала ангел, сжимая маленькие кулачки. «У всех золотых знамен, у всех мечей, я ключи закину и псов прогоню с крыльца – оттого что в земной ночи я вернее пса!» – прошептала я одними губами, смахивая слезы. Решено.

Альберт уснул, обнимая меня. Я стиснула зубы, тяжело дыша, приподнялась на локте и поцеловала его губы, пытаясь заглушить стон, который рвется у меня из груди. Я целовала его, гладя его по лицу, словно прощаясь навсегда. Нет, я не хочу прощаться навсегда! Только не навсегда!

– Ты не против, если я нарушу парочку законов? Ладно, парочку – это я приуменьшила. Ты же меня просто поругаешь, не так ли? Держись, любимый. Не бросай меня, – я снова поцеловала его, шмыгая носом и вскидывая голову. – Если умрешь до моего возвращения, я тебя вызову, как призрака! Будешь мне на мозги капать целыми днями!