40    Иди, а я, держась за твой хитон,
    Пойду вослед; потом сольюсь с отрядом,
    Подъемлющим под мукой вечный стон».

43    Я не дерзал, сойдя с дороги, рядом
    С ним проходить, но шел, как человек
    Почтительный, с поникшим долу взглядом.

46    «Какой же рок, иль случай, – он мне рек, —
    Ведет тебя до срока в край ужасный?
    И кто возвел тебя на этот брег?»

49    «Там, там, вверху, – сказал я, – в жизни ясной,
    Еще преклонных не достигнув лет,
    Я потерял в долине путь опасный.

52    Вчера я утром из юдоли бед
    Уж вспять бежал, когда его я встретил:
    Он сим путем ведет меня на свет».

55    «Иди ж вослед звезде, – он мне ответил, —
    И в пристань славы вступишь ты за ней,
    Коль в жизни той все ясно я заметил.

58    Когда б так рано я не кончил дней,
    То убедясь, сколь Небо благосклонно,
    Я б был в трудах опорою твоей.

61    Но твой народ жестокий, беззаконный,
    От Фиезолы свой ведущий род
    И в твердость скал доныне облеченный,

64    Тебе ж во благо, брань с тобой начнет,
    И поделом: ведь с горечью рябины
    Созреть не может фиги сладкий плод!

67    Слепым был назван встарь не без причины
    Надменный род, завистливый, скупой —
    О, будь же чист меж ними ты единый!

70    Такую честь тебе даст жребий твой,
    Что все начнут алкать в тебе сочлена;
    Но – далее от клюва злак такой!

73    Пусть скот Фьезолы жрет своих как сено;
    Но да не тронет злака, если там
    В его помете, из гнилого тлена,

76    Еще возможно вырость семенам
    Великих Римлян, живших в граде – в этом
    Гнезде злодейств, противных Небесам».

79    «Когда б Господь внимал моим обетам,
    Так рано б рок дней ваших не пресек
    И вы б еще не разлучились с светом.

82    Я впечатлел в душе своей навек
    Ваш добрый вид, отеческий, бесценный,
    Познав от вас, чем может человек

85    Достичь бессмертия в сей жизни тленной,
    И, как ценю я вас, пока дышу,
    Мои уста поведают вселенной.

88    Все, что вы мне сказали, запишу
    И, эту весть, храня в душе с другою,
    Им объясненья в небе испрошу.

91    Меж тем и вам я мысль свою открою:
    Лишь только б совесть ведала покой,
    А я готов идти на брань с судьбою.

94    Уже не нов задаток мне такой;
    Так пусть же рок вращает шар заветный,
    Как вздумает, а пахарь заступ свой!»

97    Тут, обратясь направо, взор приветный
    Ко мне склонил и мне вещал поэт:
    «Кто замечает, тот внимал не тщетно!»

100    Меж тем со мной беседу вел Брунет
    И я спросил: «Кто из толпы печальной
    Всех более прославлен?» И в ответ

103    Он мне: «Узнать здесь об одних похвально;
    Но умолчать приличней о других:
    Мне их не счесть, а путь лежит мне дальний.

106    Короче: сонм духовных здесь одних,
    Людей ученых, славы громозвучной;
    Один и тот же грех пятнает их.

109    Там Прискиан с толпою злополучной;
    Франциск д’Аккорсо с ним бежит вокруг,
    И, если видеть этот суд не скучно,

112    Взгляни: вот он, кого служитель слуг
    Переместил от Арно к Баккильону,
    Где сокрушил ему хребет недуг.

115    Но кончим; время уж кладет препону
    Беседе вашей: вижу я давно,
    Что новый дым клубится там по склону.

118    Уж близок строй, где быть мне не должно!
    Я об одном прошу: читай Tesoro,
    Мой славный труд, где жить мне суждено».

121    Тут, повернув, помчался он так скоро,
    Как будто бы в Вероне он бежал,
    И мог его сравнить я с тем, который

124    Сорвал сукно, не с тем, кто проиграл.

Песнь XVI

Содержание. Шум Флегетона, свергающегося водопадом в следующий круг, долетает до слуха поэтов. Они приближаются к восьмому кругу. От толпы содомитов, бегущих под огненным дождем, отделяются три тени и, догоняя Данта, умоляют его остановиться. Виргилий повелевает ему исполнить их желания, и тени, прибежав к Данту, схватываются руками, кружатся перед ним и объявляют свои имена. Это три государственные мужи Флоренции: Теггъяио Альдобранди, Иакопо Рустикуччи и Гвидогверра. Данте изъявляет глубокое уважение к ним и к их заслугам отечеству и на вопрос их о состоянии Флоренции выражает сильное негодование на испорченность ее нравов. Тени, похвалив его за пламенную любовь к родине и попросив напомнить о себе живым, поспешно убегают. Поэты идут далее и наконец достигают ужасной бездны. Виргилий бросает в нее вервь,^[19] которою был опоясан Данте. Из бездны выплывает страшное чудовище.

1    Уже я был над каменною гранью,
    Где водопад, свергаясь в нижний круг,
    Подъемлет шум, подобный пчел жужжанью.

4    Тогда три тени, отделившись вдруг
    От строя душ, бежавших непрерывно
    Под страшным ливнем жесточайших мук,

7    Помчались к нам, подъемля крик призывный:
    «Остановись! судя по платью, ты
    Идешь из нашей родины противной!»

10    Увы! как страшны были их черты,
    Спаленные огнем ужасной нивы!
    О том досель смущают дух мечты.

13    Наставник мой услышал их призывы
    И, обратясь, сказал: «Повремени!
    Для этих душ должны мы быть учтивы.
16    И я сказал бы, если б здесь огни
    На зыбь песков так страшно не змеились,
    Что лучше б ты так мчался, чем они».

19    Вновь поднялся – лишь мы остановились —
    Их прежний клик; когда ж догнали нас,
    Как колесо три тени закружились.

22    И как бойцы, на битву обнажась,
    Чтоб отразить успешней нападенье,
    Один с другого не спускают глаз:

25    Так все, кружась, в меня вперяли зренье
    И никогда с движеньем быстрых ног
    Не совпадало лиц их направленье.

28    Тут тень одна: «Коль зыбкий сей песок,
    Коль образ наш обугленный, увечный,
    Презрительным являют наш порок,

31    Склонись, хоть ради нашей славы вечной,
    Сказать: кто ты, что смело входишь к нам,
    Еще живой, в край муки бесконечной?

34    Вот он, за кем бегу я по пятам,
    Теперь нагой, весь черный и убогий,
    Едва ль поверишь, как был славен там!

37    Он храбрый внук Гвальдрады, в жизни строгой,
    Тот Гвидогверра, что числом побед
    И разумом прославился так много.

40    Другой, в степях бегущий мне вослед,
    Был Альдобранди, тот Теггьяйо славный,
    Чьим именем гордиться должен свет.

43    А я, гнетомый с ними казнью равной,
    Я Рустикуччи и, поверь, вполне
    Погиб навеки от жены злонравной».

46    О! если б был я невредим в огне,
    Немедля б спрыгнул я к сынам проклятья
    И, знаю, вождь не воспретил бы мне.

49    Но страх сгореть, как эти злые братья,
    Вмиг утушил на сердце без следа
    Порыв желаний к ним лететь в объятья.

52    «Нет, не презренье, – я вскричал тогда, —
    Но скорбь вселили в грудь мне ваши лики
    Печальные (забуду ль их когда!),

55    Лишь только я от моего владыки
    Уразумел, что к нам стремитесь вы,
    Чьи подвиги так на земли велики.

58    Деянья ваши были таковы,
    Что я, земляк ваш, с чувством горделивым
    Всегда о них внимал из уст молвы.

61    Покинув желчь, я за вождем правдивым
    Стремлюсь к плодам обещанным; сперва ж
    Низринусь в центр вселенной к злочестивым».

64    «О пусть же долго телу будет страж
    Твой дух бессмертный! – молвил сын печали. —
    Пусть и потомству славу передашь!

67    Честь и отвага, о скажи, всегда ли
    Живут, как жили, в городе родном,
    Иль навсегда из стен его бежали?

70    Гюйдьельм Борсьер, гонимый там огнем,
    Недавний гость средь нашего собранья,
    Печалит нас рассказами о нем».

73    «Иной народ и быстрые стяжанья
    В тебя вселили гордость и позор,
    Флоренция, дом скорби и рыданья!» —

76    Так я вскричал, поднявши кверху взор,
    И три души, смутясь при этой вести,
    Услышали как будто приговор.

79    «О если всем ты говоришь без лести, —
    Все три вскричали, – как ответил нам,
    Как счастлив ты, что говоришь по чести!

82    И так, прошед по мрачным сим местам
    И возвратясь из стран светил прекрасных,
    Когда с восторгом скажешь: я был там!

85    Поведай людям и об нас несчастных!»
    И, круг расторгнув, как на крыльях, вспять
    Они помчались вдоль песков ужасных.

88    Нельзя так скоро и аминь сказать,
    Как быстро скрылись с глаз моих три духа.
    Тогда пошел учитель мой опять.

91    Я шел недолго с ним, как вдруг до слуха
    Достиг шум вод, столь близкий, что едва
    Звук наших слов могло расслушать ухо.

94    Как тот поток, который мчит сперва
    Свой бег с Монвезо на восток по воле,
    От левой кручи Апеннин, слывя

97    В верховьях Аквакетою, доколе
    Падет в русло́ долины у Форли,
    Где это имя уж не носит боле,

100    И с яростью грохочет не вдали
    От Бенедетто, падая с вершины,
    На коей жить и тысячи б могли:

103    Так здесь, свергаясь с каменной стремнины,
    Ток мутных вод подъемлет страшный гром,
    Слух оглушая грохотом пучины.

106    Мой стан обвит был вервию кругом,
    Которою когда-то безуспешно
    Ловил я Барса с дорогим руном.

109    И эту вервь над бездной мглы кромешной
    Я отрешил, как вождь мне приказал,
    И, в клуб смотав, вручил ему поспешно.

112    И вождь, склонясь направо и от скал
    Немного отойдя, что было мочи
    Поверг ее в бездонный сей провал.

115    Знать нечто новое из мрака ночи,
    Подумал я, всплывет на новый знак,
    За коим так следят поэта очи.

118    О будь же с теми осторожен всяк,
    Что не одни лишь зрят дела очами,
    Но разумом пронзают мыслей мрак.

121    И вождь: «Сейчас предстанет то пред нами,
    Чего я жду, и то, о чем в тиши
    Ты грезишь, сам увидишь над волнами».

124    Об истине, приявшей образ лжи,
    Чтоб без вины осмеян не был с нею,
    О человек, поведать не спеши!

127    Но здесь молчать, читатель, я не смею,
    И я клянусь Комедией моей
    (Да в век пребудет благодать над нею!) —

130    Я зрел во мгле воздушных тех полей
    Гигантский образ, кверху выплывавший,
    Ужасный для смелейших из людей.

133    Так, вверх стремясь и ноги подобравши,
    Всплывает тот, который, бросив челн,
    Нырнул на дно, чтоб якорь, там застрявший

136    Между каменьев, вытащить из волн.

[19] Вервь, сущ. ж. р. (устар.) – верёвка.