Все ниточки сходятся на этом толстом трактирщике, поэтому мы и привезли его, чтобы он сам все рассказал.

– Бармут, тащи сюда нашего гостя! – крикнул Равион, освобождаясь от цепкой хватки Кардасара.

Пират прекратил попытки расшевелить провисающий парус, спрыгнул в трюм и вытолкал на свет божий Чумаданио Хрюнкеля, взъерошенного и ободранного после недавнего падения корабля. Трактирщик перевалился через борт и шлепнулся прямо в коньячную лужу, перепачкав лицо и ладони. Увидев его, Лайра, до сих пор внимательно слушавшая речь Таи, скользнула в толпу придворных и растворилась среди их праздничных нарядов.

– Давайте уже казним кого-нибудь, что ли, – предложил Кардасар.

– Новость об ограблении сокровищницы свалилась на нас, как снег на голову, – не слушая его, продолжила Тая. – Такого развития событий никто не мог даже представить. Я думала, что злодей хочет сорвать коронацию Леммонта, и грешила на рыцаря Драя. Однако это дерзкое преступление сыграло в его судьбе роковую роль. Он потерял должность, поместье, а вместе с ними и титул барона ван Виртиса. Все видели, как добивался этого Пирифор дю Меллон. Но сам дю Меллон не получил выгоды, ему только пообещали пост председателя совета, да и то лишь после переворота, затеянного Тупиллио. Кто же получил настоящую выгоду от опалы Драя? Это всеми любимая Лайра, вернувшая себе титул баронессы ван Виль-и-Виртис. Именно ей достался лакомый кусочек в виде лучшего поместья на острове.

Эта мысль пришла мне в голову после того, как Драя подвергли опале. Я вспомнила, как страстно желала Лайра вернуть имение своего отца. Но могла ли она это сделать открыто? Ведь ее госпожа, герцогиня Чуль-Паль, безмерно доверяла начальнику своей личной охраны и не соглашалась хоть в чем-то его обделить. Вот и выходит, что у Лайры не было иного пути, кроме придворной интриги. Только с помощью закулисного заговора она могла добиться своего.

Поначалу эта догадка казалась неправдоподобной. Все говорило о том, что заговор существует, вот только направлен он вовсе не против барона ван Виртиса, а против принца, чудом возвращенного нам после долгих скитаний. Я даже смеялась над Дили Драем, когда он плел небылицы о том, что тайные силы сплотились против него.

Но после похищения Леммонта и воздушного боя я посмотрела на все по-другому. Когда стало ясно, что принц – самозванец, я подумала, что его появление было бы невозможно без высокого покровителя во дворце.

– Врешь! Не было никаких покровителей! – злобно выкрикнул Кирдуля. – В этом гадюшнике все готовы сожрать друг друга. Никто мне не помогал.

– В том-то и хитрость, – заметила Тая. – Баронесса ван Виль управляла событиями через своего ставленника Чумаданио. Разбойник невольно превратился в орудие ее замыслов, не подозревая об этом. Он делал то, что ей выгодно, но проявлял своеволие и упирался – например, не отдавал корону, поэтому она и шантажировала его подметными письмами, давая понять, что в любой момент готова выдать его тайну. Кстати, зачем тебе корона, Кирдуля? Ведь ты уже знаешь, что грозовые драконы не слушаются самозванцев.

– Вы ничего не понимаете! – растрепанный разбойник прошелся мимо рядов стражи, за которыми теснился столичный люд. – Я с детства мечтал стать королем воров. Кто еще мог ограбить казну государства? Такого никто никогда не совершал. Один этот поступок – и я навеки останусь в истории. Да, я останусь непревзойденным, и пусть все помнят об этом!

Он приблизился к Равиону и крикнул ему в лицо:

– Дурак! Я хотел обменять корону на корабль и улететь из-под носа у стражи, рыцарей и расфуфыренной герцогини. Ты сорвал самый ловкий трюк, на какой хватит фантазии. Корона нужна была лишь для того, чтобы все убедились в моем превосходстве. Я великий, но не такой, как вы все. Я великий вор. Равных мне нет и не будет!

– А по-моему, ты не вор, а убийца! – гневно сказала Тая. – Ведь это ты заколол в трактире ни в чем не повинного путника, чтобы присвоить чужие вещи.

– А что мне еще было делать? – огрызнулся Кирдуля. – Я всего лишь хотел обнести хату, а тот фраер вернулся не вовремя и набросился, не раздумывая, так что я даже не успел его вразумить. Он пытался проткнуть меня шпагой, но в тесной комнатке орудовать ей было неловко. Мой кинжал с осиным жалом оказался как нельзя кстати – я носил его под плащом.

– А зачем ты обрядил тело в свою одежду и маску? – спросил Дили Драй.

– Пусть лучше об этом расскажет его сообщник! – предложила Тая.

Драй за шиворот поднял Чумаданио из лужи, однако трактирщик до того перепугался, что ноги его подогнулись, и он не смог держаться самостоятельно. Рыцарю пришлось как следует встряхнуть его, чтобы он пришел в себя и вновь обрел способность говорить.

– По городу давно ходили слушки, что сын Ярвеля рано или поздно вернется, и тогда снова начнут летать корабли, а народец богатеть, – дрожащим голосом залепетал трактирщик. – Ее милость баронесса ван Виль мне строго-настрого наказала: следить за всеми прибывающими и немедленно докладывать, если кто-то из них окажется похож на принца или найдутся вещички прежних, королевских времен.

– Почему именно тебе? – вмешался в расспрос адмирал.

– А кому же еще? Мой трактир – у воздушной гавани. Пусть она и запущена, но другого удобного места, чтобы причалить, не сыщешь. Вот я и взялся смотреть, кто, куда и зачем. Баронесса была щедра и на подарки не скупилась, а уж я к ней со всей душой. От меня она первой узнала, что появились два путника, по всем приметам похожие на принца со слугой. Новость так ее взволновала, что она лично пожелала на них взглянуть, хоть я и советовал ей воздержаться – публика у нас подбирается разная, народ выпивает, а в тот день еще и пират буянил – спускал мне на радость оплату, полученную им за подвоз пассажиров.

Ко второму завтраку один из новоприбывших вышел, весь такой разряженный, фу ты ну ты. Вылитый принц, и возраст, и рожа – все как у особенно важных персон. Но ее милости и этого было мало. Велела она мне обшарить их номер и отыскать вещички, подтверждающие личность наследника. Чтоб, понимаете, не обмишулиться.

А у меня в дальней комнатке как раз отсыпался после ночного дельца Кирдуля – ну, вы уже знаете, он тогда маху дал с ограблением казны, по первому-то разу. Я ему и заказал работенку по его способностям.

Один из приезжих отправился в город, да там и пропал. Второй вышел к обеду, я подал ему соляночку с жареным мясом, но он сидел, как на иголках, и все порывался вернуться. Баронессы к тому времени уж и след простыл, да и Бармут отчалил по пиратским делам, так что все было чисто. Я Кирдуле дал знать, что пора выходить, а гостя задержал бесплатным пивом с закуской. Да он, вишь, на месте не усидел – поднялся раньше времени и пошел в номер, наверное, что-то почуял.

Что там было – не ведаю, я от драк держусь в стороне. Только когда Кирдуля меня позвал, этот путник уже лежал на полу в луже крови, а из груди у него торчал разбойничий кинжал из ядовитого жала. Кирдуля боялся, что его будут искать, и решил обмануть всех – обрядил труп в свой плащ, да еще натянул на него свою маску. Чтобы, значит, решили, будто Ночной Упырь мертв, и больше его не тревожили. Вдвоем мы вытащили тело в окно и сбросили с обрыва – кто ж знал, что оно не провалится в бездну, а останется на уступе? После я, свет не видя, драил пол и смывал следы крови. К вечеру насилу управился. Все боялся, когда же вернется второй господин и спросит, куда подевался его дружок. Да этого не случилось, к моему облегчению.

А вот добыча в номере мертвеца и вправду оказалась прелюбопытной. Кирдуля нашел письма Ярвеля к сыну, орденский знак Грозового дракона и большую печать, какие только у королей и бывают. По всему выходило, что приезжий – и впрямь принц. Только вот незадача – он же теперь вроде как покойник. Что тут делать?

Выручила баронесса. Я докладывал ей обо всем по порядку. А она мне и говорит: что, если этот разбойник покажет печать и сам назовется принцем?

– Зачем ей это было нужно? – спросил адмирал.

– Я толком не разобрал, понял лишь, что от этого выйдет ущерб одному из ее врагов. С этой поры беды так и посыпались мне на голову, как из дырявого мешка. То силачи в доспехах грозятся меня в порошок растереть, то его сиятельство граф глазами буравит, то его внучка шалить начнет. И все требуют, чтобы я выполнял их приказы. А дело-то нешуточное: вдруг пират вздумает мне отомстить за то, что я сдал его с потрохами?

В ту самую ночь, когда вы, господа, вздумали ловить Бармута на моем постоялом дворе, пожаловал ко мне наш новоявленный принц, одетый простецким извозчиком. Я Кирдулю и раньше знавал – он всегда был большим ловкачом по части переодеваний. Представляете, в какой ужас меня это ввело? Ведь в доме засада. Что будет, если его схватят и разоблачат? Я метнулся ему навстречу и тараторю, мол, куда, остолоп, поворачивай и кати прочь, тут шухер и стрем! А он даже слышать не хочет. Схватил меня за грудки и давай костерить на чем свет. Обвиняет, что я, мол, его шантажирую, пишу письма и угрожаю растрепать всем его тайну. Представляете? Это я-то! Его! Своего корешка, с которым я общим делом повязан! И как только ему в голову такое пришло?

Затащил я его в амбар и давай объяснять: приди, мол, в себя, образумься! А он ни в какую. Напал на меня и едва не прирезал! Он на это способен, лиходей оголтелый. Но Чумаданио Хрюнкель ко всем найдет ключик. Нашел и к нему.

Нашептал я Кирдуле мыслишку, подсказанную госпожой. Выпал, говорю, тебе шанс, какого до сих пор никому не давалось. Этой ночью барон Дили Драй гостит тут, в Краю света. Его дворцовые покои пусты, а он держит там карту и ключ от сокровищницы. С картой ты обойдешь все ловушки, а ключом отопрешь хранилище. И забрать их проще простого: достаточно дождаться, пока во дворце все уснут, и спуститься с этажа на этаж. Это мне баронесса ван Виль во всех подробностях обрисовала. От себя присовокупил я к этому плану три бочки с намешанным в них сонным зельем, отнятым у адмиральской внучки. Кирдуля как посмотрел на Драника Кукселя, на котором это зелье опробовали, так тут же уверовал в его силу. Глаза у него загорелись, руки зачесались. Вижу: он и сам от этой идеи в восторге. Мне и упрашивать не пришлось. Не забыл я и интересы моей госпожи: вытребовал себе долю – корону почившего Ярвеля. Уж больно ее баронесса желала заполучить.

Наутро после засады я напросился в город вместе со знатными господами, чтобы первым доложить баронессе об исходе ночного дела. Приезжаем, а тут на тебе! Все стоят на ушах. Шельмец Кирдуля использовал-таки сонное зелье по назначению и грабанул казначейство. Баронесса меня посылает к нему и велит: истребуй корону, как договаривались. А Кирдуля – ни в какую! Не для того, говорит, я рисковал головой, чтобы тебе, грязному борову, отдать это сокровище. Она, говорит, нужна мне для вечной славы. Вот покажусь в ней народу – тогда делайте со мной, что хотите, а до тех пор – ни-ни!

Я аж похолодел. Как я вернусь к госпоже без сокровища? Она не потерпит, чтоб ей перечили. Кирдуля мне зубы заговорил и умаслил целым мешком драгоценностей, украденных из казны. А чего ему стоило? Они ж не евонные. Сегодня награбил, а завтра спустил. Если б знать, как он использует бочку старого коньяка – ни за что бы ее не послал ему, святотатцу.

Баронесса, и впрямь, рассердилась так, что я чуть сквозь землю не провалился. Велела Кирдулю из дворцовых покоев выманить, пыткой выведать, куда он спрятал корону, а после прикончить. Ох, не по мне эта задачка! Я, конечно, могу хлестнуть тряпкой по морде кого-то из нерадивых уборщиков, но чтоб пытать, да еще убивать – это разве трактирщика дело? Надумал я нанять по такому случаю того, кто в делах подобного рода знает толк – пирата Бармута. Тем более что госпожа соглашалась платить, не считая затрат. Бармут, признаться, точил на меня острый зуб за подставу, что устроили ему на моем постоялом дворе.

– И сейчас точу, – крикнул пират через борт корабля. – Не думай, что я легко прощаю измену.