Весельчак замер, не в силах вымолвить ни слова. Эймел догадался о причине столь неожиданного отказа. Похоже, Ирель решила, что пришедший гость попросту решил посмеяться над ней вместе с известным шутником и пропойцей. Этот миф лучше развеять побыстрее, пока Весельчак стоит столбом. Чистый образ, живущий в её мыслях, Эймел едва не нарушил грубым вторжением, ещё и в компании с имеющим дурную репутацию холостяком.

Кайрил воспользовался магией и перенёсся в дом Ирель – Силы потратил немало, давно подобным не занимался. Полноценное перемещение на длинные расстояния вместе с магией порталов он так и не освоил из-за постоянного перенапряжения в битвах на заградительной стене.

Весельчак не заметил, куда исчез воин. Женщина увидела, что незнакомец стоит возле окна – когда пролез? – и закричала:

– Нет! Нет!

Она кинулась бежать неведомо куда, но маг мягко произнёс:

– Постой! Я не желаю тебе зла.

Она обернулась, и на лице вновь вспыхнула надежда.

– П-правда? – заикаясь, вымолвила Ирель.

– Да. Я никогда никому не причинял зла. – Эймел подошёл и успокаивающе погладил её по плечу. – Не плачь; когда пришло счастье, улыбайся и смейся.

Ирель провела по его руке ладонью – женщину словно ударило молнией. Она поняла: перед нею суженый, тот, кого долго ждала. Прильнула к нему, с радостью засмеялась. Её губы расцвели улыбкой весны, вновь возрождённой в душе.

За дверью возмутился Весельчак:

– И что, Чернав меня побери, здесь происходит?!

Но на него никто не обратил внимания.

***

Снаружи ломились в дверь, раздавались громкие голоса, буйствовал Хитрый Весельчак, – он подумал, что гость нагло вломился в окно. Ирель и Эймел отстранились от внешнего мира. Они с нежностью рассматривали друг друга, молча, не говоря ни слова, наслаждались сладостным моментом единения душ. Когда шум на улице прекратился, – мужчина смирился, ушёл домой, – они увлеклись весёлой игрой любви, что возвышает и соединяет тела и души. Кровать отчаянно заскрипела. Влюблённые рассмеялись и обнялись.

Сладость единого порыва двух сердец, воплощённые мечтания одной и неистовые надежды другого – всё сплелось в неразрывное, гармоничное целое. Невероятный вихрь чувств захватил Эймела и Ирель.

…Их разгорячённые тела лоснились потом. Влюблённые приятно устали, нежная истома в мышцах напоминала им о настоящей и чистой любви, что увлекла обоих в безудержный танец счастья и радости. Когда взбудораженные чувства улеглись обратно, снаружи царила глубокая ночь.

Ирель прижалась к Эймелу, а он ласково погладил её. Они выбежали на улицу и с задором погнались друг за другом, невзирая на прохладную ночь. Спустя час прилегли на траве, залюбовались светом звёзд. Эймел с улыбкой посмотрел на суждённую ему половинку. Отблески звёзд застыли на её алых губах, а на лицо упали тени от деревьев. Волосы раскинулись по земле, что подчеркнуло красоту Ирель.

Эймел посмотрел на небо, на Путь Коловёртыша³, и понял, что одна из неисчислимых звёзд хранит суженую. Он улыбнулся и нежно погладил плечо любимой. Внутри Ирель зарождалась новая жизнь, призванная спасти мир.

***

Эймел с Ирель поспали всего пару часов перед рассветом, но наутро оба выглядели достаточно бодро, на удивление Весельчака – он с трудом встал спозаранку. Маг попросил его через час собрать всех жителей деревни на главной улице для важного объявления.

Кайрил отправился в лес, чтобы найти укромное место. Набрёл на овраг и вытащил заветный амулет. Вырыл ямку и положил в неё плашку с затейливым рисунком. Эймел направил живую магическую энергию из пальцев рук на амулет и привёл его в действие: узор засветился, а мягкое белое сияние начало медленно перетекать по нарисованным фигурам.

Маг последовал наставлениям друида: закопал амулет и двинулся обратно. С этого мгновения в деревне и в радиусе версты от неё время шло быстрее, чем в обычном мире. Осталось только убедить жителей не отлучаться далеко. «Скажу им, что пастухи рискуют не досчитаться вольно гуляющих коров», – с улыбкой подумал маг.

Эймел по пути задумался, что сказать людям, чтобы они перестали ежегодно выезжать на ярмарку. Он решил, что правда лучше всего, но придётся скрыть важные детали. Поэтому поспешил в деревню, дождался, пока все соберутся, и зычным голосом произнёс, перекрывая шум:

– Всем здравия! Меня зовут Эймел. Для вас я пока что чужак, незнакомец, но собираюсь осесть в деревне и жениться на прекрасной Ирель.

Из толпы послышались выкрики: «Молодец!», «Правильно!» и «Наконец она дождалась». Эймел повёл рукой, призвал к молчанию, и продолжил:

– Позавчера я сообщил мужчинам, что эльф-вещун Айин напророчил: если у меня и женщины из вашей деревни родится сын, он станет могучим воином и сокрушит троллеорков. Но война – дело жестокое, и у людей нет времени ждать, пока у нас появится ребёнок и повзрослеет. Сотни воинов ежедневно гибнут на заградительной стене. Я спросил у эльфа: можно ли сделать так, чтобы мой сын поскорее вырос? Айин поведал поистине удивительное.

Жители деревни слушали его, затаив дыхание, никто не решился перебивать.

– Оказывается, в этих краях время иногда течёт по-особому. Айин дал мне магический артефакт. Он делает так, чтобы год, прошедший в деревне и окрестностях, равнялся одному дню во всём мире. Да-да, не удивляйтесь. Вы слышали истории о тех, кто когда-то давно ушел из деревни на один день, а вернулся спустя много лет ничуть не постаревшим?

Мужчины закивали головами – в подобные россказни мало кто верил, хотя они считались излюбленными легендами.

– Всё легко объясняется, – продолжил Эймел. – По словам Айина, в незапамятные времена в деревне жил Великий маг.

Всеобщий вздох удивления пронёсся среди собравшихся.

– Да, и он создал амулет, сотворил небывалое заклинание. Люди ошибочно считают, что у него не осталось детей, но Айин поведал мне правду: удивительным образом всего через восемнадцать дней для внешнего мира – и восемнадцать лет по счёту деревни – у Великого мага появился взрослый сын. Я вряд ли отношусь к его роду, не владею магией.

Эймел поневоле солгал, иначе выполнить наставления друида станет невозможно.

– Подобное чудо должно вновь свершиться, чтобы принести надежду для всего мира. Я убедительно прошу всех: дальше, чем на версту от деревни, никуда не уходите, даже на лесную ярмарку. Иначе вернётесь через год, а для вас пройдёт всего один день. И за скотом следите, чтобы коровы и козы далеко не разбредались. А на полях прочертите границу, за неё не заступайте.

Толпа зашумела: кто-то выражал своё согласие, но нашлись и недовольные.

– Я рыбак, ловлю в реке в трёх лигах от деревни! – возмутился один мужчина. Рядом с ним стояла женщина, она одёрнула его:

– Пруд недалеко, ходи туда. Там, говорят, карпов разводили.

– Да, но как продавать товары на лесной ярмарке? – поинтересовался другой мужчина.

– Поймите: ярмарка не состоится, потому что в остальном мире пройдёт восемнадцать дней. Придётся временно забыть о ней и заниматься обменом. Пусть гончарам за посуду дают продукты садоводы, а кузнецу – за его изделия. Учитесь договариваться друг с другом, а не с жителями других деревень, – призвал Эймел.

– И то правда, что мы, соседи, не поможем? – спросила рыжеволосая женщина.

Жители деревни заспорили, но в итоге согласились с Эймелом: их мелочные проблемы несравнимы с угрозой, что нависла над всем миром Алеаннэ. Они согласились потерпеть долгие восемнадцать лет и никуда не уходить. Мужчины вызвались помочь Эймелу воспитать могучего воина. Маг с благодарностью им кивнул.

***

Ирель расцвела, когда поняла, что они с Эймелом – две половинки. Всего за пару дней оба близко узнали друг друга, чудилось – знакомы целую вечность. Сродство, единение их душ и сердец сковалось прочнее самых крепких цепей. Пара минут, когда один отлучался из дома, превращались для обоих в бесконечное и мучительное ожидание.

Вскоре Эймел и Ирель везде ходили вдвоём неразлучными. Они часто гуляли на природе, в лесу, но не забывали, что нельзя пересекать незримую границу. Оба с удовольствием плавали в пруду, брызгались и ныряли.

Их союз не стал поводом для зависти: местные мужчины внимания на Ирель и раньше не обращали, не видели её духовной красоты. Незамужние женщины поначалу посетовали, что пришлый «воин» выбрал не их, но вскоре поняли: Эймелу они не по душе из-за вольного и разгульного характера.

Трудолюбивая Ирель долгое время жила одна и привыкла всё делать по дому самостоятельно: колоть дрова, готовить еду, убираться. Она никогда не отлынивала от работы. Ещё женщина с радостью занималась любыми видами рукоделия: вышивала, мастерила поделки из опавших веток, вязала игрушки и одежду для будущего малыша. Она ощущала его телом и душой. Эймел с заботой ласкал живот супруги и знал: внутри неё зреет тот, кто принесёт миру надежду.

Тоска больше не касалась лица Ирель; ушла и смертельная бледность. Она часто улыбалась, а в васильковых глазах загорелись искорки. Надежда, счастье и любовь читались в её душе, и Эймел разделял с любимой эти чувства.

Незаметно пролетели девять месяцев, наполненные совместным счастьем, безграничной любовью и нежностью.

***

– Рожаницу сюда, рожаницу⁴! – закричал посыльный мальчишка на всю деревню.

– Что случилось? – Из дома выбежала заполошная женщина. Она едва успела одеться – за ставнями царила ночь. Крик мальчишки разбудил многих жителей деревни.

– У Ирель схватки начались, – проговорил паренёк и взял женщину за руку, потащил за собой.

Это был посланный Эймелом приблудный сирота Фирри. Он появился в деревне неожиданно: шестилетний мальчик шёл один по дороге и рыдал. После расспросов Эймел узнал, что он из соседней деревни, куда недавно принесли весть о гибели матери – травницы. Она исцеляла раненых на заградительной стене, но троллеорки убили её.

Мальчик не знал, где отец и что с ним. Фирри, не в силах вынести горя в родных стенах, где жил с довольно вредной, по его словам, тёткой, побрёл куда глаза глядят, и вскоре дошёл до деревни Лесная Земляничка. Эймел и Ирель уговорили его не отчаиваться и стать их приёмным сыном.

Вслед за Фирри в дом вошла рожаница, русоволосая женщина. Она произнесла мягким ласковым голосом:

– Дорогая моя, спокойнее. Сейчас мы всё сделаем хорошо!

Ирель улыбнулась. Женщина посоветовала:

– Ложись поудобнее. Хорошо. Напряги все мышцы живота, чтобы изнутри выталкивать ребёнка. Помоги ему войти в жизнь.

Ирель почувствовала, что малыш внутри неё рвётся наружу. Она напрягла мышцы.

– Правильно, милочка, продолжай, – успокаивающим тоном сказала рожаница и захлопотала с полотенцами и тряпками.

Крики Ирель усилились. Она сжала кулаки и тужилась. Мышцы свело дикой болью. Женщина терпела и, несмотря на боль, с любовью смотрела на мужа.

Изнутри показалась головка ребёнка. На губах у матери расцвела счастливая улыбка. Рожаница поднесла полотенца к малышу и вытащила из передника ножницы, чтобы их не видела Ирель. Последнее напряжение – ребёнок родился! Осталось перерезать пуповину. Одним взмахом женщина отделила мать и дитя. Ирель не заметила: она любовалась на малыша – для неё в тот миг в мире ничего не существовало дороже и драгоценнее.

Рожаница вытерла кровь и укутала вопящего ребёнка в полотенца. Она сказала:

– Дайте доченьке прильнуть к груди.

Ирель так и сделала; поодаль с растерянным выражением на лице стоял Эймел и мрачно размышлял: «Неужели друид ошибся, и у нас не будет сына? Тогда всё потеряно».

Его супруга улыбалась, она чувствовала себя счастливее всех на свете. Рожаница спросила:

– Как назовёте девочку?

Ирель задумалась на миг, и её посетил миг небесного озарения.

– Мы дадим ей имя Сатья – добрая, – произнесла она.

Ирель сияла от счастья. Хмурый Эймел стоял у окна. Он совершенно расстроился и впал в апатию.

***