Но прежде извлек из письменного стола картонную папку: «Ин-т культуры»», переложил сложенные в нее бумаги в папку: «Резерв», зачеркнул «Ин-т культуры» и синим фломастером надписал печатными буквами: «СЮЖЕТЫ». Эта подготовка свидетельствовала о серьезности сделанных мной выводов: полагаться только на память легкомысленно, случай с Сережкиным это подтвердил, шпаргалки – насущная необходимость.

Вася Плотник – отстучал я на пишущей машинке – некогда весьма популярный исполнитель старинных романсов и русских народных песен. Увы, его кратковременная известность, пришедшаяся на раннюю молодость, как-то уж очень быстро и незаметно угасла. В последнее время он выступал мало и, как правило, очень далеко от обеих столиц. Но память об овациях в престижных залах продолжала его будоражить.

Мне же нет еще тридцати, говорил он с твердой уверенностью, что непременно все вернется на круги своя. И надо признаться, слушая его, я ни секунду не сомневался – так оно и будет. А как же иначе? С его-то внешностью, как будто позаимствованной у юного Есенина, природной органичностью, и, самое главное, обалденным голосом. В свое время музыканты мне объяснили, что у Васи легкий лирический баритон, его звучание иногда очень напоминает теноровое, голоса с таким диапазоном встречаются не часто, они всегда и везде востребованы. Постперестроечные реалии заставляли в этом усомниться.

После гастролей по Северо-Западу России он устроил своему директору грандиозный скандал, едва не закончившийся рукоприкладством. Основные претензии сводились к хилой заполняемости залов. В лучшем случае раскупалась лишь половина билетов, а чаще и того меньше.

Вася, перевоплотившись в неопохмелившегося Ивана Грозного, резким движением вскинул руку и зарычал: почему раньше были аншлаги, а теперь – стыдоба?!.

Директор, предусмотрительно отойдя поближе к двери, ответил: времена изменились, нужен новый репертуар, подтанцовка – хотя бы четыре пары с переодеванием, широкая и разнообразная реклама, постоянные телеэфиры. Короче, ищи, дорогой Вася, спонсора, и битковые залы гарантирую.

А ты, теоретик хренов, чем будешь заниматься?!. – взвился Вася.

Директор, выскочивший в коридор и отбежавший на почтительное расстояние, истерично заржал: примкну к нищим на Владимирской площади, там хотя бы есть надежда на милостыню…

К счастью, Вася директора не догнал, зацепился полой пиджака за ручку двери.

Поздним вечером, поборов в себе желание жестоко наказать директора – придушить, вздернуть на дыбу, четвертовать – он произнес вслух длинную тираду, состоящую исключительно из непотребных слов, охнул, прослезился и вынужден был признаться – директор прав. Но где его взять, этого спонсора? Увы, никаких дельных мыслей не было. Разве что позвонить Эдику, с которым они когда-то работали вместе на развлекательных мероприятиях «Интуриста». Он давно забросил балалайку на антресоли и теперь вовсю занимался скупкой ваучеров, в первую очередь, у бывших коллег. Свои ваучеры и ваучеры родителей Вася продал Эдику по восемь тысяч за штуку. Не для себя же он их покупает, а для кого-то, и этот кто-то наверняка с большими деньгами, думал Вася, набирая телефон Эдика.

Поначалу Эдик не выразил никакого интереса. Он только посмеялся: опоздал, маэстро Паваротти, ко всем пухлым кошелькам давно присосались расторопные и наглые пиявки. Но дней через десять позвонил и предложил встретиться.

Пиши расписку, сказал Эдик: двадцать процентов от полученного вернешь мне. Двадцать – это по дружбе, иначе бы слупил половину. При этом помни: если кинешь, отправишься на тот свет. Надеюсь, догадываешься, с какими людьми я в доле? И пояснил: будешь работать в дуэте с девицей из самодеятельности. Хорошая певунья, голосище – симбиоз нашей Зыкиной и Эллы Фицджеральд, и уши у девицы на макушке – локаторы, почти абсолютный слух. Она дочь сиделицы. Пока мать кантовалась на зоне, девочка мыкалась по родственникам и интернатам. Откинувшись, мать решила компенсировать, любой каприз дочери для нее закон. Девица сказала: хочу на эстраду.

Ее мать волшебница? – дурашливо хихикнул Вася.

Эдик насупился и покрутил пальцем у виска: для нас с тобой она бинес-тетушка с очень хорошим угощением, понял? Так что запихни свой гонор в задницу и приступай. Отныне твоим директором буду я, господин Никодим Волхонский! – рявкнул Эдик. Никодим Волхонский – твой псевдоним. Коли откажешься от сотрудничества, внесу тебя в черный список обоссавшихся идиотов…

Тяжкий груз сомнений в буквальном смысле придавил Васю. Связываться с этим скользким, хамоватым, криминальным Эдиком было страшно. Но, денек подумав, все-таки рискнул. Уж очень не хотелось возвращаться к прежней беспросветности.

Бизнес-тетушка, временами напоминавшая Васе внезапно переродившуюся и подобревшую Мегеру, ради дочери готова была на все. Она выделила средства на оплату репетиционного периода для концертмейстера, педагогов по вокалу и сценическому движению, звукорежиссера и самого Васи; закупила классную аппаратуру; распорядилась пошить у модного кутюрье концертные костюмы в двух вариантах; музицировали в прекрасном помещении нового кафе, которое открывалось для посетителей только после завершения репетиции. И Вася воспрянул: пожалуй, не прогадал.

Эдик, поначалу изображавший скромного, услужливого клерка, тоже приободрился, расправил плечи и освоил походку продюсера-чародея, способного решать любые задачи. Регулярно получая деньги на представительские расходы, он сообщал бизнес-тетушке о своих феноменальных достижениях: все ленинградское телевидение у нас в кармане, десяток прикормленных газетенок ждут не дождутся нашей отмашки. Пора окучивать москвичей…

А девица была просто чудо! Она трепала нервы самозабвенно и виртуозно: не хочу, надоело, скучно, все одно то же!.. Складывалось впечатление, что она побывала на стажировке в глубокой провинции у примы, за которой пожизненно закреплены все главные роли. Но, часок покуражившись, девица начинала петь, да так, будто это итог многодневных репетиций. Ее артистичность позволяла проживать каждую ноту и доносить до слушателей малейшие нюансы.

Напечатав полторы страницы, остановился. Задумался: может быть, в этом месте стоит задать вопрос: Раиса Тимофеевна, как вы полагаете, чем закончилась эта история? Подсказываю, ни одного настоящего концерта не состоялось. А уж потом, когда старуха выскажется, расскажу ей про нервный срыв.

К сожаленью, легкомысленный Вася иногда был умным и проницательным. Присмотревшись к своей пока еще неотесанной, но очень яркой и самобытной партнерше, он с болью признался самому себе: через пару месяцев в нашем дуэте я стану вторым. Вторым – пока девица не сообразит, что я ей совсем не нужен.

Эта гипотеза обрела дополнительную разрушительную силу, когда на ее восемнадцатилетие устроили маленький концерт для узкого круга. «Калинку» и «Очи черные» девица исполнила сольно. И это было по-настоящему здорово!

Бизнес-тетушка, по случаю дня рождения надевшая бархатное, терракотовое платье, украшенное внушительным, бриллиантовым сердечком, сияла от счастья. Она расцеловала дочь, а Васю ласково погладила по плечу: Никодим, когда на большую сцену?

Крутившийся рядом Эдик в новом смокинге, ответил бойко и уверенно: хоть завтра! Но лучше все-таки не спешить. Девушка должна привыкнуть к инструментальному ансамблю. Репетиции с квинтетом начнутся на следующей неделе.

Вася, до дня рожденья относившийся к девице как строгий наставник, после торжества решил кардинально поменять тактику: надо срочно задурить ей голову и, может быть, даже затащить в постель. Имея на поприще обольщения достаточное количество побед, он ни на йоту не сомневался в успехе. Черт возьми, рассуждал он, в конце-то концов на таких деньжищах можно будет и жениться.

Но тут случилась загвоздка, да еще какая! Нарисовался гопник, ее интернатский однокашник, в которого девица была влюблена по уши. Их романтические свидания проходили тут же, в кафе. Для этой цели они приспособили кладовку, а иногда не гнушались и туалетом.

Глядя на этого прыщавого Ромео с вечно открытым, слюнявым ртом, из которого торчали лошадиные зубы, Вася перестал что-либо понимать. Происходящее ему казалось глупейшим розыгрышем, фантасмагорией, кошмарным сном. От душевного потрясения он потерял голос. Несколько недель кряду разговаривал только шепотом. Репетиции, естественно, прекратились.

И возобновиться им было не суждено, даже когда Вася выздоровел. Выяснилось, что девица беременна, притом очень давно. Началась подготовка к свадьбе. Бизнес-тетушка оперативно подыскала для дочери достойного жениха из семьи отставного капитана второго ранга, ревностно охранявшего ее вещевой рынок.

И тут Вася совсем раскис, у него напрочь пропал аппетит, на бледном лице обнаружились резкие морщины, а волосы – его чудесные, густые волосы с золотистым отливом – вдруг стали ломкими и стремительно начали выпадать. Острее и болезненнее всего он воспринимал необъяснимую покорность девицы. Не моргнув глазом, она решительно выпроводила зубастого дебила: физкульт привет пацанам! И теперь ходила в обнимку с Телевичком, так он прозвал новоявленного жениха. Такой поворот казался Васе чудовищным парадоксом.

Надо отметить, что Эдик после закрытия проекта повел себя благородно. За нормальную цену купил у Васи «восьмерку» и тем самым спас товарища от нищеты. Вырученных средств хватило почти на полгода. А когда они закончились, Вася вернулся к своему прежнему директору.

Сам не видел и не слышал, но свидетели были единодушны: Васино исполнение попсы под фонограмму – жалкая пародия на современных звезд отечественного и забугорного шоу-бизнеса. Но при этом работает, и работает много, преимущественно на открытом воздухе, участвуя в городских, областных, районных, муниципальных праздниках. Кстати, надо обязательно вспомнить его нынешний псевдоним. Или, может быть, для старухи оставить его настоящую фамилию?..

Напечатанный текст убрал в папку «СЮЖЕТЫ» и вставил в машинку чистый лист, чтобы зафиксировать детективный сюжет, героиней которого была воздушная гимнастка Камелия. Она после травмы, полученной во время выступления на стадионе, вынуждена была на долгое время забыть о цирке. Как раз во время простоя она и вызволила заложника, запертого на чердаке двухэтажного особняка в пригородном, дачном поселке.

Невзирая на болевые ощущения в боку, она, услышав жалобное мычание, доносившееся сверху, забралась-таки на крышу, сумела открыть слуховое окно и освободить парня, привязанного стропами к старинной, массивной, железной кровати. Комизм ситуации заключался в том, что его привязали не какие-то злоумышленники, а любящие родители. Оказывается, парень был игроманом. При малейшей возможности устремлялся к «одноруким бандитам», то есть в салоны игровых автоматов, где уже проиграл уйму денег.

Внезапно прибывшие на место «преступления» родители парня, порывались Камелию отдать в руки правосудия…

Но начнем от начала, – бойко напечатал я. – В начале 90-х с Камелией приключилась несчастье. Оно произошло по вине крановщика строительно-монтажного управления, откомандированного в распоряжение отдела образования для участия в театрализованном представлении на празднике День защиты детей. Ему вменялось в обязанность, поднять трапецию с Камелией на десятиметровую высоту, осуществить несколько передвижений в воздухе и опустить гимнастку на землю.

Разумеется, крановщик никогда ничем подобным не занимался, но на репетиции сработал как часы. И по времени, ориентируясь на музыку, и по траектории движения стрелы все маневры выполнил точнехонько. Режиссерско-постановочная группа была в восторге. А на празднике крановщик оплошал – засмотрелся на Камелию. По его словам, девушка в зеленом купальнике, расшитом сияющими на солнце блестками, его ослепила. Поэтому и не остановил вовремя стрелу. Камелия ударилась о футбольные ворота…

Неожиданно о себе напомнил телефон. Звонила Варвара Авдотьина, сказала, что надо срочно повидаться, есть ряд вопросов, не терпящих отлагательства. Приезжай!..