Словно океанской волной меня накрыл животный, всепоглощающий ужас – потому что в руках у одетых в белые халаты специалистов были хирургические инструменты. По обрывкам фраз, взглядам и замеченному вскользь оборудованию я понял – меня сейчас разберут на органы.

Скальпель главного по разделке вошел в безжизненное тело чуть ниже шеи и скользнул вниз, вскрывая грудь и живот. В этот момент раздался громкий хлопок – такой, что все присутствующие мгновенно оказались дезориентированы. В помещении появилось несколько темных фигур, двигающихся быстро и слаженно. Практически моментально все белые халаты оказались уложены на пол и, судя по всему, успокоены парализаторами.

Надо мною склонился молодой офицер с зелеными каплями имплантов в глазах. На нем был функциональный комбинезон, усиленный броневыми вставками, а в руке компактный пистолет-пулемет. А еще он разговаривал с трупом, причем по-русски.

– Не волнуйся, свои, – похлопав по плечу, глянул он на меня. Еще и кивнул успокаивающе при этом.

– Вашбродь, с падальщиками что делать? – обратился к моему «собеседнику» один из пришельцев. Точно офицер оказался, я не ошибся, еще и «ваше благородие». Неужели действительно русские?

– Семенов, Накамура! – после секундного раздумья офицер обернулся и пнул кого-то на полу. – Всех мразей допросить пристрастно, после уходите по второму варианту. Остальные со мной, пакуем пассажира.

– Домой летим, – успокаивая, снова похлопал мне по плечу офицер.

Меня очень быстро одели в комбинезон, практически не отличавшийся от облачения неожиданных спасителей. Разнился цветом – у них темные, у меня серый и без усиливающих броневых вставок.

Когда поднимали и выносили, я успел увидеть, что означало допросить с пристрастием: у резавшего меня человека из уха торчал высокотехнологичный штырь, явно считывающий мыслеобразы напрямую. Семенов крепко держал вивисектора за плечи, а сидящий рядом Накамура внимательно смотрел в экран небольшого лэптопа, к которому и был подключен штырь в голове пленника. Сам допрашиваемый выглядел очень плохо – он дергался в конвульсиях, изо рта и носа у него текли слюна, сопли и кровь. После пережитого зрелище меня не удивило, не шокировало, даже больше того – можно признать, что очень порадовало.

Спасители двигались тесной группой – я при этом передвигался как мешок на плече одного из них.

Перед глазами мелькнула территория миссии Красного Креста, глухой салон машины. Быстрая езда по городу, несколько остановок, каталка – и вновь я еду по коридору. Судя по форме нескольких мельком увиденных людей, я оказался в государственном учреждении. В дипломатической миссии Российской Конфедерации – догадался я, когда увидел герб на одной из дверей. Узнаваемый, но в то же время непривычного вида – здесь он отличался от варианта в моем мире.

Меня доставили в лазарет и оставили в отдельной палате – причем не на каталке, а уже на широком операционном столе. Даже простынь не потрудились кинуть. Кроме суетящихся рядом со мной специалистов, в палате появилось несколько сторонних гостей – один из них, в парадном мундире, прошел в угол, где и устроился в кресле, ожидая.

Остальные осмотрели меня ближе, и после отмашки главного одетые в белые функциональные комбинезоны специалисты, используя серьезного вида аппаратуру, приступили к работе.

В меня втыкались иголки, мигали многочисленные датчики, переговаривались специалисты – и через некоторое время я стал ощущать себя. Причем очень странно – невесомо и по-прежнему инородно. Перед глазами все подернулось серой пеленой, вокруг появились блуждающие всполохи, и мой дух неожиданно разъединился с телом. Теперь я ощущал себя плотными лоскутами мрака, которые среди серой пелены взвихрились и вдруг, закружившись вихрем, собрались в единое целое.

Мир закружился, приобретая вес и реальность. Когда я вместе с первым вдохом распахнул глаза, увидел напротив лицо мертвого паренька. Причем его тело очень быстро истончалось, усыхая. Не больше минуты – и на соседнем операционном столе уже взвихрилась горстка праха, исчезая в небольшом водовороте.

Произошедшее поражало – механику я осознал постфактум. Насколько понял, мой дух обрел живую форму в виде лоскутных сгустков мрака, полностью скопировав форму убитого тела, а после покинул мертвую оболочку и воплотился в новой копии. Как феникс.

Нет, не так. Феникс восстает из пламени. Я же восстал из праха.

Очень странное ощущение.

Меня между тем перенесли на кровать у стены, осмотрели и даже напоили. Внушительный господин в парадном темно-синем мундире выслушал доклад главного специалиста по оживлению и вышел, даже не глянув в мою сторону.

Следующие несколько часов меня осматривали, сканировали, кормили, поили. И когда удостоверились, что я реагирую на внешние раздражители, задали несколько простейших вопросов. Имя, фамилия, кто-откуда – все стандартно и даже без дежурного интереса. Явно проверяли, сохранил ли я разум и насколько адекватно реагирую на происходящее и внешние раздражители.

Что вокруг происходит, я абсолютно не понимал. Все то знание, что осталось у меня от памяти Олега, никак не могло помочь в происходящем. Если об укладе жизни на территориях протекторатов остались какие-то сведения, то вот с конфедератами парень ни разу не сталкивался. Но мысли об этом были далеко не на первом плане – я был ошеломлен и неожиданным воскрешением, и тем, что окружающие меня специалисты восприняли это как должное.

Вечер и ночь превратились для меня в пытку. Рядом постоянно находились люди – наблюдатели в белом, скрывающие лица за медицинскими масками. Они часто интересовались моим самочувствием, пытались втянуть в беседу. Меня понемногу кормили, поили, успокаивали и говорили, что теперь все будет хорошо.

Наверное, это было бы необходимо для Олега. Для меня – побывавшего в гостях у архидемона, не особо. К факту смерти и воскрешения я был готов, поэтому произошедшее, наоборот, принесло больше облегчения, чем шока.

Внимание на внешние раздражители в лице сиделок я обращал не сильно. Занимался больше тем, что пытался освоить память Олега. Это было непросто; я пробивался словно сквозь тягучую пелену, причем каждое усилие, каждое воспоминание отдавалось сильной болью в висках, затылке, темени. Казалось, что мозг пронзают раскаленные штыри. При этом я не мог отказаться от чужой памяти и чужого знания – это была как ноющая и заживающая рана, которую невозможно не тревожить и не обращать на нее внимания. Как разваливающийся зуб – когда терпеть боль уже невозможно, а обезболивающие не помогают.

К утру с меня сошло семь потов, я вконец обессилел – словно истязаемый пленник после ночи в застенках инквизиции. Наблюдатели-сиделки контролировали меня, несколько раз предлагали снотворное, но я отказывался. Результат того стоил – новый рассвет нового для себя мира я встретил, открыв практически все аспекты памяти, доставшиеся мне по наследству. И только после этого провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Глава 6

Проснувшись, некоторое время лежал не открывая глаз. И по-настоящему наслаждался самостоятельным дыханием. Невероятное чувство.

Проведенные в чужом теле, еще и в роли бесплотного наблюдателя, двенадцать часов едва не стоили мне полной потери душевного равновесия. Особенно в морге – еще немного, и конфедераты воскресили бы к жизни пускающего слюни дурачка, напрочь лишившегося разума. Я даже вздрогнул, отгоняя прочь пугающие воспоминания.

Воистину, по краешку прошел – меня даже в холодный пот кинуло от запоздалого страха.

Избавившись от неприятных мыслей, я продолжил наслаждаться жизнью: чувством собственного тела, ощущением чистых простыней и свежестью воздуха.

Судя по суете вокруг – не открывая глаз, я слышал находящихся рядом специалистов, мое пробуждение не прошло незамеченным. Вскоре меня деликатно тронули за плечо и предложили завтрак. Открыв глаза, я столкнулся с предупредительным взглядом молодой сиделки.

Девушка. Лет двадцать пять или около того. Черты лица идеальны, но больше всего притягивают взгляд необычные глаза – огромные и с фиолетовой радужкой.

Внимательно рассмотрел наряд сиделки – уже ставший привычным функциональный комбинезон, как и на окружающих меня ранее специалистах, вот только… более женственный. Невысокий каблук, обтянутый плотной тканью силуэт, клинообразный вырез декольте – неглубокий, но необычайно манящий. Особенно учитывая приятные округлости, которым явно тесно в плену футуристической формы.

«Нелидова А.» – на русском гласила нашивка на ее груди.

Для медсестры не осталось незамеченным то, как я ее рассматриваю, – почувствовав внимательный взгляд, я отвлекся и посмотрел девушке в ее удивительные фиолетовые глаза. Не удержался и, приветливо улыбнувшись – чувствуя, как трескаются ссохшиеся губы, подмигнул.

В ответ получил недоуменный взгляд, едва заметный наклон головы и чуть приподнятую бровь. Не сразу понял, в чем дело. Дошло лишь через пару секунд: я – это не я. Мой откровенно заинтересованный взгляд явно выбивается из образа, ведь я – внешне – теперь шестнадцатилетний подросток.

«Мне уже скоро семнадцать!»

– Вы слышите меня?

Упс, она что-то говорила?

– Простите? – сделал вид, что смутился. Без особых усилий, щеки действительно загорелись прилившей кровью.

«Нелидова А.», оказывается, в очередной раз поинтересовалась насчет завтрака. Отказываться не стал и уже через минуту сидел на кровати, а на подносе передо мной стояла каша и йогурт. Каша на настоящем молоке. Йогурт с натуральными фруктами.

Я не Олег, но ночь пыток стоила того – мне удалось весьма плотно сжиться с его памятью. Дух парня улетел – очень надеюсь на это – в соседний мир. Я больше не испытывал его эмоций, но догадывался, что сейчас Олег был бы поражен. В протекторатах подобный натуральный завтрак мог позволить себе лишь ничтожный процент населения. Причем вопрос даже не в средствах на счету. Даже при наличии больших денег не каждый мог достать натуральные продукты. Важную роль играло не только богатство, но и социальный статус. «Не по Сеньке шапка» – примерно так все здесь и работает.

После того как приветливая и предупредительная «Нелидова А.» убрала посуду, она вышла – впервые за сутки оставив меня в одиночестве. Ненадолго – дверь отворилась, и в палату зашло двое. Один из гостей, представительный господин в мундире, был мне уже знаком. В прошлый раз видел его мельком, находясь живым духом в мертвом теле, поэтому особого внимания не обратил. Сейчас же рассмотрел внимательнее.

Мундир пожилого чиновника больше не казался излишне вычурным – как украшенные золотом позументов наряды генерал-адмиралов нашего мира. Костюм напоминал функциональные комбинезоны местных специалистов – эргономика и футуристичный крой, – в то же время сохраняя ретроградный дух. В моем мире так выглядели облачения высших должностных лиц в хорошей космической фантастике, воплощенной на экране.

Второй гость оказался значительно моложе, в похожем наряде, но даже без намека на регалии, украшающие мундир чиновника. По сравнению с седым гостем выглядел он неприлично молодо, осматривая меня легким и ясным взглядом. Глядя на него, я вдруг понял, что таким же взглядом он может смотреть и на то, как булавка глубоко под ноготь заходит. Опасный парень.

– Тайный советник Собственной Его Императорского Величества канцелярии граф Безбородко, Александр Александрович, – представился седовласый чиновник.

– Специальный агент Федеральной службы безопасности ротмистр Демидов, Андрей Сергеевич, – в свою очередь произнес оскорбительно молодой безопасник.

«Охренеть», – даже в мыслях у меня это прозвучало слишком громко.

– Э… Олег Ковальский. Здравствуйте… – по-настоящему растерялся я.

В памяти Олега напрочь отсутствовали не только намеки на возможность воскрешения из мертвых, но и малейшие причины того, что им (уже мною) могли заинтересоваться подобные люди.