– Ты чего? Что случилось? Алине плохо?!

– С чего ты решил? – Начальница переминалась, пыталась заглянуть мне за спину. – Всё с твоей Алиной в порядке.

– А-а, – догадался я. – Ты не меня ждала. Прости, что помешал. Я могу уй…

– Что ты мелешь! – вскинулась она. – Кого я ещё могла ждать!

– Ай-яй-яй, как мы покраснели… Ир, ты б хоть предупредила.

– Так я тебе написала, чтобы ты отдыхал до завтра!

– Слушай, я не думал, что это была директива…

– Ты чего пришёл вообще в выходной?

– Да просто мимо гулял. Всё, всё! Ухожу!

Я повернулся к лестнице. Внизу хлопнула дверь – кто-то поднимался.

– Да не туда! – прошипела Ира, хватая меня и втаскивая в холл. – Иди, Алина в палате, проснулась… И не высовывайтесь пока оба!

Начальница чуть не прижала меня дверью и понеслась вниз. Я не стал подслушивать чужие тайны; нарочито громко зашагал прочь по непривычно пустому зданию.

По старому, вытертому паркету стелилось солнце. Я миновал лабораторию, где мы встречались обычно, и направился дальше, в коридор, куда выходили двери палат. Я знал, что Алина обитает в палате номер семьсот пять, но никогда там не бывал. Я вообще редко заходил в жилое крыло – временами там становилось по-настоящему опасно, а пациентка «А-линии», пожалуй, была одной из самых мирных обитательниц.

Но сейчас все здешние квартиранты, видимо, спали. Кроме неё. Почему? Ира ведь сказала, что Алина пробудет в дрёме до завтра.

Зачем я пришёл?

«Это неправильно» – заскреблось в голове.

И действительно, зачем? Пока Алина не заметила, я побежал обратно к лестничной площадке.

За матовым стеклом угадывались силуэты. Кто-то приглушённо ругался. Я остановился, не зная, куда рвануть. Ругань стихла, входная дверь скрипнула… Следом приоткрылась дверь палаты – совсем рядом. Я бросился туда, влетел, захлопнул дверь за собой и чуть не смёл Алину с ног.

– Игорь Ва… Здра… Игорь…

Глава 6

Полюбить сверхурочные

Алина смотрела испуганно и с любопытством. Она была в новых джинсах и водолазке, на голове косо, но симпатично свесилась набок косичка, зацепленная зелёным крабом.

– Привет, – прошептал я. – Тс!..

– Что такое?

Она тут же переключилась на шёпот, любопытство в глазах усилилось. Впрочем, мне тоже стало любопытно: заглянуть в её палату – это было как прийти к ней домой.

Широкая, самая обыкновенная кровать, застеленная гобеленовым покрывалом. Стул около окна, голубой тюль. В углу, выложенном голубым кафелем, – раковина и тумбочка. На тумбочке – мои книги, тетрадь, белая расчёска, тюбик с блеском.

– Ирина Валентиновна сказала, вы сегодня заняты.

– Я каждый день занят, – против воли прислушиваясь к звукам в коридоре, ответил я. – Я… сегодня хотел другое…

Что я несу? Зачем пришёл? Что мне сегодня с ней делать?

– Будем заниматься? – видя моё замешательство, подсказала Алина. – Или пойдём гулять?

– О нет, с тобой я гулять пойду ещё не скоро! Устроила ты вчера! Я думал, Ирина Валентиновна меня уволит за такое… – Алина втянула голову в плечи и глянула на меня виновато. Я махнул рукой. – Ладно, что было, то было. Сегодня не будем заниматься. Я просто тут у тебя подожду немного и уйду. Завтра позанимаемся.

– Почему вы мокрый? – серьёзно спросила Алина.

– Почему это?

– Вот… – она тронула мою футболку кончиком пальца.

– А. Я бежал просто.

– От кого?

– К тебе. Так. Всё. Алина! Хватит вопросов. Сегодня выходной. Сегодня я не учитель, я хочу отдохнуть и не отвечать.

Она уселась на кровать и похлопала по покрывалу.

– Ну тогда садитесь. Будем ждать, чего вы там хотите ждать.

Я только теперь заметил на покрывале объёмные цветные колечки. Вгляделся – резинки; видимо, Алина выкладывала узор.

– Красиво.

Она взяла резинку и середины, скрутила в пальцах.

– Я хотела сделать ленту Мёбиуса, но резиночка слишком мягкая.

– Откуда ты знаешь про ленту Мёбиуса?

Алина отбежала к тумбочке, нашарила что-то внутри. Вернулась. Протянула мне.

– Телефон? Откуда у тебя?..

– Я попросила у Ирины Валентиновны.

– И она взяла и купила тебе телефон?

– Нет, – рассмеялась Алина. – Нет, конечно. Она начала говорить, что подростки только и делают, что играют в телефоне в игры, что у меня пока нет знакомых, которым можно позвонить, что это вообще зло…

– А ты?

– А я сказала, что вы использовали телефон в качестве энциклопедии. И мне он тоже нужен исключительно для этого. Это же просто невероятно, как много слов я не знаю! И этот английский… Я начала учить. Интересный язык. Как будто грубый, но, конечно, нужно сначала поговорить с носителем, прежде чем делать выводы.

Надо же – такой монолог, а она ни разу не заикнулась!

– И что? Ира согласилась купить телефон?

Алина пожала плечами, протянула:

– Ну… Это было непросто. Но я показала ей «Рыцарей» из «Денискиных рассказов» и «Уроки любви» у Жаклин Уилсон. И убедила, как важно иметь карманные деньги.

– Погоди. При чём тут телефон?

– Она согласилась давать мне на карманные расходы. Но не каждый месяц, а авансом за полгода. Она дала мне шесть тысяч. Я купила смартфон за пять двести, и у меня ещё осталось восемьсот рублей. Я заказала на них кое-что… Должны привезти завтра. Я думаю, курьер как раз успеет к вашему приходу.

– А что ты заказала?

Алина хитро улыбнулась, но глаз не отвела.

– Это – сюрприз!

– Сгораю от нетерпения.

Я ляпнул, не подумав, но она приняла слова за чистую монету. Наивная… Счастливо засмеялась:

– Завтра узнаете!

В коридоре что-то загромыхало – резко и яростно; я бросился к двери. Алина невозмутимо встала с кровати и подошла тоже.

– Это еда, – ответила она на мой немой вопрос. – Её развозят на такой железной тележечке – из-за поварёшек похоже на старинные катапульты.

Дверь открыли без стука; на всякий случай я шагнул в сторону от дверного проёма. В палату ворвался запах сдобренной маслом каши, какао и кисловатого свежего хлеба.

– Здравствуйте, Алла Григорьевна! – весело поздоровалась Алина, ловко подставляя под черпак глубокую тарелку.

– Здравствуй, здравствуй, голубушка.

В тарелку плюхнулась клякса рисовой каши, следом нянечка, развозившая завтрак, протянула Алине тарелку с двумя кусками хлеба и молочным коржиком.

– В лучших традициях пионерских лагерей? – с улыбкой спросил я.

– Оба-на! Игорь Валентинович! Вот не ждали вас в выходной.

Я развёл руками.

– Такой уж график.

– Может, и вам чаёчку налить? – протягивая Алине кружку с кошечкой, спросила Алла Григорьевна.

– Да нет, спасибо. Я больше кофе люблю.

– У меня и кофейный напиток есть. Правда, Алиночке нельзя, Ирина Валентиновна не разрешала.

– Ну, давайте, что ли.

Нянечка плеснула из чайника в красную кружку с ручкой в виде крокодила. Дала мне. Подмигнула:

– Приятного аппетита!

– Спасибо, Алла Григорьевна, – поблагодарила Алина, относя тарелки на тумбочку. – Спасибо!

– Слушай, у тебя тут даже стола нет? Как ты ешь?

– На окне, – слегка смутилась Алина. – На подоконнике. Вот тут. Не очень удобно, но приемлемо.

Я глянул на подоконник и заметил, что угол усыпан крошками, а кое-где на белом пластике засохли пятна от чая. Руслана бы содрогнулась.

Алина смахнула крошки и широким жестом указала на улицу:

– Тут здорово. Ешь и как будто смотришь кинематограф.

Окно выходило в институтский парк, но кроме косых кривых дорожек, заросших клумб и беседки виднелись кирпичная стена и ворота, а за ними – несколько заводских корпусов, трубы, гаражи и крутые холмы, окружавшие город.

– Хотите со мной? – неуверенно спросила она.

Я никогда не ел с ней. Обычно Алина завтракала ещё до моего прихода, а обед ей приносили в лабораторию, но я в это время спускался в столовую для персонала.

– Давай попробуем, – вздохнул я и с кряхтением взгромоздился на подоконник, стараясь не расплескать «кофе». Устроившись, сделал глоток и чуть не поперхнулся. Наполовину какао, наполовину – горячая молочная хлябь. Жуткая гадость.

– Алин, тебе нравится, как тут кормят?

Она посмотрела на меня с некоторым удивлением. Действительно. Она же не пробовала ничего другого. Я попробовал уточнить:

– Тебе вкусно?

– Мне кажется, да, – после раздумья ответила она. – Конечно, я бы хотела попробовать кое-что ещё… Ирина Валентиновна говорит, со временем будет можно.

Я в который раз удивился тому, что Алину нисколько не интересует, что с ней произошло. Мы-то знали, что это искусственный блок на область личных воспоминаний. Но неужели ей самой ни капли, ни чуточки не любопытно?

Я сделал ещё один глоток и понял, что пить больше не буду. Надеюсь, Ира уже закончила со своим тайным кавалером… А Руслана наверняка вернулась из библиотеки и недоумевает, почему меня нет. Хотя нет, она бы, наверное, позвонила…

– Спасибо за гостеприимство, – сказал я, ставя кружку на подоконник. – Пожалуй, пойду.

Кажется, Алина расстроилась. Тоже поставила свою кружку на заляпанный пластик. Посмотрела на меня своими голубиными глазами:

– А зачем вы всё-таки приходили?

– Просто шёл мимо. Решил зайти.

– Но вы стояли на лестнице. Ходили туда-сюда по коридору. Я слышала.

– Алина!

– Прятались от возлюбленного Ирины Валентиновны?

– Чего?!

– Да ладно, – снисходительно улыбнулась она. – Я же знаю. Не закрывать уши и глаза – слишком большое искушение.

– Ты пугаешь меня, – с лёгкой паникой ответил я. – Мне позвать кого-нибудь? Ирину Валентиновну? Медсестру?

– Нет, – ответила она. – Зачем? Не волнуйтесь, я способна быть самостоя… тель… ной.

– Алина? Ты как? Алин?..

Она аккуратно слезла с подоконника и подошла ко мне. Легонько толкнула в грудь:

– Идите. Вы, наверное, тоже торопитесь к воз-любленной.

Ну вот. Опять начала заикаться.

– Ты ведёшь себя вызывающе.

– Я прочитала, что это значит, – кивнула она. – Оскорбляюще общепринятые нормы, раздражающе заносчиво. Так?

– Примерно, – сердито ответил я. – И не надо говорить со мной таким тоном. А ещё подумай о том, что есть вещи, которые лучше оставлять при себе! До завтра.

Я вышел, хлопнул дверью и стремительно зашагал по коридору. То, что я сказал ей, эти последние фразы, – это было гадко; будто надзирательница или чопорная классная дама. Или – ещё хуже – лощёный, пахнущий одеколоном господин учитель.

Какой-то части меня хотелось вернуться и извиниться. Алинино лицо стояло перед глазами, как наяву: дрожащая нижняя губа, нахмуренные брови, растрёпанные, густые волосы.

Но минуту назад она и вправду выглядела заносчивой. Заносчивой и… ревнующей? Я отогнал эту смешную мысль, спустился в пустой вестибюль и, никого не встретив, вышел из института. Только у проходной вспомнил, что так и не принял душ. И рюкзак не забрал. Ну и плевать.

***

Когда я вернулся домой, Руси ещё не было.

Зверски хотелось есть. В шкафу с крупами стояла коробка молока и початая пачка риса. Я покопался в недрах и нашёл кулёк грецких орехов. Что ж, вырисовывалась каша… Можно растопить сахар и сделать сверху грильяж – будет вообще пальчики оближешь.

Руслана пришла, когда рис уже закипал. Я подсыпал в сотейник сахара и обернулся.

– Приветик!

Она плюхнула на пол около стола два больших пакета. Из одного торчали бананы, другой прорвала пачка семечек.

– Ого, как вкусно пахнет. Кулинаришь?

– Ничем пока не пахнет, – проворчал я. – Кулинарю. Иди переодевайся, скоро будет каша.

– М-м… Я успею в душ?

– Успеешь-успеешь.

– Помочь не надо? – Она обняла меня сзади, положила подбородок на плечо, щекочась волосами. – Ух ты, а сахар для чего растапливаешь?