Тая едва успела взмахнуть крыльями и оторваться от палубы, стремительно уходящей из-под ног. Рядом с ней взмыли в воздух ее дед и Бармут со своим экипажем. «Королевский дракон» врезался носом в фонтан и рухнул на площадь с грохотом, напоминающим раскат грома. Толпа игрунов отпрянула, многие начали разбегаться. Облепившие борта бароны посыпались на мостовую, как горох. Обескураженные шершни приземлились и начали беспорядочно ползать по площади, не находя себе места.

Адмирал изящно спланировал и плавно приземлился рядом с разбитым фонтаном. Тепаш Глинт вздернул меч и бросился ловить пирата, соколом парящего над суматохой. Килимон Кардасар пришел на помощь товарищу и принялся так размахивать булавой, что оглушенные падением бароны сочли за лучшее посторониться.

– Все пропало! Нас располосуют! – взвыл бултыхающийся в воздухе Атасио.

Бармут ухватил его за ворот и потянул к «Королевскому дракону», грозно крича:

– Ну уж нет! Я слишком долго мечтал о своем корабле, и теперь с него не уйду!

Он изловчился, вцепился в провисший канат и принялся раскачиваться над палубой, как обезьяна на лиане. Атасио с Лындрой наткнулись на мачту и рухнули рядом с люком, ведущим в трюм.

– Этот кораблик так просто не поломаешь! – выкрикнул Бармут, проносясь на канате над их головами. – Команда, по местам! Подтянуть снасти! Поднять парус! Сейчас мы вернем этой посудине ход.

Тая сделала круг над головами принца, герцога и разбойника, сцепившихся врукопашную. Рядом с ними мелькнул коричневый плащ с желтой ящерицей. В руках Цацы Ветвярской сверкнул золотой ободок с самоцветами. Служанка спрятала корону под полу и заторопилась прочь, явно намереваясь улизнуть под шумок.

Сложив крылья, Тая спикировала ей на макушку, повалила на землю и выхватила корону.

– Ты чего? – разозлилась служанка. – А ну, отдай!

– Пошла прочь! Она не про тебя! – возразила Тая, пытаясь оторваться от ее цепких объятий.

Корона оказалась тяжелее, чем Тая могла себе представить. Зубцы в форме стрелочек впивались в ладони, судорожно сжавшие ободок. Холодное золото до сих пор сохраняло острый запах коньяка из бочки, в которой оно так долго пряталось от чужих глаз.

Цаца не желала сдаваться. Несмотря на худобу, она оказалась хваткой и жилистой. Обе игруньи покатились по мостовой, вырывая венец друг у друга. Тая кое-как одержала верх, оседлала соперницу и принялась молотить ее тяжелым ободком, приговаривая:

– Не трогай чужого!

Адмирал поспешил внучке на помощь, но дорогу ему заступили Тепаш и Килимон. Тар выхватил шпагу, направил на них клинок и велел:

– В сторону! У вас своя служба, у меня – своя, и проливать кровь друг друга нам не к лицу.

– Твоя служба давно закончилась, дед, – грубо сказал Тепаш и отбил шпагу мечом.

Килимон принялся наседать на адмирала, угрожая ему булавой. Вдвоем они оттеснили его к бордюру фонтана, за которым хлестала вода.

Тая так приложила Цацу тяжелым золотом, что та взвыла и бросилась наутек. Желтая ящерка на ее плаще судорожно затряслась и засучила лапами. Тая приподнялась и окинула взглядом площадь.

Толпа зрителей поредела и отступила. Дворяне перемешались с ремесленниками и купцами. Потерявшие седоков шершни ползали по мостовой, не находя, куда бы приткнуться. Стражники попрятались, чтобы тот из господ, кто возьмет верх, не припомнил им колебаний.

Заметив, что короной завладела игрунья, Тупиллио, Леммонт и Равион перестали валтузить друг друга. С головы герцога слетел берет, пышная шевелюра растрепалась, он тяжело дышал и не мог распрямиться.

– Таисса, вы меня знаете, – проговорил он, еле ворочая языком. – Я всегда был к вам неравнодушен. Отдайте корону, и я прощу все грехи вам и вашей семье.

Тая не торопилась выполнять его требованье.

– Обещаю, что помилую ваших родителей, – настаивал Тупиллио. – С них снимут все обвинения. Я верну ко двору адмирала, дам ему важный чин и подарю дорогое имение. Это в моей власти. Моя матушка не возражает, ведь верно?

Он взглянул на балкон, где побледневшая герцогиня стояла, мертвой хваткой вцепившись в перила. Не успела она отозваться, как слово перехватил принц.

– Тая, малышка, – ласково проговорил Леммонт. – Я не сомневаюсь в твоей верности. Ты и твой дед – единственные, кто с самого начала был мне полностью предан. Верни мне эту побрякушку, и твой долг будет исполнен.

Тая медлила.

– Вспомни: я сделал тебе предложение! – повысил принц голос. – Оно все еще в силе. Стань моей королевой, и мы будем править страной вместе! Ты сама сможешь исполнить любое желание!

Тая взглянула на Равиона, скромно оставшегося в стороне.

– Сударыня, мы не успели как следует познакомиться, – проговорил он. – Но я вижу, что вы обо всем догадались. Просто сделайте правильный выбор. Все тайны должны наконец раскрыться.

Тая шагнула и протянула ему корону.

Толпа горожан вздохнула и разразилась возмущенными возгласами.

– Что ты делаешь? Он же разбойник! – кричали ей со всех сторон площади. – Отдай ее Леммонту! Он – наш законный король.

– Это измена! – истошно выкрикнула герцогиня.

Лайра вытолкнула из толпы растерянных придворных Пирифора дю Меллона и бросила его Тае под ноги. Пирифор хлопнулся о яшмовую мостовую и покатился, как колесо, отломившееся от кареты. Тая глазом моргнуть не успела, как он подлетел к ней и сбил ее с ног. Она опрокинулась и рухнула, выронив корону.

Толпа зрителей заволновалась. Адмирал насел на двух рыцарей и провел серию таких ловких приемов, что им пришлось отступить.

– Вся семья Таров – предатели! – голос герцогини разносился над площадью и скрежетал так, что резал слух. – Эта изменница доказала, что она заодно со злодеями. Схватить ее! Живо! Казнить вместе с дедом и сообщниками! Ну, чего встали? Исполняйте! Или я покараю всякого, кто осмелится мне возражать!

Пирифор подобрал выпавшую корону и поднес Лайре. Килимон Кардасар накинулся на Равиона и заломил ему руки, а Тепаш Глинт поднес меч к горлу Таи и велел адмиралу:

– Сдавайтесь! Немедленно! Или я перережу ей глотку!

Адмирал скрипнул зубами и бросил шпагу на мостовую.

– Казнить предателей! Здесь и сейчас! – заходилась от крика герцогиня Чуль-Паль.

Очнувшиеся стражники гурьбой набросились на адмирала и облепили его. Тепаш подтащил Таю к фонтану, резко склонил ее и придавил голову к мраморному бордюру.

– Да! Приказываю начать казнь с этой юной изменницы! – бесновалась Чуль-Паль. – Она – самая гадкая во всей этой компании. А за ней пойдут и остальные.

– Погодите! – пискнула Тая. – Дайте мне все объяснить!

– Поздно! – сказал Тупиллио, приближаясь. – Я оказал тебе честь, польстившись на твою юную красоту. Я ухаживал за тобой! А ты… Как ты могла выбрать другого? Да еще гнусного разбойника и убийцу!

– Нет! Все не так! – пыталась освободиться Тая, но железная рука рыцаря так сжимала ее, что она не могла двигаться.

– Все слова уже сказаны, – с негодованием отвернулся Тупиллио. – Твоя измена не вызывает сомнений. Тепаш, исполни свой долг. Постарайся отсечь ее голову аккуратно и быстро, чтобы она не страдала. Это последняя милость, которую я могу оказать ей.

Тепаш кивнул господину и занес меч над Таей. Лейтенант с боцманом рванулись к ней, но стражники навалились и силой затолкали их обратно в толпу.

– А ну, стоп! – Тая рванулась так, что рыцарь не смог ее удержать. – Я имею право на слово в свою защиту! Что это за казнь без суда и без справедливости? Или закон в королевстве совсем отменили?

– Дело ясное, нечего рассуждать! – попыталась перекрыть ее голос герцогиня, но народная толпа неожиданно загомонила, поддерживая пленницу.

– Хватит распоряжаться! – раздались выкрики из народа. – Наш король – Леммонт. Пусть он все решает.

Тая поискала глазами принца и нашла его между разбитой бочкой и кораблем – тот потихоньку отползал прочь, пользуясь тем, что внимание сосредоточено не на нем. Оказавшись на виду, он принял невинный вид и застыл.

– Пусть все знают правду! – звонко крикнула Тая. – Никто не может отобрать у меня право на суд и защиту.

– Верно! – на этот раз даже мелкие дворяне присоединились к крикам простонародья. – Защита в суде – наше право! Пусть говорит!

Толпа так грозно взревела, что герцогиня отшатнулась и махнула рукой, давая знать, что больше не возражает.

– Отцепись от меня! – Тая оторвала руки Тепаша и вышла на середину площади.

Ее звенящий голос понесся, долетая до самых дальних закоулков. Толпа горожан притихла, ловя ее слова.

– Меня обвиняют в измене, но кому я изменила? – заговорила игрунья. – Герцогине с ее сыном? Придворным?

– Леммонту, нашему королю! – выкрикнули из толпы. – Ты протянула корону не ему, а разбойнику.

– Ах, разбойнику? – взъелась Тая. – Давайте-ка разберемся, кто тут разбойник. Я участвовала в расследовании, но никто не принимал меня всерьез. Может, именно поэтому я замечала много такого, на что не обращали внимания другие. Началось все с того, что разбойник по кличке Ночной Упырь попытался ограбить сокровищницу и украсть Грозовую корону, но барон Диллирой Драй схватил его за рукав и пресек ограбление. На следующий день стража перевернула город вверх дном, но преступника не обнаружила. Зато в трактире Край света, что на берегу воздушной гавани, произошло загадочное убийство. Я сама нашла тело убитого – на нем были маска и плащ Упыря, из-за чего Драй и решил поначалу, что это разбойник. Перед этим в том же трактире произошло и радостное событие – обнаружился всеми любимый принц Леммонт, вернувшийся из долгих странствий со слугой Равионом. Однако случилась беда: стоило Леммонту отлучиться, как в его номер забрались воры. Слуга пропал, оставив лишь следы крови, отчего принц решил, что его спутника убили. Однако дворянин, называющий себя Равионом, в тот же день объявился у нас в доме и напал на хозяина, за что был задержан, а днем позже отпущен.

На этом злоключения не прекратились. Стоило принцу очутиться во дворце Паллиандров, как тайные заговорщики начали плести против него интриги и подбрасывать письма с угрозами. В довершение всего, неизвестный злодей ограбил-таки сокровищницу и украл корону прямо из-под носа у нашей доблестной стражи.

Дальше события закрутились с такой скоростью, что я едва успевала на них реагировать. Наутро после ограбления Равион явился во дворец и попытался пролезть к принцу, что приняли за покушение. После он же на пару с Бармутом Барабульей похитил Леммонта, подверг пыткам и угрожал сбросить в бездну. Разумеется, все считали его за разбойника.

Поначалу меня удивило, что принц, забыв о собственной безопасности, отправился на опасную встречу. Его вызвал трактирщик Чумаданио Хрюнкель, пообещав раздобыть корабль. Доверившись ему, принц угодил в ловушку, устроенную пиратом и разбойником – тем самым, что звал себя Равионом. Я объясняла неосторожность принца тем, что он долго скитался и привык к риску. Однако во время схватки я кое-что заприметила, и это наблюдение натолкнуло меня на ряд догадок, в которые мне самой очень не хотелось верить.

По тому, как пират и разбойник обращаются с принцем, я узнала, что прежде они не встречались. Их поведение показало: Бармут и Равион хорошо знают друг друга. Однако принц ни с одним из них не знаком. Если под именем Равиона спрятался разбойник, то это не удивительно – знать столичное дно принцу неоткуда. Но мог ли он быть не знаком с Бармутом?

Ведь мы уже выяснили, что принц со своим слугой вернулся на остров на пиратской лодке. Всем троим пришлось провести в утлом суденышке несколько суток, и вместе бороться с ветрами. Других судов в гавани не было – это установило следствие. Таким образом, Бармута, Леммонта и Равиона должно было связать знакомство. И тут вдруг я вижу, что тот, кого мы привыкли называть принцем, не из их числа! Он что, не сидел в одной лодке с Бармутом и Равионом? Как это понимать?

Я долго гнала от себя эту мысль, но от нее было не отвертеться. Выходило, что принц – самозванец. Что он вовсе не Леммонт Ярн. А кто же тогда?