Народ на площади вздохнул от удивления. Драй встряхнул косматой гривой и с подозрением уставился на королевича. Ланс Фит и Цыбер Буль вытянули головы, чтобы получше рассмотреть происходящее, но оцепление продолжало сдерживать толпу игрунов и не подпускало их ближе.

Леммонт засуетился, подозвал Голодранио Кукселя и велел ему затащить на корабль бочку, однако даже долговязому прислужнику это оказалось не под силу. Куксель попытался приспособить к делу ездового шершня, потерявшего седока, но летун возмутился и недвусмысленно продемонстрировал служке жало, так что тот отскочил.

Тем временем Атасио с Лындрой на палубе расправляли спущенный парус. Бармут торопил их, но широкое полотнище едва трепыхалось. Леммонт взлетел и полез через борт, однако, стоило ему увидеть черную бороду пирата, как он охнул и свалился обратно.

– Бармут, скажи-ка нам, ты когда-нибудь видел Леммонта раньше? – громко крикнула Тая.

– Еще бы! – потер ладони пират.

– И когда же?

– Не далее как три дня назад, когда вон тот добрый молодец, – пират указал на Равиона, – рассказал мне, что этот хлыщ только что сорвал большой куш, и из него можно вытрясти кучу бабок.

– А до этого?

– Не приходилось, – коротко бросил пират.

– Но ведь ты привез в своей лодке двух путников. Один из них был принцем, так?

– Почем мне знать? Я действительно вез двух важных господ. Одного из них, как я вижу, ласкает вон тот дуболом с булавой, а второго, если я ничего не попутал, прирезали на постоялом дворе. Но вот кем они приходились друг другу – сказать не могу. В нашем деле не принято задавать лишних вопросов. Могу только припомнить, что юнец, которого ты ни с того ни с сего решила пожаловать короной, называл своего спутника «ваше высочество», а того это почему-то веселило, он хохотал и твердил, мол, да, высочество из меня хоть куда.

– Из всех троих достоверно установлена личность Бармута Барабульи, – обратилась Тая к народу. – У следствия не оставалось сомнений, что владелец пиратской лодки – именно он. Ведь он попался моему деду и Дили Драю, когда пытался сбыть награбленное. Его опознал давний знакомый Чумаданио Хрюнкель. Его личность подтвердил и беглый крепостной Атасио, которого Бармут освободил. И даже рыцарь Тепаш Глинт видел Барабулью во время налета на поместье Виртис.

Тепаш важно кивнул, изображая из себя ключевого свидетеля.

– Давайте попробуем разобраться. В первый день месяца Разноцвета в трактире «Край света» сошлись четверо: принц Леммонт, его слуга Равион, пират Бармут, который привез их обоих, и разбойник Кирдуля Капецкий, известный как Ночной Упырь. Ни Бармут, ни оба его пассажира не знали разбойника.

Пират на палубе презрительно фыркнул.

– Уже к вечеру один из этой четверки был убит, другой забрался к нам в дом и попал в плен, третий на следующий день объявил себя принцем, и только Бармут продолжил летать и пиратствовать, как ни в чем не бывало.

– Поднять парус! – скомандовал Бармут своему экипажу.

– Не получится, – отозвался с досадой Атасио. – Корабль нужно толкнуть и запустить, иначе парусу не хватит тяги.

– Погодите! Возьмите меня! – закричал принц. – Я расплачусь. Вы озолотитесь! Вот, смотрите!

Он нырнул в бочку и вытащил из нее пригоршню золотых украшений. Дили Драй зарычал и начал проталкиваться сквозь толпу.

– Итак, Леммонт, Равион и Кирдуля, – звенел голос Таи. – Один убит, другой признан принцем, третий преследует принца, непонятно зачем. Кто из них самозванец?

– Ночной Упырь! – хором вскричала толпа.

– Почему?

– Потому что других знает Бармут!

– Верно. Тогда кто же убит? Дили Драй утверждал, что погибший – разбойник. Наш рыцарь его опознал по маске и плащу с оторванным рукавом. Но теперь оказалось, что разбойник сидит во дворце под именем принца, он жив и здоров, лишь жалуется на интриги. Что, если слуга Равион говорит правду? Тогда выйдет, что погибший – сам Леммонт. Разбойник убил и ограбил его, присвоил королевскую печать, орден и письма Ярвеля, что и позволило ему выдать себя за наследника трона. Стоило мне подумать об этом, как на меня накатила такая печаль, что слезы из глаз потекли.

Толпа игрунов взорвалась от возмущения, и даже герцогиня Чуль-Паль изменилась в лице и ошеломленно уселась на стульчик, заботливо подставленный лакеем. Тупиллио уставился на того, кого еще недавно все принимали за Леммонта, и проворчал:

– То-то я смотрю, он выглядит старше своих лет. А я еще переживал, что этот бродяга такой матерый и сильный, что мне с ним не сравняться.

– Я не понял, казнить-то мы кого будем? – осведомился Тепаш.

Тая справилась с эмоциями и продолжила:

– Представьте себе мои чувства, когда самозванец пообещал сделать меня своей королевой и предложил выйти за него замуж. Как я его ненавидела в этот миг! Ведь он же убийца! С принцем Леммонтом были связаны мои лучшие надежды, а тут вдруг все рухнуло. Во мне разгорелось желание отомстить.

И тут я вспомнила, что есть еще один игрун, который горит тем же желанием. Это Равион Варт, тот самый слуга, что приплыл с принцем, а после прибился к пирату. Теперь стало ясно, почему он преследует «его высочество» с такой одержимостью.

Я сделала вид, что поддалась на уговоры Кирдули, и согласилась добыть для него корабль. Самозванец твердил, что вокруг заговорщики, и он хочет сбежать. Я поняла, что он торопится удрать с награбленным. Раз так, то он притащит на палубу все, что украл, в том числе Грозовую корону. Там-то мы его и поймаем с поличным!

Дили Драй появился в подземной пещере, вмешался и едва не сорвал этот план. Лишь в последний момент мне удалось вырвать корабль из его рук. Судно ушло к Равиону и Бармуту, а уж они не дадут самозванцу спуска, в этом я не сомневалась. Теперь нужно было лишь ждать, пока мышь попадется в ловушку.

Но оставались еще кое-какие вопросы. Как разбойник ограбил сокровищницу, ведь ее так охраняли? Первая попытка провалилась, после чего ему пришлось прятаться в «Краю света», где и случилось убийство. Но как ему удалось провернуть все во второй раз?

– Минуточку! – прокричал Дили Драй, выбившись в первый ряд. – С чего ты вообще взяла, что хранилище грабанул самозванец? Все думали, что это сделал Равион. Твой дед нашел на месте преступления его ливрею.

– Давайте спросим у самого Равиона, – предложила игрунья. – Как вышло, что это старорежимное одеяние, в котором вы щеголяли в Цветочном лесу, на следующее утро оказалось в разграбленной сокровищнице?

Килимон перестал сдавливать Равиону горло, и тот смог проговорить, преодолевая хрипы и боль:

– В Цветочном лесу я попал в лапы егеря. Он отнял сонное зелье и запер меня в избушке, однако не удержался и отпил из бутылки – вероятно, он думал, что там самогон. Пары глотков хватило, чтобы свалить его с ног. Я убедился, что он будет храпеть до утра, и сбежал. На дворе была ночь, крыло жутко болело, и взлететь я не мог, поэтому вышел на дорогу и дождался телеги, что везла в город бочки. Но и тут мне не повезло: отчего-то возница был зол на весь мир, и попытался меня зашугать, будто встретился с нечистой силой. Из-за этого мы подрались. В драке я скинул ливрею, и она досталась этому негодяю. Ну а мне пришлось добираться до города на своих двоих. Представьте, каково было мое удивление, когда явившись под утро, я узнал, что ночью разбойник ограбил-таки сокровищницу! Я заподозрил неладное и попытался встретиться с самозванцем, чтобы как следует его расспросить. И кто же мне помешал? Вы, леди Таисса, и ваш благородный Тиброль Тар. Никогда в жизни я не улепетывал с такой скоростью. Это чудо, что я оторвался от рыцарей и от вас.

– Ваша ливрея досталась Кирдуле Капецкому, – подвела итог Тая. – Вот откуда она взялась в разграбленном хранилище. А я не сомневалась, что это вы обнесли казначейство.

– Увы, такие подвиги мне не по плечу. Я и представить себе не мог, что столкнусь с самозванцем на проселочной дороге посреди ночи, да он еще будет одет в обноски, снятые с мелкого служки. Кабы знать – мой путь к цели был бы намного короче.

– Кирдуля Капецкий – мастер менять маски, мы узнали это от его бывшего учителя, Щудрого Хрыща. Признаюсь, в ограблении есть и моя вина. Сонное зелье, которое я приготовила, предназначалось вовсе не для воров. Я собиралась использовать его, чтобы освободить папу, маму и брата. Но Чумаданио Хрюнкель меня обманул – сделал вид, что выливает его, а сам передал своему дружку вместе с пивными бочками. Мы так были заняты засадой на Бармута, что не заметили незнакомца, приехавшего с Голодранио Кукселем в ночной темноте. Я слышала, как он ругается с трактирщиком, но подумала, что у них спор из-за денег, и не обратила внимания.

Едва услыхав свое имя, долговязый прислужник бросил возиться с бочкой. Его голова с всклокоченными волосами завертелась на длинной шее, но вокруг не находилось ни единого местечка, куда можно было бы спрятаться или сбежать.

Дили Драй вырвался из толпы. Двое стражников повисли у него на плечах, но он сбросил их, как котят, и схватил Кукселя за загривок.

– Кого ты привез в «Край света» в ту ночь, когда мы торчали в засаде? – заревел рыцарь.

Попав в руки рассерженного силача, Куксель лишился дара речи. Он только указал кривым пальцем на самозванца Кирдулю, доставшего из бочки тяжелую золотую чару.

– Мертвых уже не вернуть, – провозгласил вор. – Давайте помянем безвременно почившего принца Леммонта чаркой доброго коньяка и простим все обиды. Говоря откровенно, никто его и не ждал. Жизнь без него устоялась. Ну, убил я его, ну и что? Всем от этого только легче.

Глядя на Драя, Тая решила, что он готов свернуть разбойнику шею.

– Так вот из-за кого мои беды! – гаркнул рыцарь. – Вот кто во всем виноват! Как жаль, что я не прикончил тебя в ту ночь, когда ты впервые попался мне в маске упыря.

– Выходит, все это время он прятал сокровища прямо у нас под носом? – проговорила с балкона Чуль-Паль. – А мы сбились с ног и не знали, где их искать.

Драй навалился на тяжелую бочку и опрокинул ее. Она с грохотом покатилась вокруг фонтана, расплескивая содержимое. Волны коричневой жидкости заструились по яшмовым плиткам, и в нос Тае ударил терпкий запах, отдающий дубовым настоем. Бочка врезалась в бордюр, и из нее высыпалась целая груда золотых слитков, кубков и чаш, среди которых сверкнул белой сталью тяжелый ключ от массивной двери.

– Вот он, ключ от сокровищницы! – вскричал Драй. – Вор утащил его из моих покоев, пока я охотился на пирата в этом задрипанном «Краю света».

– А вот и план здания, благодаря которому похититель обошел все ловушки, расставленные после его первой попытки, – добавила Тая, поднимая лист промокшего пергамента, вынесенный волной. – Однако наш рыцарь не прав. Ночной Упырь – не единственный, кто виноват в его бедах. За ними стоял кое-кто поумнее.

Куда ни глянь, отовсюду торчат ушки трактирщика Хрюнкеля. Может, именно он подсказал самозванцу, где украсть карту и ключ от сокровищницы? Но он обитает вдали от дворца и даже в столице бывает от случая к случаю. Нет, ему неоткуда было это узнать. Тут не обошлось без придворных. Это мог знать только тот, кто живет во дворце, кому ведомы все входы и выходы.

Помните, как у покоев его высочества схватили Цацу Ветвярскую? Про нее ходили смешные сплетни: будто бедная девушка влюбилась в принца и мечтает обратить на себя его внимание. Но я знала, что Цаца не так проста, как и ее хозяйка. Кто-то подкидывал принцу письма с угрозами – он сам жаловался, что его шантажируют.

Кто мог подсунуть письмо так ловко, что никто не заметил? Почему «принц» так рассердился, когда застал незнакомку в своей спальне?

Сколько раз Цаца приходила ко мне по поручению своей госпожи – Лайры Кин, моей лучшей подруги! Тут мне вспомнилось, к кому побежал Чумаданио после того, как мы привезли его во дворец, наутро после засады на Бармута. У него были дела с «принцем» – мы видели, как он выходил из покоев с целым мешком денег. Но перед этим он забежал к Лайре, якобы, чтобы поблагодарить ее за высокое покровительство.