– Марш в кабинет!

И вот там-то, за плотно закрытой дверью, в комнате, где строгость и серость обстановки дополнительно давят на мозг, он начинает свой допрос:

– Почему так долго добирался?

– Пробки… – пожимаю плечами.

– Не ёрничай! Я не про вечернюю дорогу… Два дня пробки, едрить твою тить?!

Никогда не понимал этого отцовского выражения. При чем тут титьки, у меня их нет, я ж не баба в конце-то концов, а он кидает в меня эти слова при каждом споре.

– Я не мог приехать раньше, хреново себя чувствовал…

– Вижу, что не на курорте отдыхал… – и на этой славной ноте батя замолкает.

Садится в кресло за письменный стол, складывает руки на груди и впивается в меня таким взглядом, словно одной силой мысли собирается выкачать из меня душу.

Ну что, дамы и господа, игру в молчанку можно объявлять открытой! Тут уж кто первый сломается – я или батя. Кто первый заговорит, тот, считай, и продул, а значит, в итоге окажется крайним. Я эту игру знаю и поддаваться сегодня не намерен, тем более что я уже и так крайний по самые помидоры, и отцу это прекрасно известно.

Молча сажусь напротив, тоже складываю руки на груди. Так и сидим.

– Чего молчишь? Нечего сказать? – Он не выдерживает. Весь подбирается, упирается локтями в стол, нависает вперед.

Мы с ним похожи. Как двое из ларца. Одинаковые фигуры, рост, даже черты лица, только колером я в мать, она у меня кареглазая брюнетка, а отец голубоглазый, рыжий, наверное, оттого такой вспыльчивый. Все рыжие, говорят, обладают крутым нравом.

– Я тебе по телефону постарался всё объяснить… – начинаю тихим голосом.

– Хреново объяснял! Начинай сначала!

– Бать, мы можем хоть раз в жизни поговорить спокойно? – развожу руками.

– А я что, по-твоему, сейчас делаю? – тут же взрывается он, но, надо отдать должное, всё же берет себя в руки и сильно не орет: – Моего сына избили, мне пришлось отдать за него кучу денег, а этот балбес еще и информации никакой не выдает! Вот ты бы что на моем месте сделал?

Я хмурю брови, отвечаю как на духу:

– Постарался бы понять и простить…

Отец громко хмыкает.

– Вот заимей своего сына и прощай его сколько душе угодно! А мне, будь добр, объясни популярно, куда ты вляпался и что натворил!

– Бать, ну я же просил, можно в этот раз без подробностей?

– В этот раз?! – он поднимается, упирается руками в стол, нависает вперед и шипит: – То есть будут еще и другие разы?

– Не будут! Я тебе обещаю… Но ты можешь, пожалуйста, больше не задавать никаких вопросов? Поверь, по-другому было нельзя…

– Двенадцать миллионов рублей! – он стучит кулаком по столу и чуть не задыхается. – Я перевел двенадцать миллионов рублей какому-то неизвестному мне хрену, не зная зачем и почему! И ты еще смеешь просить меня не соваться в это дело?!

Эх, не зря мне не хотелось сюда ехать. Понятно было, что отец взбесится. Он у меня и без того человек не слишком сдержанный, а сейчас еще и повод поорать на редкость весомый.

Не знаю, как поступил бы на его месте. И да, совесть мучает, но батя отдал не последнее! Он у меня кулак. Уже двадцать лет как владеет заводом керамических материалов «Керамзит-импульс», а несколько лет назад открыл производство керамической плитки. Основные потребители его продукции – крупные региональные застройщики, и прибыль от предприятия такая, что любой позавидует, уж я-то в курсе дела.

Эти двенадцать миллионов моему папаше даже по карману особо не ударили, более чем уверен. Но он придерживается принципа – знай цену рублю. Деньгами разбрасываться не любит, ой как не любит, хотя не жмот, на нас с матерью обычно средств не жалеет.

– Бать, только в этот раз давай, пожалуйста, без вопросов, ладно? – прошу его со всей искренностью, на какую сейчас способен.

– Ах тебе надо без вопросов? Ладно, можно и без вопросов… – он как-то слишком резко успокаивается. Чую подвох, и не зря: – Если не хочешь объясниться, будь готов к последствиям! Ты готов к последствиям, сын?

– Я на всё готов, лишь бы ты уже успокоился… – развожу руками.

– Отлично! – батя потирает ладони и начинает расхаживать по кабинету, периодически на меня поглядывая. – Значит так… Твоя летняя поездка в Европу отменяется – это первое…

– Батя! – фырчу сразу, но это его только раззадоривает.

– Да-да! Никакого тебе Амстердама, Парижа и прочего! Вместо этого будешь батрачить на заводе, всё равно я планировал тебя трудоустраивать осенью… А так получится летом! И не бумажки в офисе перебирать, а следить за производственным процессом, мой помощник покажет тебе всё производство с нуля…

– Ну это чистая дичь! – начинаю активно размахивать руками. – Обязательно забирать у меня последнее свободное лето? Это вообще-то ваш подарок на окончание универа…

– Считай, я твой подарок незнакомому дяде перевел, и на этом точка! Кстати, это еще не всё! – злорадно улыбается он. – Раз ты у нас такой взрослый, что можешь расшвыриваться миллионами, значит тебе не нужно, чтобы батя тебя содержал, так? Я лишаю тебя средств на два месяца…

– А как я жить буду?! – подпрыгиваю на месте, подхожу к нему. – Или мне бросать универ и сейчас на завод?

– Только посмей бросить учебу! – цедит он сквозь зубы. – За два месяца с голоду не умрешь, я проверил баланс твоей карты! У тебя там около ста тысяч, на восемь недель точно хватит, если не транжирить, всяких сучек по клубам не водить и питаться не сырокопченой колбасой в прикуску с икрой, как ты это делаешь!

Заставляю себя несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем ответить, но отец меня опережает:

– И еще… Евдокия к тебе эти два месяца тоже ходить не будет, понял? Раз я лишаю тебя содержания, платить домработнице за уборку твоей квартиры точно не стану! Будешь прибирать и готовить сам!

– Бать, ну ты еще возьми и веревку мне на шею закинь да подвесь на лестнице! Чего уж там… Денег нет, еды нормальной тоже… Последние каникулы проведу на производстве, нормально…

– Будешь выпендриваться, еще и машину заберу! – добивает он меня последним аргументом. – Ишь ты, на жалость решил надавить! С детства на всем готовом… Трехкомнатная квартира в центре ему родимому, машина, брендовые шмотки, содержание ежемесячное… Тебе, студенту желторотому, не жирно? Ты чем это всё заслужил? Хорошей учебой? Что-то не видно! А как кучу бабок просвистеть на новогодние праздники – это мы герои… Ну что, не передумал в партизана играть? Может, объяснишь отцу, что случилось?

– Бать…

Он хмурится, упирает руки в боки и продолжает:

– Всё вышеперечисленное вступает в силу ровно с этой минуты, понял?

– Куда уж не понять… – хмурю брови ему под стать.

– Живи экономно и учись хорошо… Чтобы диплом защитил на ура, иначе завод отдам Артёму, так и знай! Парень-то старается!

– Бать, ну опять ты… – развожу руками.

– Не опять, а снова! Твоему брату всего восемнадцать, а ума у него побольше твоего! По клубам не шастает, идет на серебряную медаль, в МГУ метит, не то что некоторые… Батя пропихнул в местный вуз на экономический, он и рад…

«Сел на любимого коня и погнал, не разбирая дороги…»

Глава семейства в своем репертуаре. Решаю хоть немного его осадить:

– Ты сам говорил, незачем мне в Москву, что и здесь образование получить можно, чтобы как ты…

– А ты меня с собой не сравнивай! – сверкает он глазами.

И тут мы оба вздрагиваем при звуке открывающейся двери. Даже не заметили, как к кабинету подошла мать.

– Владик, ты? Я голос услышала… Витя, чего не сказал, что сын приехал! – она спешит ко мне, видит мое разбитое лицо, замирает на полпути и вскрикивает: – Ой, сыночек, солнышко, что с тобой сделали…

– Мам, спокойно, всё не так плохо, как кажется, – стараюсь ее успокоить.

– Мария, выйди, мы с ним еще не договорили! – кричит на нее отец.

Да только мать его криков не слышит даже, ухом не ведет, бежит ко мне.

Отец пытается встать у нее на пути. Он в сравнении с ней – человек-гора, а моя мать – очень миниатюрная женщина. Однако остановить ее он не может, мама моментом его обходит и спешит ко мне.

– Мария, я сына воспитываю… – настаивает он.

Она лишь машет рукой, даже на него не глядя:

– Уже навоспитывался…

Когда она до меня добирается, и я, и отец понимаем – лекция закончена. Вырвать меня из лап маменьки он всё равно не сможет.

– Хороший мой, миленький! – она осторожно ощупывает мое лицо, плечи, руки и чуть ли не в уши заглядывает. – Давай вызовем врача…

– Ерунда, мам…

Выбраться из ее цепких объятий мне удается лишь через два часа. К этому времени я обмазан новыми мазями, тщательно исследован, закормлен ужином на три дня вперед, а заодно обласкан по полной программе.

Уже после того, как прощаюсь с матерью, отец вызывается проводить меня до машины. На прощание увещевает:

– Попробуешь нажаловаться матери, я придумаю тебе другое наказание!

И ведь придумает, я его знаю… С ним лучше договариваться по-хорошему, а хитрить в принципе бесполезно, раскусит на раз-два.

Глава 37. Сто тысяч рублей и прожорливый мажор

Тогда же:

Влад

«Вообще-то у меня на карте не сто косарей, а девяносто восемь с половиной!» – бурчу про себя, выруливая на свою улицу.

Всю дорогу крутил в голове сегодняшние события. Оно, может, и можно прожить на эти деньги, только маленькая поправочка – я теперь живу не один! Батя, правда, не в курсе дела – и слава богу, а то нарвался бы еще часа на два лекций без права покинуть помещение. Тут и мама бы не выручила, наоборот, присоединилась бы.

По пути домой некстати вспомнилась сцена того, как я положил Лизин телефон на стойку регистратуры в «Отличной» и пообещал купить ей новый. Пообещать-то пообещал, а на что теперь буду это делать – неясно.

Я за свой iPhone плюс чехол выложил больше ста косарей. А сейчас мне что делать? Не дарить Лизке обещанное? Но я же не моральный урод!

«Дурень со ступой, просто купи ей что-то попроще!»

Ну вот, приплыли, мое подсознание уже начинает обзываться, спасибо хоть дельные советы иногда подкидывает.

Паркую машину у дома, сворачиваю в супермаркет. Магазин огромный, работает до полуночи, и там можно купить практически всё, что душе угодно, включая телефоны. Захожу в соответствующий отдел, долго разглядываю витрины и понимаю, что всё более-менее приемлемое начинается от полтинника и выше. Но если сейчас потрачу полтинник, на еду останется с гулькин нос рублей.

«Куплю ей нормальный телефон как-нибудь потом».

Иду к стенду с дешевыми мобильниками и тут же представляю, как отдаю Лизе коробку с паршивым телефоном. Кем она меня будет после этого считать? Последним чмом – вот кем! Собственно, именно так сейчас себя и чувствую. Тут же представляю эти глаза олененка Бэмби, в которых сверкают разочарованием три коротких слова: «Влад, ты чмо!»

Те, кто доказывает, что девкам не важна цена подарков, просто плохо знают девок!

Разворачиваюсь в обратном направлении, выбираю аппарат за двадцать с лишним тысяч, он даже неплохо смотрится, что удивительно, конечно же.

Разобравшись с главным вопросом, сворачиваю в крыло, где продают продукты. Долго гуляю по колбасному отделу. Раньше мне не приходилось особенно заморачиваться с едой. Готовила и приносила необходимое Евдокия, а я только покупал что-то вкусное. И да, в основном это была либо колбаса, либо какие-нибудь сыры, икра, семга. Как-то не привык я на ценник смотреть. Обычно ориентировался по фирмам, не всегда даже в чек заглядывал по итогу. Сейчас же цена любимой колбасы почему-то обидно задела.

Ну нравится мне сырокопченая колбаса из оленя… Грешен, признаюсь. И стоит вроде недорого – шестьсот семьдесят пять рублей за палку, только в той палке почему-то всего сто семьдесят грамм.

«Это получается сколько за килограмм?»