Телефон тренькнул. Я вытянула руку из кабинки и взяла его, но очень неудачно. Чересчур неудачно, потому что мои мокрые пальцы не смогли удержать его, и он плашмя грохнулся на пол, на кафель. Я уставилась на него. Мое сердечко екнуло. Сколько-то там сотен долларов только что разбились. Я присела на корточки, быстренько вспомнила первую попавшуюся молитву и взяла телефон с пола.

Эти микроинфаркты нас, миллениалов, загонят в гроб быстрее, чем рак или чума.

Я посмотрела на телефон и увидела, что откололись все четыре края и пошла трещина через весь экран. Я тыкнула пальцем в него, и он разблокировался. Ооооо.

Спасибо, папуля, что наклеил защитное стекло на следующий день после моего радостного «Мой парень подарил мне телефон на День Святого Валентина, а не букет из сотен роз, это же фантастика!». В противном случае, мне пришлось бы взять свою заначку на путешествие и потратить ее на телефон, обругивая свою недальновидность на чем свет стоял.

Открываю сообщения и читаю ответ Мартина:

«Я испугался с утра, что ты упилась в хлам с горя и не вернулась домой» 12:19

Я прыснула со смеху:

«Ты меня плохо знаешь :))»

Ответ пришел сразу:

«Познакомимся?» 12:20

Он вздумал флиртовать со мной после вчерашнего? Я быстро набираю:

«В 13:30 у озера. Haga Forum»

Я так и сидела на корточках в ожидании ответа. Но Мартин не отвечал.

Спустя минут пять я встала, вспомнив, что лимит моей теплой воды почти исчерпан. Быстро ополаскиваюсь, вытираюсь полотенцем и запрыгиваю в халат. Умоюсь в раковине, что теперь делать.

Собравшись, я спустилась вниз со своим остывшим кофе и прошла в сад.

– Мам, докинешь меня до города?

– Сейчас?

– Очень надеюсь, что минут через двадцать. У тебя нет планов?

Мама сняла перчатки и направилась к садовому столику. Взяла с него белую чашку с черным кофе и сделала глоток:

– Свозить мою дочь до города – это уже план, – она улыбнулась. – Мне тогда лучше пойти собраться.

Она проходит мимо меня, а я обнимаю ее за плечи, и вместе мы заходим обратно в дом.

– А я все думала, в какого я такая чудесная. В тебя, мамуль, – я целую ее в висок и с чашкой поднимаюсь наверх. Надо набрать Мартина.

My Ei

12:49

Он так ничего и не ответил. Кручу телефон в руках, сидя на кровати и думаю, звонить или нет. А пофигу, и набираю.

Мартин взял с третьего гудка.

– Привет, незнакомка, – шутливо сказал он.

– Какого фига ты меня игнорируешь, незнакомец чертов?

– Тебе Мия там накидала фраз? – засмеялся он и дальше продолжил серьезно, – прости, я залип в ноут, включил какой-то сериал про проповедника. Там полнейший фарш. Обычно, я смотрю мелодрамы, честно—честно.

– Это тот сериал, где парень из сериала «Отбросы»? Руди, кажется.

– Ты уже мне нравишься, – лукаво произнес он.

Я закатила глаза и усмехнулась:

– Особенно, после вчерашнего, я подозреваю.

– Блин, всю игру обломала, Эйко. Ладно, потом сыграем в другую. Подожди, гляну твое сообщение.

Тишина. Я слышу только свое стучащее сердце. И мамины шаги. Она смотрит на меня вопросительно:

– Милая, мы едем или как?

Я закрываю микрофон телефона ладонью и шепотом отвечаю:

– Едем, едем. Я сейчас спущусь, – и взглядом указываю на свой телефон в руке.

– Поняла, – улыбнулась она и прикрыла дверь.

Я услышала голос Мартина:

– Мне стоит поторопиться, потому что до нашей встречи тридцать с лишним минут. Ты успеваешь?

– Да, меня мама подкинет. А ты? – я мечтательно смотрю в окно и улыбаюсь.

– Ну да, пешком тут полчаса как раз. Мне нужно еще одеться, поэтому давай клади трубку.

Я задумалась. И спросила:

– А Сэм… ну, вы там часто нагишом ходите друг перед другом?

Он залился смехом.

– Не смеши меня. Она меня не привлекает, слишком чопорная и вульгарная, – он перестал смеяться и заключил, – я одеваюсь. Встретимся совсем скоро, моя Эй.

И положил трубку. А я превратилась в статую от его последних двух слов. «Моя Эй». Закрыла лицо ладонями и от радости и восторга бесшумно прокричала в них. Встала с постели, захватила рюкзак по дороге и бегом спустилась вниз.

– Мам, я готова!

Она стоит у кухонного островка и вставляет громадный букет ранункулюсов в вазу. Откуда у нас вообще такая огромная ваза для цветов?

Я изумленно уставилась на эти шикарные черные ранункулюсы с добавлением белых анемонов. Ох, Алекс, они безумно красивые. Нужно обязательно поблагодарить тебя. И я представила его идеальные губы с кольцом, которые отвечают мне «Ты достойна этого». Он часто повторял эту фразу.

Я подошла к букету и нырнула лицом в него.

Этот запах.

И то, как лепестки щекочут кожу. Нежнее шелка.

Алекс.

Я вынырнула обратно и взглянула на маму:

– Мы готовы?

Мама стоит растроганная и улыбается, глядя то на меня, то на букет:

– Боже, какой же он красивый, – выдержала паузу и продолжила, – твой отец, первые годы нашей совместной жизни, часто дарил, что угодно, только не пионы, – и рассмеялась.

– Очень похоже на мистера Бьерна, – и вот мы уже обе смеемся. – Мам, я опаздываю из—за всех этих цветов и воспоминаний. Может напомнить папе, что мне нужна машина? Я уже несколько месяцев живу не в кампусе и…

– Эйко, он помнит, – перебила меня мама, понятно объяснив мне, что не стоит нагнетать.

В гараже я запрыгиваю на переднее сиденье ее белого внедорожника. Всегда думала, что таким утонченным женщинам, как моя мама, нужны элегантные седаны, а не кроссоверы и внедорожники. Откуда я знаю эти названия? Оттуда, что моя подруга – дочь механика.

Мама садится за руль и нажимает кнопку открытия ворот. Заводит двигатель и вопросительно смотрит на меня:

– Куда едем, мой юный штурман?

– Haga. «Хага Форум», если быть точнее.

– Тогда поторопимся, – и она вырулила на дорогу.

С моей мамой легко. Мы слушали музыку, подпевали Halsey и дурачились. Единственный минус – я очень хочу курить, но в машине не хватает смелости закурить. Или совести, бог его знает.

Мама подвезла меня прямо ко входу, и я взмолилась всем богам, чтобы Мартин не стоял у входа в ресторан. С букетом.

Он стоит у входа в ресторан с букетом нежно—розовых тюльпанов.

Tell me

Какого черта?

– Этот молодой человек ждет тебя? – мама пристально разглядывает его. – Это тот Мартин?

– Ага. Ты же не собираешься мне читать нравоучения?

– О, нет, милая. Ты уже не в том возрасте, чтобы слушать такое из уст своей матери, – мама улыбнулась мне и сняла блокировку дверей. – До вечера?

– Спасибо, мам, что подвезла. Я, скорее всего, дома буду после ужина.

– Тогда хорошего «бега» тебе, – и она со смешком чмокнула меня в щеку.

– Я даже треники надела, – засмеялась я, и открыла дверь. – До вечера, миссис Бьерн!

– Можно просто «мама»! – крикнула она мне вдогонку.

Я помахала ей рукой и направилась к Мартину.

Широко улыбаясь, я подхожу к нему, и он вытягивает руки, чтобы обнять меня.

– И снова привет, Эй, – он крепко обнял меня вокруг шеи, положив руки на мои плечи, и замер с поцелуем на макушке.

Этот запах его парфюма нежно пропитывает всю меня. Что-то древесно—сладкое.

Мы стоим вот так у входа в ресторан, немного покачиваясь от легкого осеннего ветерка. Я бы в таком расположении наших рук и тел заняла горизонтальное положение и провела остаток дня без еды и воды. «Ты здесь со мной, ты здесь со мной», вертится у меня по кругу в голове.

– Я спас какой-то цветочный от банкротства и взял тебе бесполезный, но вроде как красивый, подарок, – сказал он, прижимаясь щекой к моим волосам. – Ты, я смотрю, тоже подготовилась и надела свои любимые треники, – продолжил он в своей шутливой манере.

– Это парадные треники, – уже не выдержав, засмеялась я.

Просмеявшись, он сказал:

– Эта женщина до сих пор смотрит на нас из тачки. Твоя мама, я имею в виду.

Я отрываюсь от Мартина и поворачиваю голову. Мамина машина до сих пор припаркована там, где я из нее вылезла. Какая же вы любопытная, миссис Бьерн!

Смотрю очень содержательным взглядом в лобовое стекло. И замечаю маму с улыбкой на лице. Я приподнимаю брови и лишь губами произношу «Езжай».

Мартин правой рукой берет мою левую и переплетает наши пальцы. Чуть наклоняется и шепчет:

– Мы отступаем к озеру, командир.

Я вопросительно уставилась на него, секундная пауза, а затем мы в голос расхохотались.

– Пошли уже, – сказала я и повела его за собой. Я оглянулась – мама уже выехала на Е4 и направилась в сторону дома.

Мы в тишине прошли мимо теннисного клуба и направились вглубь парка. Я люблю Хагу за его величественные деревья, за густую листвы и эти романтические пейзажи. А еще мне безумно нравится Китайская Пагода с ее головой дракона. И только я подумала об этом, как сразу вспомнила вчерашнюю шутку Мартина (или не шутку?) про дракона и рыцаря. Про поверженного рыцаря. Я подняла голову и посмотрела на него. Моего рыцаря.

– Ты не похож на поверженного, – уверенным голосом сказала я.

– Что? – он встретился взглядом со мной. – Извини, загляделся на твой зад в этих трениках и забылся. Тебе не стоило вести меня позади себя.

– Ну так ты иди рядом, – я рукой показываю на место рядом с собой. Мартин выровнялся со мной, и я продолжила:

– Мы уже почти дошли до Пагоды.

И он развернул меня лицом к себе, все еще держа в руке букет из тюльпанов. Мартин попятился назад, прочь с дорожки, вглубь парка.

– Хотел довести тебя до Храма Эхо, но передумал, – лукаво проговорил он и притянул меня к себе. Убрал челку с моего лба, взял мое лицо в свои ладони (держа в руках этот чертов букет, будь он неладен!), начал уже было говорить, как я его перебила:

– Выкинь его.

– Что?

– Выкинь букет и поцелуй меня, Мартин, – промолвила я.

Он швыряет букет куда—то в сторону и впивается губами в мои губы. И парк закружился. Нет, парк, кончено же, стоял на месте, но моя голова закружилась так, словно парк начало засасывать в черную дыру. Мартин обвил меня руками и притянул к себе еще сильнее. Наши губы неистово сливались. А руки не изучали тела, нет. Пальцы рук впивались в кожу. Я вдыхала его аромат. Я испустила стон. Он прижал меня к дереву. И навалился на меня.

Мартин запустил руку мне в волосы, наклонил мою голову вбок и прошептал, целуя шею:

– Эйко…

– Мартин… – ответила ему я.

Я открыла глаза, закусила свою нижнюю губу и посмотрела в его глаза:

– День за днем. Два года. И все из-за того, одного—единственного объятия.

Я продолжала смотреть в его серые глаза, частично спрятанные за челкой.

Его дыхание выравнивалось, зрачки становились шире, а руки держали меня уже свободней. Он усмехнулся:

– Я подпортил тебе последние два года? – и чмокнул в губы, не закрывая глаз. – Или сделал их незабываемыми? – и чмокнул еще раз. – Накидай мне еще вариантов, мои закончились.

– Говори мне. Говори мне все, как есть и все, что вздумаешь.

– Ты нужна мне, мелкая. Еще раз. Ты, – он целует меня и шепчет, – нужна мне.

«Не ему», мысленно закончила я фразу вчерашнего дня за него.

– Я заставила тебя выкинуть те прекрасные тюльпаны, – я кивнула в сторону букета, валявшегося на оранжево—желтой листве.

– О, это непростительно, юная леди, – он улыбнулся, переводя взгляд с букета на меня, – но ты ведь не будешь заставлять меня поднимать его теперь?

– Не, – я выскользнула из—под его руки и подбежала к букету, – потому что я сама его подберу. И спасибо тебе.

Veiled

Я переминаюсь с ноги на ногу с этими тюльпанами в руке.

– Ты хочешь поговорить об этом всем или пустим все на самотек? – спросил он меня, запустив пальцы в свои волосы, поправляя их.

Я посмотрела на него. Я не хочу остаться без тебя, Мартин. Что, если все это временно? Что, если ты уйдешь? Что, если ты не простишь? Что, если эта любовь просто сгниет на наших глазах так же, как моя несчастная, шестилетняя?