– Ну и пусть, впредь будет аккуратнее! В конце-то концов, кто из нас старшая сестра?! – и притопнула так, что в серванте зазвенела посуда.

Доведя квартиру до «удобоваримого» состояния, сестры несколько раз сходили в театр. Тетя Сима авторитетно заявила:

– Пока заметила только формальные перемены, и это странно, очень странно. Театр не должен плестись в хвосте. – Она придирчиво посмотрела на меня: – Ты не согласен?

– Не знаю, тетя Сима, что и сказать. В последнее время театр ушел на второй план, месяцами о нем даже не вспоминаю.

– Увиливаешь? – строго спросила она и, выдержав паузу, произнесла с какой-то необъяснимо-агрессивной назидательностью: – Мой любимый Георг Кристоф Лихтенберг говорил: ничто так не способствует душевному спокойствию, как полное отсутствие собственного мнения.

Не скрою, ее бесцеремонная атака задела за живое:

– А что еще поведал миру ваш любимый Георг?..

На ее физиономии появилась язвительная усмешка:

– Характер человека никогда нельзя понять вернее, чем по той шутке, на которую он обижается, – засмеялась она, и вдруг, убрав руки за спину, приосанилась и вскинула голову: – Уж театр полон: ложи блещут!..

Недели две тетя Сима принимала гостей – друзей детства, университетских сокурсников, коллег из переводческого цеха, не забывая и о родственниках. На одной из таких посиделок она подошла к Илоне:

– Завтра вечером приду к вам, нажаришь картошки с корочкой, как ты умеешь. Остальное – мое, хочу выяснить, чем занимается твой супруг. Какой-то он квелый. Почему?..

Скажу откровенно, предстоящий визит тети Симы меня всерьез выбил из колеи. Невольно вспомнил дядю Гошу, ее мужа:

– Симона всегда и во всем старалась меня перелицевать, – смущенно рассуждал неизменно пьяненький дядя Гоша: – Думаю, выходя замуж, она рассматривала меня как субъекта психолого-педагогического эксперимента. Вопрос стоял так: можно ли закоренелого шалопая Гошу превратить в активиста-прагматика с выверенной гражданской позицией? Ни через год, ни через пять лет ничего у нее не получилось. Каким я был, таким остался, – попытался пропеть дядя Гоша на мотив известной песни из фильма «Кубанские казаки». – Но это ее только раззадорило. Ах, с какой фанатической страстью она терзала меня на излете нашей совместной жизни. Берегись, Демьян, как бы она и на тебя не перекинулась.

– Вы считаете, что я похож на шалопая?

– На шалопая, не знаю, – соорудив дурашливую гримасу, крякну он, – но что-то от перекати-поля в тебе просматривается.

Илона меня успокаивала:

– Нашел прорицателя, господи, упокой его грешную душу. Дядя Гоша от безделья мог и не такое сказануть.

– Причем здесь он, я – про тетю Симу. От нее ведь не отмахнешься, как-никак наша благодетельница.

– И не надо отмахиваться, просто поговоришь с ней – повеселишь байками про свои приключения, например, вспомнишь Галатею. Они же наверняка пересекались в Доме дружбы народов или еще где-то.

Удалившись в свою комнату, принял решение: буду хохмить, надо срочно придумать для ее ушей что-нибудь оригинальное. И это надо сделать обязательно, чтобы не проболтаться.

Исповедоваться перед тетей Симой я не хотел да и не имел никакого права, поскольку клятвенно обещал до поры до времени помалкивать. Кому обещал? Галатее! Даже Илоне, рассказывая про свои тогдашние дела, я ограничивался пунктирным изложением второстепенных деталей. О главном не было сказано ни слова.

После посещения офиса на Большой Морской я пребывал в состоянии жуткого раздрая. Предложение Галатеи участвовать в предвыборной кампании в качестве политтехнолога было очень заманчивым, но далеко не бесспорным. На этом поприще я уже имел кое-какой опыт – в 1989 году помогал убежденным сторонникам перестройки бороться за мандаты Народных депутатов СССР. Работал, как говорится, за идею. Теперь же такая очевидная идея отсутствовала. Способствовать продвижению Ельцина, только бы не прошли коммунисты, считал сомнительным компромиссом. Правда, был и немаловажный плюс – за эти хлопоты будут платить. Но минус, которым являлась сама нынешняя Галатея, все-таки перевешивал. Как работать под началом разнузданной тетки, я не представлял, поэтому безотлагательно продолжил поиски работы.

Шпильман меня просто-напросто ошарашил:

– Демьян, ты же знаешь, как я тебя уважаю. Иметь такого зама – очень почетно. Но, дружище, пойми и не обижайся – двум медведям в одной берлоге делать нечего. Передеремся!..

Направился к своему бывшему директору методцентра, который теперь заведовал благоустройством в одной из районных администраций. Попросил замолвить слово в культуре или образовании. В обоих отделах работали новые, незнакомые мне люди.

И опять – мимо кассы:

– Наш районный голова отличный хозяйственник и прекрасный организатор! – радостно произнес директор и, убавив громкость, добавил заговорщическим тоном: – Но его дремучие, эстетические предпочтения – сплошной, умопомрачительный конфуз. Видимо, будучи мальчонкой, голова усердно занимался в сельском клубе, где исповедовали исключительно приемы «Синей блузы». Поэтому все наши учреждения культуры и дополнительного образования танцуют исключительно по прямой, о новомодных загогулинах никто даже не заикается.

Подумав, что он треплется, я спросил:

– Неужели сегодня такое возможно?

– Плюрализм в действии! – расплываясь в наисчастливейшей улыбке, отчеканил директор. – Зачем тебе, авторитетному специалисту высокой квалификации себя компрометировать? На наших задворках тебе счастья не сыскать.

– Но вы же нашли.

– Сравнил, – захохотал он. – Я гуттаперчевый и жизнестойкий, а ты, Демьян, прости за правду – кисейная барышня! Удары не держишь…

Люда Первушина познакомила меня со своими ребятами. Они затевали цикл весьма любопытных, конкурсных мероприятий под эгидой Комитета по внешним связям. Но это в перспективе, финансирование начнется не раньше марта будущего года…

Наведался в альма-матер. Заведующий родной кафедрой пообещал мне в наступающем учебном году двести сорок часов, что сулило копеечное довольствие. Назвать его зарплатой – язык не поворачивался.

И вдруг в двадцатых числах июля позвонила секретарь Галатеи:

– Станислав Викторович, а мы вас ждем! – напевно проговорила она. – Во-первых, вам начислен гонорар, милости просим в бухгалтерию. А потом – к Галатее. – Она с большим почтением назвала имя, отчество директрисы. – Галатея хотела бы с вами встретиться в шестнадцать часов. Вам удобно?

Едва сдерживая себя, чтобы не завизжать от радости, я ответил:

– Пожалуй, постараюсь не опоздать…

Уже в половине четвертого, пребывая в замечательно-приподнятом настроении, влетел в бухгалтерию, бодро и напористо поздоровался с двумя замороченными женщинами, склонившимися над канцелярскими столами. Одна из них сказала, что придется немного пождать главного бухгалтера. И я, воспользовавшись паузой, принялся балагурить. Шутки и комплименты лились из меня как из рога изобилия. Женщины распрямились, заулыбались и, вообще, на них стало приятно смотреть. Мысленно похвалив себя, намеревался развивать достигнутый успех.

Но открылась дверь и на пороге появилась очень эффектная, породистая блондинка лет тридцати. Мило поздоровавшись, она представилась новым главным бухгалтером, и подошла к своему столу, на котором в темно-синей вазочке красовались необыкновенно крупные, садовые ромашки. Присев в элегантное, кожаное, вращающееся кресло, она грациозным движением поправила локоны, спадавшие на загорелые щеки, и достала платежную ведомость.

И тут я испытал самый настоящий шок. Мне причиталась всего лишь треть суммы, обозначенной в договоре. Взбешенный помчался к Галатее выяснять – трах-тарарах – почему?..

В приемной меня решительно остановила секретарь:

– Извините, совещание еще продолжается.

В кабинет вошел только в седьмом часу. И слава богу! За это время успел остыть и, как мне тогда казалось, трезво оценить происходящее: спасибо и за то, что дали, Галатея не обязана платить по чужим долгам, ведь не она, а босс сподвигнул меня разрабатывать проект гипотетического вуза. Короче говоря, встретился с Галатеей, потеряв всякое желание требовать от нее денег.

Впрочем, требовать и не пришлось. Она сама протянула мне довольно толстый конверт, при этом не поднимая глаз и почему-то не сказав ни слова. Наощупь, содержимое конверта производило очень приятное впечатление.

– Спасибо, – сказал я и наконец встретился с ней взглядом.

– В офисе должны думать, что я тебя выпроводила, до конца не рассчитывавшись, – вполголоса произнесла Галатея.

Думаю, в этот момент мои глаза полезли на лоб:

– Зачем?

– Так надо, Демьян, – загадочно улыбнулась она. – Завтра на планерке скажу начальнику охраны, чтобы тебя, негодяя и мошенника, не пускали на порог, – сдавленно засмеялась она, прикрыв рот ладонью. – То, что я предлагала в прошлый раз, забудь и никому не рассказывай. Ситуация поменялась. Будем взаимодействовать втихаря и на другом поле. Ты готов?

– В качестве негодяя и мошенника?

– Да ну тебя!.. – сморщилась она. – Шуток не понимаешь?

– Не только шуток, но и всего остального. Может быть, поясните?

И дальше, наверно, в течение получаса она излагала диспозицию, периодически бестактно подтрунивая надо мной. Но я терпел и внимательно слушал, поскольку начало ее монолога было до такой степени интригующим и обнадеживающим, что я растаял и с нетерпением ждал развязки. А кто бы на моем месте чувствовал себя иначе?

Галатея, снисходительно поглядывая на меня сказала: есть хорошо оплачиваемая работа, в условиях которой ты, если захочешь, сможешь проявить все свои способности, знания и опыт.

Суть предложения была такова: объявился хороший человек по фамилии, скажем, Бета – женщина двадцати восьми лет, приезжая, по образованию инженер. Весьма влиятельные люди намерены стремительно провести Бету по карьерной лестнице и поднять на головокружительную высоту. Первая ступенька – должность замглавы администрации муниципального образования, назовем его Эпсилон. В этой же структуре для тебя, Демьян, зарезервирована должность специалиста по работе с молодежью. На этом поприще необходимо развить бурную деятельность – каждый месяц резонансное событие, достойное освещения на ТВ и печатных СМИ: фестивали, олимпиады, карнавалы, праздники. За деньгами дело не станет, спонсоры уже на старте. Руководитель МО – подполковник в отставке Сигма проинструктирован и тоже будет содействовать. Одним словом, делай что угодно, но не забывай, что для окружающих ты играешь второстепенную роль исполнителя. А генератор идей – Бета, и только Бета. За каждое удачное мероприятие будешь получать из рук спонсоров солидную премию. Где-нибудь через полгода с небольшим, она, вероятно, пойдет на повышение. Этот карьерный скачок должен восприниматься как естественное выдвижение талантливого и успешного менеджера.

Когда Галатея замолчала, я спросил:

– Неужели влиятельных людей интересует что и как будет восприниматься?

Галатее вопрос не понравился:

– Они ведь не идиоты, прекрасно понимают, что провинциалку надо как следует причесать, иначе дело не выгорит, а еще хуже – закончится скандалом. Так что, Демьян, вдобавок поработаешь имиджмейкером, воспитателем, педагогом.

И тут мне стало весело, я наконец расслабился:

– Вероятно, Бета чья-то дама сердца?

– Представь себе, нет!.. – Галатея достала сигареты и, закатив глаза, раздраженно потрясла головой: – Черт бы тебя побрал! Я же бросила курить, дольше месяца сижу на специальной диете…

– Так, кто же она, – перебил я. – Чем Бета заслужила благосклонность сильных мира сего?

Галатея со злостью бросила сигареты в ящик стола:

– Демьян, еще один глупый вопрос, и я не знаю, что с тобой сделаю!

– Но я же должен знать, с кем предстоит работать.

Галатея отвалилась на спинку кресла и некрасиво поморщилась: