– Что? – даже вспышка гнева альфы не напугала Бету так, как слова о женитьбе. – Какую еще невесту? – он побледнел.

– Молодую, красивую, сильную самку, – пожалуй, Бену пойдет темно-синий костюм. Не мрачно и не будет видно пятен, которые он непременно оставит на дорогой ткани. – Мы едем на Бал дебютанток, брат, – заявил Роман.

– Это тот балаган, на который привозят засидевшихся в девках самочек? – скривился Бен. – Не смеши!

– Туда привозят девушек, которым хотят найти богатого жениха. Кстати, Юля тоже туда едет, – заметил он не без злости в голосе.

– Так она же твоя невеста! – развел руками бен. В его глазах по-прежнему плескался страх.

– Капулов рассчитывает, что выдаст дочь замуж раньше, чем я заявлю о свадьбе, – хмыкнул Роман.

– И что? Ты так спокойно об этом говоришь. Это же оскорбление! Он пытается обвести тебя вокруг пальца, забрав товар из-под носа!

– Юля – не товар, – альфа бросил на брата осуждающий взгляд. – Относись к самкам с уважением, иначе я изгоню тебя окончательно. Дочь Капулова не сделала нам никакого зла. И, как ты правильно заметил, она – моя невеста.

– Это фиктивная помолвка, – скривился Бен. – Никакая она не невеста и не будущая жена. Зачем ты собрался на этот Бал? Что мы будем там делать? Следить, чтобы твоя фиктивная невеста случайно не выскочила замуж? Тогда давай просто помешаем этой поездке!

– Мы не будем никому мешать, – отмахнулся Роман. Где его галстуки? Сто лет не одевался как человек. – Поедем на Бал, оценим красоту девушек, нанесем визит вежливости Высшим. В конце концов, нам не помешает развеяться. Возьмем с собой пару ребят и сверкнем, – а для себя он выберет черный костюм.

– Могу поклясться, что ты хочешь заставить девчонку ревновать, – хитро прищурился Бен. – Ромыч, ты влюбился что ли?

– Не говори глупостей, – цокнул альфа. – Нам нужна поддержка Высших, да и побыть в обществе сильных не помешает. Да и тебе не помешает жениться, – вполне серьезно заявил альфа. – Нечего бобылем ходить, скоро тридцать стукнет. Еще не хватало, чтобы слухи пошли, будто в нашей стае мужчины не хотят семьи.

– Но я не хочу семью! – Бен вновь стал похож на капризного подростка.

– Семья – главная ценность оборотня, – глубокомысленно протянул Роман.

– Ты и стая – вот моя семья, – упрямо заявил бета.

– Слушай, я же не настаиваю, чтобы ты сломя голову бежал в храм, – закатил глаза альфа. – Поедешь, полюбуешься на девушек, порадуешь свои глаза. Или тебе не нравятся женщины? – с подозрением прищурился Роман.

– Нравятся, – тут же дернулся Бен. Подозрения в нетрадиционной ориентации для него опаснее, чем нежелание искать себе жену.

– Вот и радуйся, – улыбнулся альфа, давая понять, что на этом обсуждение закрыто.

***

– Юля, улыбнись, – поджав губы, повторила мне мама в сотый раз. Она сидела напротив, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня. Моя кислая физиономия портила ей все праздничное настроение. Я тоже не могу на нее смотреть. После всего, что я услышала о себе за последнее время, в моем сердце образовалась огромная рана. – Хватит сидеть с таким лицом, словно тебя собираются казнить!

– Мама, ты прекрасно знаешь, что я не желаю ни выходить замуж, ни появляться на этом балу, – вздохнула я. В иллюминаторе проплывали белые облака, залитые солнечным светом. Все вокруг располагало к хорошему настроению, но я мечтала провалиться сквозь землю, как только мы сойдем с трапа. Бизнес-класс самолета – комфортное место. Мягкие и удобные сидения, приятная глазу обстановка, тишина, услужливые стюардессы. Но все это проплывает на окраине сознания. В голове лишь одна мысль – меня намерены выдать замуж до конца этого лета, то есть через полтора месяца.

У меня было время, чтобы свыкнуться с этой участью, но я так и не смогла. Две недели шла подготовка к балу. Мама подбирала мне платье, старалась подчеркнуть все мои достоинства, но я не чувствовала себя окруженной заботой. Я ощущала себя самкой, которую готовят к случке.

– Нельзя быть такой эгоисткой! – зашипела мать. – Я тоже не хотела выходить замуж за твоего отца. Как и ты, была глупая, грезила о любви, отвергала его ухаживания. Хорошо, что родители настояли на свадьбе. Настоящая жизнь быстро выбила из моей головы всю дурь. Скоро ты поймешь, что мы с отцом правы, – она скорее уверяла себя, а не меня. Пыталась успокоить свою совесть. За последние две недели мы с ней разговаривали сотни раз. Кричали, ругались, плакали, но никто не изменил своей позиции. Я не могу спокойно принять вынужденный брак, а мама не может отступить.

– Ты любишь папу? – впервые в жизни спросила я, не отрывая взгляд от иллюминатора. Мама встрепенулась от этого вопроса.

– В твоей голове слишком много пустых мыслей, – вздохнула она. – Это я виновата. Нужно было запрещать тебе читать эти глупые книги! Ты выросла слишком романтичной. Моя вина…

– Так, ты любишь папу или нет? – устало повторила я свой вопрос. Её слова не произвели на меня впечатления. За последние дни она и не так сокрушалась. Два дня назад из ее уст прозвучала фраза о том, что я «гнилой плод». Сыновья удались, а дочь родилась «Без души и без сердца». После этих слов у меня нет сил смотреть на нее с прежней любовью и трепетом. Нужно время, чтобы эта рана зарубцевалась.

– Любовь – не главное условия брака, моя дорогая! – ответила мама. – Брак строится не на любви, а на уважении! На умении слышать и слушать. На умении женщины придержать свой язык и подчиниться мужу.

– Когда папа приказал тебе прекратить тратить деньги налево и направо, ты не поспешила исполнить его приказ, – мрачно усмехнулась я. Два года назад начались проблемы с деньгами, а до того момента мама очень любила «ездить в город». Возвращалась она оттуда с огромными пакетами покупок, понятное дело, не дешевых. Как правило, в магазинах оставалось несколько сотен тысяч. Но когда папа попросил ее прекратить тратить так много, мама устроила грандиозный скандал. В итоге деньги ей дают сыновья. Формально она перестала тратить деньги отца, но бюджет стаи все равно терпит убытки. Братья никогда не решатся возражать матери, а отец знает лишь о части ее трат.

– Еще одно слово, и я ударю тебя, маленькая эгоистка, – злобно прищурилась мама.

Я отвернулась к иллюминатору и замолчала. У меня больше нет сил с ней ругаться. Отец так и вовсе перестал со мной разговаривать. Братья бросают сочувственные взгляды, но спорить с родителями не станут. Этой ночью мне в голову пришла странная мысль. Подумалось, что стать женой Романа – не такой уж плохой вариант. Глупость, конечно… Манкулову нельзя верить. Он хитер и интересы стаи ставит во главу угла. Увы, я к интересам никак не отношусь.

Бал должен проходить в пригороде столицы, поодаль от шумных улиц и лишних глаз. Уже сейчас сюда стекались оборотни со всей страны. Кто-то желал представить свою дочь в качестве невесты, а кто-то и сам хотел жениться. Гостей праздника заселяли в небольшие летние домики, расположенные на участках в один гектар каждый. Мы, оборотни, не любим постороннего присутствия и чужих запахов, поэтому Высшие каждой семье выделили отдельный дом. Сами они живут в огромном особняке, который своим видом очень напоминает замок. Там и будет проходить Бал…

Я ни с кем не разговаривала до самого заселения в номер. Завтра вечером состоится Бал, а до того времени меня будут готовить, как собаку на выставку. На праздник принято брать всю семью, поэтому с нами полетели все мои братья с женами и детьми, Марк, Тимур, и еще пара дальних родственников. Вся дорогу я плелась позади этой огромной толпы, чувствуя, что вся семья мною недовольна. В дороге никто, кроме мамы, не заговорил со мной. Впервые в жизни меня так открыто отвергали. Всякое бывало, но вот такое противостояние у нас впервые. Отец и вовсе не желал смотреть в мою сторону, а если и задевал взглядом, то никак не проявлял это, будто я стеклянная.

– Раздевайся и примеряй платье, – скомандовала мама, как только мы остались одни. – Швея вот-вот придет.

– Платье ведь уже готово, – вздохнула я. В последние дни меня измучили бесконечными примерками и подгонками. Самое противное, что у меня не было никакого интереса к происходящему. Надень мама на меня мешок из-под картошки, и я бы не стала возражать.

– Его еще подгонять и подгонять! – возмущенно охнула мама. Я устало закатила глаза. Боже мой, когда все это закончится? – Ну как ты можешь быть такой…равнодушной?! – не выдержала мама. Я едва не схватилась за голову. От ее громкого визгливого голоса виски пронзила резкая. – Ты же девочка, ты должна хотеть красиво наряжаться!

– Я не кукла, – пробубнила в ответ, чувствуя себя в этот момент гораздо более взрослой, чем мама. Порой она напоминала мне маленькую девочку, которой нравится играться в куклы и наряжать красивую Барби в разные наряды. Вот только, у ее игрушки в груди живое сердце.

Мама проворчала что-то про книги, сказки и глупости, и все-таки дала мне возможность отдохнуть от ее навязчивого присутствия. Правда, передышка была совсем небольшой. Буквально через полчаса мама вернулась в сопровождении швеи, с огромным ворохом белоснежного сатина, которое и было моим бальным платьем.

– Белый – цвет невинности, – в сотый раз повторила мама. Каждая деталь моего наряда непременно что-нибудь, да обозначала. Форма рукавов, объем юбки, каждая бусинка и каждый шов имел некое символическое значение. Подозреваю, что знания обо всех этих «тайных» имелись только в голосе моей матери. Для всех остальных бисер оставался бисером, а рукава три четверти всего лишь рукавами три четверти. – Я сомневаюсь, стоило ли делать вышивку в виде розы… Не слишком ли вульгарно? Может, лучше было бы изобразить лилию? Или подснежник?

Я не удержалась и закатила глаза. Вышивка в виде подснежника на бальном платье?!

– Чем ты снова недовольна?! – мама заметила мой жест. – Когда я была в твоем возрасте, одна из девочек нацепила на себя брошку в виде черной розы! Она думала, что это будет красиво, – презрительно фыркнула мама. – Но черной розой раньше называли волчиц, который до свадьбы ходили по рукам! Только представь, на какой позор она обрекла свою стаю! Поэтому помолчи! Я лучше знаю, как ты должна выглядеть!

– Да хоть подсолнух на меня приделай, мне все равно, – пробубнила я и отвернула голову в окно. Близится полнолуние. Многие сегодня выйдут на прогулку по лесу, порадуют свои волчьи сущности. Интересно, отпустят ли меня? Место незнакомое, но моя волчица рвется наружу, ее переполняет энергия. – Сегодня вечером я хочу пробежаться, – сообщила матери, давая понять, что возиться с платьем до ночи я не намерена.

– Отец не одобрит, – равнодушно вздохнула мама, мол, она такие вопросы не решает.

– Так поговори с ним, – не отступилась я. Кто-то посторонний легко поверит, что слово отца – закон, но я-то знаю, что многие мелкие вопросы мама умеет решать в свою пользу. – Завтра бал, а потом мне будет не до того, – шумно сглотнула я. Что-то подсказывает, что затягивать с будущей свадьбой родители не станут. А уж о том, как долго у оборотней длится брачный период, я знаю по многочисленным примерам. Нашим сущностям нужно время, чтобы слиться воедино, стать одним целым, настоящей парой, и обычно этот страстный процесс занимает не меньше месяца.

Медовый месяц. Четыре недели любовных ласк, ежедневной близости и, как итог – беременность. Стоило вновь прокрутить в голосе свои перспективы, как голова закружилась.

– Эй! – мама успела схватить меня за руку и не позволила упасть. – Осторожней! Ты что, не выспалась?! – несколько секунд мать пристально смотрела в мои глаза, а затем нахмурилась. – Нет, роза не подходит… – мгновенно забыв о моем самочувствии, она опустила взгляд на вышивку на моем платье. – Абсолютно не твой цветок.

– Мне бы больше подошел гибискус, – вздохнула я, тряхнув головой.