– Как и твоя мама, – сказал Тенч, и Сеп вздрогнул, представив, как директор намазывает маму солнцезащитным кремом. – Скоро пойдёт дождь, не волнуйся. Эта жара выплеснется в грозу – как закипающий чайник. Такой дождь выгоняет рыбу на поверхность.

– Да, сэр.

Тенч радостно вздохнул.

– Знаешь, я сам родом с материка. Из местечка прямо за городом. Иногда я по нему скучаю, но мне хотелось жить в маленьком городке. Таком, чтобы знать своих соседей. Здесь вы объединяетесь друг с другом в своего рода… семью, состоящую из семей. Я правда верю, что в Хилл Форде можно достичь некоего общего счастья, припасть к истокам жизни, получить некую духовную пищу. А ещё на этом острове лучшая ловля нахлыстом в северном полушарии. Ты понимаешь, о чём я?

– Да, сэр.

– А другие люди, – указал он на Сепа раскрытыми ладонями, – хотят прямо противоположного. Большой мир. И он твой, если хочешь: у тебя уже есть необходимая наживка, тебе просто нужно достать сеть и рискнуть. У нас никогда не было такого способного ученика. Если бы ты остался, то достиг бы лучших результатов в нашей истории. Но эта стипендия…

– Я понимаю, сэр. Я только о ней и думаю. Я допишу своё заявление сегодня вечером, после работы.

– Хорошо, хорошо. И, пожалуйста, дай мне знать, Сеп, если тебе понадобится какая-либо помощь от школы. Мы все желаем тебе счастья, и ты всегда можешь ко мне зайти. Я в первую очередь друг, а только во вторую – директор, понятно?

– Да, сэр.

– Полагаю, в третью я рыболов. – Тенч задумался. – И, конечно, остаётся ещё твоя мать… Я никогда раньше не задумывался об этом списке.

– Может, вам стоит всё это записать? – предложил Сеп.

– Отличная идея, – подхватил Тенч, роясь среди снастей и лески. – Вот ты смышлёный парень! Передавай маме привет, пиши свою заявку – и помни о школе!

– Хорошо, сэр, – сказал Сеп и прошёл мимо миссис Сиддики в оживлённый коридор. Заявка жгла ему карман, как раскалённая сталь.

5. В классе

Остаток этого дня прошёл так же, как и любой другой: Сеп закончил биологию раньше всех, во время ланча читал книгу в углу душного кабинета Магуайр, съел целый леденец, прятался за наушниками всякий раз, как только выпадала возможность (New Order и The Smiths по очереди гремели у него в голове, перемежаясь «Флойдами») – и вообще ни с кем не разговаривал.

Наконец он, обливаясь по́том, отправился на последний урок – английский.

Комната пропеклась настолько, что превратилась в безвоздушное и тесное пространство, пыль плясала в толстых лучах солнца. Никто не двинулся с места, все просто сидели, мокрые и обмякшие, вдыхая запах нечищеных ковров и лакированного дерева.

– Кто-нибудь скажет, о чём тут речь? – спросила миссис Вудбэнк, обмахивая лицо книгой. – Знаю, уже конец дня, но соберитесь!

Сеп посмотрел на стихотворение. Слова будто переменились, и он почувствовал озарение, поняв ответ.

«Но не спрашивай меня, – подумал он. – Не спрашивай меня».

– Септембер? – позвала миссис Вудбэнк, всё быстрее обмахиваясь импровизированным веером.

– Сеп-тик, Сеп-тик, Сеп-тик, – принялись скандировать мальчики в конце класса.

Миссис Вудбэнк махнула им рукой, мол, хватит.

– Оно о взрослении, – ответил Сеп. Взялся было за наушники, но увидел лицо миссис Вудбэнк и отпустил их. Те с хлопком приземлились обратно на шею.

– Про состояние человека, да, спасибо, – подтвердила миссис Вудбэнк. В проекторе замигал свет. Учительница хлопнула аппарат по боку, но тот вовсе потух, и в классе раздались радостные возгласы. – Замечательно, – проворчала она и повернулась к доске, сжимая пожелтевшими от никотина пальцами мел.

– Послушайте, мисс, мы все в курсе, что Септик знает ответ, – сказал Аркл, раскачиваясь на стуле позади класса. – Какой смысл напрягаться? Мы только что месяц назад сдали экзамены. И, скажу честно, мисс, у меня мозг переполнен знаниями.

Миссис Вудбэнк посмотрела на него поверх очков; пот выступил у неё между бровями.

– Смысл, Даррен, в том, что мы начали изучать тексты на следующий семестр, – пояснила она, подчеркнув последние три слова стуком папки по столу. – И мне кажется маловероятным, что ваш мозг чем-то полон, если вспомнить, какой хаос вы мне сдали на прошлой неделе.

– Вы про моё сочинение? – уточнил Аркл.

– Именно.

– А что с ним не так? Я использовал все позиции из вашего списка. – Аркл порылся в бумагах на своём столе и вытащил смятый лист, испачканный едой. – Художественное оформление, характеристики, диалоги, тема, сюжет, – прочитал он. – Я вроде всё это вставил. По порядку.

Миссис Вудбэнк сняла очки и ущипнула себя за переносицу.

– Это орудия писательского мастерства, – пояснила она. – Не нужно использовать их все сразу.

Класс задрожал от смеха. Аркл ухмыльнулся, затем нахмурился.

– Зато я всегда держусь выбранного сюжета до конца, – сказал он почти самому себе.

Сеп поёрзал на стуле, ощущая барьер между собой и остальным классом. Эта незримая преграда походила на натянутую колючую проволоку. Глядя на озадаченное лицо Аркла, Сеп вспомнил, что его мама сказала за завтраком, и повернулся к окну. Залив был усыпан гигантскими камнями, искусан белыми зубами внутреннего прилива.

– Вернёмся к стихотворению, – сказала миссис Вудбэнк, перехватывая кочующую по первому ряду записку. – Что же так важно, что вы не в силах дождаться конца урока, Стефани? – Она развернула бумажный комок и поднесла к свету. – «Мне очень нравится Тони». Спасибо за информацию – Энтони, считай, что тебя предупредили. А теперь давайте рассмотрим использование языка поэтом здесь, в строфе о «чадах зелёных и златых»…

Дверь открылась, и вошла команда по лёгкой атлетике – раскрасневшаяся, в жилетках и со спущенными до щиколоток гольфами.

– Где вы были? – спросила миссис Вудбэнк.

Лэмб посмотрела на свою форму.

– Спортивный день, – ответила она.

– Никто меня не предупредил.

Лэмб пожала плечами, а остальная команда, в том числе Мак, заняла свои места.

– У нас были тренировки, – сказала она. – Весь день. До самой этой минуты.

– Иди в кабинет директора, – велела миссис Вудбэнк.

Лэмб вздохнула, уронила сумку и повернулась к двери.

– Эй, Лэмб, – позвал Аркл, – тебя когда-нибудь принимали за мальчика?

– Нет, – нахмурившись, ответила она, – а тебя?

Класс одобрительно загудел.

– Даррен! Что я тебе говорила? – крикнула миссис Вудбэнк.

– «Постарайся вести себя как нормальный человек», – грустно процитировал Аркл. Кто-то из толпы больно ущипнул его за ногу.

Когда комната завибрировала от новой волны смеха, Сеп почувствовал, как окружавший его барьер сломался, и резко повернул голову.

Хэдли снова смотрела на него огромными глазами сквозь толстые стёкла очков. Вроде отвернулась, но потом снова глянула на Сепа.

А он увидел, что Мак тоже наблюдает за ним.

Сеп почувствовал, как от их взглядов у него краснеют щёки.

Уставившись в тетрадь, он отгородился от шума и написал: «Весна». Затем, всё ещё ощущая на себе взгляды, обвёл слово в кружок и написал вокруг него: «Жизнь», «Рост», «Перемены».

Пока Сеп собирал вещи, миссис Вудбэнк подошла к его столу.

– С тобой всё в порядке, Септембер? – поинтересовалась она.

Сеп кивнул.

– Хорошо. Мне показалось, вы отвлеклись.

Сеп покачал головой, чувствуя, как головы ребят поворачиваются на звук их разговора, точно цветы на солнце.

– Помощь в работе над стипендией не нужна? – продолжала миссис Вудбэнк.

– Я в порядке, мисс, спасибо, – заверил Сеп, хватая свой плеер.

– Что ж, я очень за тебя рада, – сказала она, когда он запихнул последние книги в сумку и выбежал из класса. – На этом острове не так уж много мальчишек с твоими мозгами!

Сеп нащупал кнопку воспроизведения.

– Септембер, дружище! – окликнул Аркл.

Несмотря на то что бывший приятель стоял на другой стороне коридора, Сеп почувствовал запах сигарет и дезодоранта. Он снял наушники.

– Чего?

Аркл наклонился вперёд и нахмурился.

– У тебя наушники сломаны, – сообщил он. – Звук только с одной стороны, и поролон порвался.

– Ага, – кивнул Сеп. – Но мне ведь всё равно, правда?

Аркл ухмыльнулся и поправил серьгу из перьев.

– Верно, – сказал он, – потому что ты глухой и всё такое.

– Да.

– Я сказал, потому что ты глухой и всё такое! – повторил Аркл громче.

Сеп почувствовал, как в груди что-то дрогнуло, и стиснул челюсти.

– Ах, я просто пошутил… Мне… Извини, не пойми неправильно, – запнулся Аркл. – Как дела?

Сеп скривился.

– Мне нужно идти, – сказал он, поворачиваясь в тускло освещённое жерло главного холла школы.

– Погоди, – позвал Аркл.

– Чего тебе? – спросил Сеп. – Хочешь со мной поговорить? Сегодня? Мне нужно работать. У меня нет времени.

– Да брось, чего ты…

– Даррен, ты годами зовёшь меня «Септик».

– А ты меня – Даррен.

– Это же твоё имя.

– Не для приятелей, – поправил Аркл, скаля свои большие квадратные зубы.

– Верно, – кивнул Сеп. – Но твои приятели, знаешь ли… придурки. А мы ведь не друзья?

Аркл перестал улыбаться. Он вытер мокрый лоб.

– Я знаю, просто… – Он огляделся, увидел миссис Вудбэнк и прошептал: – Встретимся позже, хорошо? Позже. Мы хотим поговорить с тобой.

Затем он убежал; торчащие язычки кроссовок хлопали его по джинсам, а длинные волосы подпрыгивали на воротнике.

– «Мы»? – удивился вслух Сеп.

Глядя вслед Арклу, он увидел в коридоре Мака и его банду. Шестёрка собралась вокруг шкафчиков, точно волки вокруг добычи, а их главный головорез, Дэниелс, задевал всех, кто проходил мимо. Солнечный свет гноился в плотном воздухе, и в его дымке мерцало насилие.

Дэниелс, что отличался змеиными глазами и дублёной кожей, поймал взгляд Сепа и повернулся к нему лицом, агрессивно расправив плечи и выпятив подбородок. На хулигане была рубашка без рукавов и жилет, отчего мускулы на руках вздувались, как мешки с мукой.

– Эй ты! Урод! – крикнул Дэниелс. Затем произнёс ещё несколько слов, дико размахивая руками, якобы он кричит, а Сеп не слышит. Остальные разразились громким фальшивым смехом прихвостней.

Сеп включил новую плёнку и хотел уйти.

– Я с тобой говорю, глухой! – закричал Дэниелс и, прежде чем Сеп успел двинуться с места, схватил его и прижал к стене. Кассеты посыпались из раскрытого рюкзака.

6. Дэниелс

– Ты меня не слышишь? – прошептал Дэниелс. – Разве ты не слышишь, как я кричу?

– Отпусти меня, Кит, – сказал Сеп, глядя в землю и стиснув зубы. Вокруг них начал образовываться круг.

Горячее дыхание Дэниелса обжигало щёку Сепа.

– А то что?

– Дэниелс, серьёзно, – вмешался Мак.

Дэниелс схватил Мака за руку и стиснул так, что кожа под хваткой побелела.

– Ты меня слышишь, урод?

«Я слышу, как ты выдыхаешь воздух своим толстым ртом», – подумал Сеп, пока разочарование и стыд терзали его изнутри.

Хэдли стояла в толпе, сжимая губы, словно хотела что-то крикнуть.

– Может, нам лучше поговорить о твоей маме и Тенче? – прорычал Дэниелс. – И давно он ловит рыбу в её ручье, а, урод? Она как, справляется с его удочкой?

Сеп так сжал кулаки, что у него заболели костяшки пальцев.

– Они это у тебя дома делают? А ты в соседней комнате прижимаешься ухом к стене?

Хэдли отвернулась. Казалось, что кожа Сепа сейчас полопается от жара, и он молил бога, чтобы навернувшиеся на глаза слёзы не вздумали пролиться. Он уже открыл рот, чтобы закричать, но…

– Ты что творишь, Дэниелс? – спросил Аркл, прислонившись к стене.

Хулиган резко повернулся, широко раскрыв глаза и держа Сепа за шею.

– А вот и он, – прошипел он, – зубастик явился.

– Ой как страшно, Кит, – протянул Аркл, закатывая глаза. – Я услышал твои вопли на полпути вниз по лестнице, подумал, дай вернусь и посмотрю. Чего не полюбоваться на обезьяньи пляски.