Пакет порвался в руках Пантина и теперь и он, и я можем смело отправляться на новогоднюю елку. Нас там примут за своих.

– Твою… шишку, – выругался блондинчик и чихнул. – Надо убираться отсюда, пока нас не заставили убирать эту… прелесть.

Часть блесток еще кружила в воздухе, весело разносясь по кабинету. Другая часть украшала преподавательский стол, стул и пол.

Не хотела бы я их отмывать.

– Бежим, – кивнула я и рванула к двери.

– Стой ты, ель твою… Варя, стой!

Пантин дернул за руку назад, вынуждая отпустить дверную ручку.

– Если нас в таком виде заметят, как думаешь, сколько минут понадобится, чтобы сложить "два плюс два"?

Прав, безусловно…

– Твои предложения? Ждать возвращения Коржика вариант так себе.

Верно говорят – помяни черта, и он… в нашем случае – она, появится.

Из-за двери донесся ее размеренный надменный голос.

Пантин снова выругался, на этот раз нецензурно, и потащил меня к шкафу у дальней стены.

– Залазь. Быстрее, Варя. Не тормози. Черт! – он забрался следом и едва прикрыл дверцу, как кабинет заполнился голосом профессора.

Кровь пульсировала в висках, адреналин зашкаливал.

Это так будоражит и даже немного возбуждает.

Блондинчик сквозь щелку наблюдал за профессором.

– Складывает бумаги на стол, – шепотом на грани слышимости докладывал он. – Заметила блестки… смотрит на пол…

Дальше суфлер не потребовался.

– Кто это сделал?! – заверещала Коржик.

Я закусила палец, чтобы не засмеяться в голос.

– Кто?! Липова, мерзкая дрянь, это твоя работа, я точно знаю! Ну, погоди… Мороз тебе не поможет!

Дверь кабинета хлопнула. Мы выждали контрольную минуту и вывалились из шкафа, заливаясь смехом.

Доводить Коржика стало нашей совместной забавой. После того как Лис уехал, Пантин стал единственным, кому действительно удалось вернуть меня в русло позитива.

Правда, Морозу добавилось нервной работы… Выслушивать постоянные истерики профессора Коржика, например.

За это меня наказывали. Долго, обстоятельно и очень чувственно. Я не жаловалась, Мороз тоже.

Единственная, кому не давало покоя мое присутствие в Академии по-прежнему в качестве студентки, оставалась Коржик. Главное, ректора и меня все устраивало. Он, конечно, каждый раз просил оставить профессора в покое, нагружал в качестве реального наказания научными работами, но… положение дел это не изменило.

Не я начала войну, но я ее выигрываю. К несчастью для Коржика и радости для меня.

Влетела в дом, продолжая посмеиваться.

Надо срочно смыть с себя блестки, пока Мороз не заметил.

В гостиной застыла на месте. Ноги приросли к полу, отказываясь слушаться.

В моем любимом кресле у камина сидела… Метель.

Я не видела ее с того памятного похищения и, признаться, ничуть не печалилась по этому поводу.

Взгляд судорожно заметался по гостиной в надежде увидеть моего ректора, но, похоже, мы здесь одни.

– Рада тебя видеть, – кривая улыбка исказила губы девушки, застывшей, кажется, в возрасте двадцати лет.

– Я совру, если отвечу тем же, – голос предательски выдал нарастающую тревогу.

Метель, похоже, это заметила.

– Я не собираюсь тебя убивать.

– Прозвучит невежливо, но я вам не верю. Что вы здесь делаете? Где Дар?

Девушка скривилась, услышав имя брата из моих уст.

Ну, извиняться не стану. У нее было время, чтобы свыкнуться с фактом – Мороз влюблен и счастлив, и это взаимно.

– Он в Академии. Я пришла… – она замолчала, словно сама мысль о предстоящих словах доставляла дискомфорт. – Я пришла извиниться.

– Вы уже извинялись.

И пусть я тогда не поверила ни единому слову, мне ее извинения больше не нужны.

– Я действительно хочу попросить у тебя прощения и признать – я вела себя отвратительно.

Трудно поверить, но она, кажется, говорит серьезно и честно.

– Просто ты не понимаешь, что значит быть… брошенной, – пробормотала Метель.

– Я понимаю, – кивнула и только теперь осознала, какую боль ей причинили братья.

Мне было тяжело принять выбор Лиса, свыкнуться, что он больше не залетит в комнату с утра пораньше, не будет лопать мои пирожки, что мы больше не пообедаем вместе и не будем смеяться во весь голос.

Он словно вырвал маленькую часть моей души и увез с собой.

Да, мы были знакомы недолго, но ведь не так важно сколько времени прошло, главное, как именно мы его провели. Только это имеет значение.

– Я потеряла друга, а задолго до этого родителей и бабушку, и… я правда тебя понимаю.

Наверное, как никогда прежде.

– Ты простишь меня? – в ярких голубых глазах, похожих на глаза Мороза как две капли воды, плескалась надежда.

– Давно простила, – кивнула я и улыбнулась. – Хочешь чаю?

– Конечно, – на губах Метели расцвела робкая улыбка.

А она красивая. Очень похожа на своих братьев. Необычайное семейство, в самом деле.

Мы оккупировали кухню. Одного чая нам показалось мало, так что мы решили приготовить что-нибудь такое-этакое. Порадовать себя и Дара заодно.

Метель рассказывала забавные истории из прошлого, а я без всякого смущения удивлялась, как можно помнить все спустя сотни лет?

Когда кухню заполонил невероятно вкусный аромат запеченной утки с апельсинами, в гостиной послышались шаги.

– Родная, не расскажешь, почему мне пришлось выслушивать истерику профессора Коржик? – Дар застыл на пороге.

Я ни разу не видела его настолько пораженным. Он смотрел на веселую меня, на улыбающуюся Метель, на духовку, на бокалы с вином, и все бы ничего, да только отмыться от блесток я не потрудилась.

Молча развела руками, мол, я не виновата. Честное слово. С неба упало, не знаю откуда.

– Мы это еще обсудим, – пообещал Мороз, имея в виду мое блестящее "одеяние".

Даже не напугал. Готова обсудить во всех деталях и не один раз.

– Снежа, не ожидал, – признался Дар и обошел островок. – Рад тебя видеть, – он обнял сестру.

Метель едва ли не светилась от счастья.

– Варя тебя не обижала? – тихо спросил Мороз, зная, что я все слышу.

– Эй! – притворно возмутилась. – Метель обещала меня не сдавать.

Дар засмеялся и притянул меня к себе.

– Спасибо, – выдохнул в губы и подарил короткий нежный поцелуй.

– За что?

Не смогла скрыть искреннее удивление.

– За сестру, – ответил с улыбкой.

– Она сама пришла, – призналась честно, но увиденного Дару оказалось достаточно.

– Люблю тебя, – прошептал он в висок.

– И я тебя.

М-м… обожаю его поцелуи… эти губы… так бы и съела!