– Надолго ли? – поворачиваюсь, не в силах удержаться от шпильки в адрес брата. – Пока что ты ни на одном месте не задерживался дольше двух месяцев, придумывая тонну отговорок: не платят, мало платят, начальник на тебя не так посмотрел, очень устаю, скучно, не нашёл общий язык с коллективом. Я могу и дальше перечислять длинный список озвученных тобой за два года причин. У меня вот в жизни пока что единственная работа была – отель, в котором я уже девять лет. Начинала с простой горничной и добилась места управляющего трудом и желанием показать начальству, что я заслуживаю большего. А ты сливаешься, как только сталкиваешься с малейшими трудностями. Учись решать проблемы, для начала хотя бы свои собственные, не обращаясь постоянно ко мне.

– Я не виноват, что у меня не было родителей! – Понеслась. Давно мы не сталкивались лбами на этой почве.

– И у меня не было. Напоминаю тебе об этом. – Стараюсь быть спокойной, но нож то и дело выскакивает из трясущихся пальцев.

– Не ты провела в детском доме два года! – озлобленно выкрикивает, нависая надо мной.

– Не два – полгода, а потом сделала всё, чтобы забрать тебя. Я работала, чтобы получить опеку над тобой.

– Плохо работала, если тебе потребовалось долгих два года, которые я провёл в аду!

– Про ад ты, конечно, перегибаешь, если начистоту, но приятного мало, соглашусь. Семь лет прошло, пора бы уже переживать это и пойти дальше.

– Напоминаю – ты мне должна! Ты взяла опеку надо мной! – почти кричит, размахивая длинными руками и задевая посуду на столе.

– Да, до совершеннолетия, но тебе уже двадцать один, и ты отвечаешь за себя сам. К тому же за четыре года опеки я достаточно вытаскивала твою задницу из передряг, в которые ты попадал с завидной регулярностью, так что свой ад я тоже прошла.

– Ах, вот как! А как же помощь родному человеку, а?

– Знаешь, какая-то однобокая помощь у нас получается, тебе не кажется? Я для тебя всё, а ты в меня претензиями бросаешься при каждом удобном случае. Я миллион раз извинялась перед тобой за невозможность забрать сразу из детского дома, объясняя, почему и как так вышло, но ты меня будто не слышишь, твердишь одно и то же. Тебе нравится строить из себя маленького обиженного мальчика? – прищуриваюсь и перехожу на визг в желании донести в сотый раз до Миши всё, что мы уже неоднократно обсуждали. – В зеркало давно на себя смотрел? Ты выше меня на две головы и больше в три раза. Не похож уже на ребёнка.

– Мне всё равно нужны забота и помощь! – надувает губы, словно маленький мальчик.

– А девок трахать тебе моя помощь не нужна, а? Или там сам справляешься?

– Я сам решу, с кем мне спать.

– А, интересно получается, однако, – упираю руки в бока, занимая боевую стойку. – Значит, чтоб с девочками спать я не нужна, а во всём остальном ты несамостоятелен. Странно, тебе не кажется? А если кто-то из них забеременеет, ты ко мне прибежишь за помощью?

– Да.

– Отлично, – фыркаю, – спишь ты, а с последствиями разбираюсь я. Так вот, мой дорогой брат, в твоих же интересах сделать всё, чтобы задержаться на новой работе и получить возможность самого себя обеспечивать, потому что больше ты денег на развлечения от меня не получишь. Достаточно того, что я содержу нашу квартиру, а ты не думаешь, что приготовить на ужин и сколько платить слесарю за ремонт. Твоё содержание теперь является только твоей заботой. Усёк? – заканчиваю длинную тираду, ни разу не запнувшись, отвешивая Мише того самого звёздного подсрачника, о котором мне постоянно твердит Света.

– Усёк, – выплёвывает, явно несогласный с новыми правилами. – Ужином сегодня накормишь? – Слышу, как требовательно урчит живот Миши, желая нормальной пищи.

– Да. А когда получишь первую зарплату, продукты будем покупать по очереди и готовить, кстати, тоже.

Он молча покидает кухню, позволив мне остаться наедине с собственными мыслями.

Давно мы не скандалили, и я уже подумала, что брат повзрослел, стал больше понимать и переосмысливать всё, что с нами случилось. Но нет – всё по-прежнему. Я снова виновата, а он опять белый и пушистый, натерпевшийся самого ужасного и гадкого в детском доме мальчик. Только вот всё не совсем так, как преподносит Миша, желая вызвать жалость и сочувствие.

Раньше брат грамотно воздействовал на меня, бросаясь многочисленными обвинениями и срываясь в слёзы, но в конце концов до меня дошло – это элементарная манипуляция с целью добиться желаемого. Пока данная схема действовала безотказно, он пользовался ею при каждом удобном случае, но со временем я перестала вестись на провокации, а это приводило Мишу в бешенство, как и сейчас.

Брат откровенно не желает понимать, что я, сделавшая ошибку в его воспитании, стараюсь приучить его к самостоятельности и заботе хотя бы о самом себе. Он же воспринимает это, как отказ от него в общем, не желая принимать новые правила. Повзрослевший телом, умом ещё подросток, срывающийся в юношеский максимализм: всё или ничего, чёрное или белое, добро или зло.

Раньше я часто оставалась на ночь в отеле, чтобы просто не выслушивать очередные обвинения в свой адрес, но в последнее время всё поутихло, и я считала, что мы, наконец, научились быть на равных. Нет, мне снова показалось.

Заканчиваю с ужином, уже успокоившись, но всё чаще возвращаясь мыслями к Лису. Пока не поняла, какое впечатление у меня сложилось об этом человеке, так внезапно ворвавшимся в мою жизнь, но одно очевидно – с ним нужно быть осторожнее. Необходимо сдерживаться, иначе то, что он проглотил сегодня, в следующий раз мне с рук не сойдёт, и я поплачусь за каждое сказанное слово.

А если Лис и дальше будет лишь наблюдать со стороны и не рваться вперёд проводить реформы, мы вполне мирно сможем сосуществовать следующие полгода, а дальше… Никто не знает, что будет дальше. Слишком много времени, за которое может произойти всё, что угодно. Но, возможно, если показать ему все плюсы отеля и указать на прибыль, которую мы приносили его отцу, Лис откажется от продажи, так и оставшись наблюдать, но предоставив нам возможность работать в привычной обстановке.

Попытка не пытка, и, если приложить усилия, может быть, взрослого мужчину удастся переубедить. Вот завтра и начнём, когда Кретов переберётся в отель основательно, став непосредственно нашим гостем.

– Миша, иди ужинать.

Глава 7

– Доброе утро, девочки! – приветствую администраторов, которые готовятся к сдачн смены. – И мальчик. – Витя как всегда болтает с девчонками, пока нет новых гостей. – Без происшествий?

– Если бы, – гогочет Маша. – Идите, покажу.

Немного напрягаюсь, но по задорному тону Маши понимаю, что случившееся, скорее, смешное, чем страшное. И правда, девушка поворачивает монитор и отматывает назад запись с камеры на четвёртом этаже, на которой пьяный в стельку Клинов расхаживает по коридору отеля в чём мать родила, совершенно не стесняясь размахивать членом перед постояльцами.

– Боже!

– Лана Сергеевна, мы практически сразу принесли ему халат и новую карту, потому что этот чудик забыл свою в номере и захлопнул дверь, – смеётся Ира.

– Перед многими успел продефилировать в таком виде? – киваю на монитор.

– Нет. Только перед девушкой из соседнего номера, но она отреагировала на него равнодушно, – разводит руками Машка. – Как и мы.

– Главное, чтобы не жаловалась, – выдыхаю.

– Нет, она вместе с нами потом смеялась над этим нудистом. Кстати, сегодня приезжает Ливнёва со своим котом.

– И? – не понимаю прилетевшую информацию.

– А у нас Аланов с Лансо живёт. Кот и собака в одном отеле, – прищуривается Ира, – жди беды.

– Ир, она со своим хвостатым уже два раза попадала на Лансо – ничего не случилось. Он у неё в переноске за пределами номера, а за проживание с животным она всегда доплачивает. Главное, поселить на другом этаже.

– Так и сделали, засунув её в триста восьмой на третьем.

– Ну вот, а Аланов на пятом. Не пересекутся. А даже если и встретятся, ещё неизвестно, кто кого сожрёт, потому как её Марсик наипротивнейшее животное из всех, которых я встречала, – кривлюсь, вспоминая этого старого злющего кота.

– Лана Сергеевна, тут это, – Машка переходит на шёпот, – может, вы с новым хозяином переговорите об изменении правил о животных? Запретить, и всё на этом. Девчонки задолбались вычищать номера от шерсти.

– Так, никаких изменений и его не закидывать такой информацией. Человек плохо разбирается в нашем деле. Сейчас подадим идею об отмене разрешения на животных, а он дальше свой нос засунет и отменит даже то, что нужно. Молчание. Не сейчас, может, немного позже, когда поймём, с кем имеем дело. Это вам не Марк Захарович – улыбнулись, комплимент отвесили, какой он красивый и замечательный и всё, плывёт от счастья. Здесь нужно аккуратно. Спросил – ответили по существу. Ясно?

– Да, – кивают девчонки, и Витя вместе с ними. – А он когда будет?

– Вечером. Днём в своём офисе, на ночь сюда. Так что с сегодняшнего дня вы под присмотром. Аккуратнее.

– Лана Сергеевна, а почему Лис? – интересуется Ира.

– Ты у меня спрашиваешь? – возмущаюсь. – Как представился, так и называем. Вопросов не задаём. Сказал, сокращение от его имени.

– Как у вас?

– Да. Как у меня.

– Но у вас красивое, – мечтательно прикрывает глаза.

– А у него, возможно, некрасивое, поэтому и не говорит. Закончили болтать. Работаем.

Просмотрев занятые и свободные номера и ещё немного поговорив с девочками, наконец, отправляюсь в свой кабинет.

– Лан, можно к тебе на пару минут? – Света подхватывает меня под локоть, направляясь по первому этажу на разговор. Молчит, не желая обсуждать вопрос в коридоре. Подозреваю, дело в Купере. – Я говорила вчера с Лесли, – закрывает дверь, тут же усаживаясь в кресло.

– Истерил?

– Первые несколько минут, – смеётся. – Высказал соболезнования, как полагается. Расстроен, конечно, смертью Кретова, всё-таки они давно знакомы, но согласился, что все мы смертны и с каждым может случится, – разводит руками. – А теперь к делу. По вопросу о договоре аренды: Купер проконсультировался с юристами, и так как он имеет долю в отеле, договор можно продлить автоматически до момента вступления нового владельца в наследство, а уже дальше заключать новый. По вопросу доли… – Света замолкает, накаляя обстановку. – Пока продать не готов, но, – поднимает палец, – намекнул, что может подумать, если сумма его устроит. Опять же, об этом можно говорить только после того, как Лис станет собственником.

– Лис? Уже знаешь?

– О да! Вчера после вашего ухода девочки активно обсуждали его странное имя. Кстати, полное не знаешь?

– Нет, – развожу руками. – У меня понятно всё с сокращениями, а вот у него…

– Лис… Чёрт, я даже имени не знаю, от которого так можно сократить! Прям загадка века.

– Да он весь загадочный… Вот зачем ему в отеле жить? У него жена есть, семья, собственная квартира. Нас контролировать?

– Ну-у-у, почему сразу контролировать? Может, человек действительно желает разобраться в нюансах вашей работы. Глядишь, понравится и через полгода откажется от продажи.

– Если бы, Свет, – откидываюсь в кресле, прикрыв глаза. – Или же наоборот, поймёт, что это не его дело и продаст, чтобы избавиться от проблемы. И ещё неизвестно, кто выступит покупателем, возможно, такая же мадам, как та, что купила «Сентименто». Не дай бог…

На секунду представляю, как глупая девица бегает по отелю и указывает, кому и что делать, тело пробирает дрожью раздражения и негодования, словно лишь одним своим присутствием она уже осквернит детище Марка Захаровича.

– Ты скривилась. О чём подумала?

– О возможном покупателе.

– Так, стоп, – отрезвляет Света. – Ещё тонна времени до предполагаемого события, а ты уже напридумывала чёрт знает что. Прекрати. Сейчас твоя основная задача наладить контакт с Кретовым и убедить если не оставить отель, то хотя бы найти достойного покупателя, который устроит всех. Через несколько дней прилетит Купер, желает познакомиться лично и провести время с Зоей, – подмигивает, – возможно, смогут договориться о сумме за долю. Ты, главное, Лиса одного не пускай по отелю, а то залезет куда не надо и сделает только хуже.

– Ну, он будет возвращаться лишь вечером, а у меня рабочий день не бесконечный, и я тоже хочу отдыхать. – Не готова к таким жертвам, тем более я остро реагирую на присутствие Лиса, что показала вчерашняя поездка.