– Бета – дальняя родственница моего лучшего друга. Он генерал КГБ. Поэтому никто не должен знать о наших с тобой контактах. Понятно?

– То есть ни вы, ни генерал о существовании Беты даже не подозреваете?

– Совершенно верно. И с тобой, Демьян, у нас нет ничего общего. Я тебя послала очень далеко и надолго, знать тебя больше не хочу…

Перед тем, как выпроводить меня из кабинета, Галатея продиктовала номер телефона отставника Сигмы, сказала позвонить завтра. Что я и сделал, почти не раздумывая.

Сигма – высокий, угловатый, пожилой мужчина с кислой физиономией кирпичного цвета протянул мне огромную, вялую ручищу:

– Оформляйтесь, входите в курс дела, посмотрите документы и все такое, – промямлил он, точно каждое слово застревало у него во рту.

– А как бы познакомиться с Бетой?

– Ее прибытие ожидаем в середине месяца, – вздохнул он и въедливо уставился на меня. – Не подведете?

– Буду стараться…

Пару дней я копался в бумагах, знакомился с сотрудниками администрации. Одна из них – заведующая информационным отделом сказала, что, работая в Доме культуры, неоднократно бывала на совещаниях в методцентре, и меня помнит очень хорошо. Да, да, конечно, я вас тоже сразу узнал, соврал я, и попросил ее какое-то время быть моим поводырем. Она отвела меня в ДК, молодежно-подростковый клуб, познакомила со спортсменами, а в конце августа стала водить по школам.

Несколько раз заходил к Сигме, спрашивал про Бету.

– Ждем, – хмуро отвечал он, пожимая костлявыми плечами. – Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь напрямую ко мне. Чем смогу, помогу.

Однажды, заглянув к Сигме поздно вечером, я застал его в сильном подпитии. От него только что ушли два неразлучных друга, директора местных, крупнейших предприятий, которых за глаза называли Носорогами. Поговаривали, что эту кликуху им подарил раскаявшийся и отошедший от криминальных дел бандюган, кстати, в молодости получивший филологическое образование. По виду Носорогов и самого Сигмы было ясно, банкет получился совсем не радостным.

– Ты… – он впервые сказал мне «ты» – на парк виды имеешь? По весне там эстраду подлатали, надо бы что-то замутить.

– Замутим, – твердо сказал я. – Про Бету что-нибудь слышно?

Сигма жалостливо взглянул на меня, громко шмыгнул носом, и вдруг его повлажневшие глаза начали темнеть, источая зловещий блеск:

– Христом богом прошу, не мучай! Я сам себя измучил, ночами не сплю. Думаешь, легко держать такую вакансию открытой? Носороги давно свою кандидатуру подработали. Пришлось брякнуть, мол, в сентябре пришлют человека по рекомендации чуть ли ни самого Собчака. И что теперь делать, как выкручиваться?..

Ни в сентябре, ни в октябре ситуация не прояснилась. А тем временем я со товарищи провел в парке «Зонтик-шоу», конкурсное дефиле сборных команд школ, они презентовали декорированные зонты, плащи, головные уборы. А в октябре, на Лицейскую дату – театрализованный вечер поэзии, проведенный в диско-зале Дома культуры, преображенном учащимися художественной школы и ребятами из студии декоративно-прикладного искусства в «Арену вдохновения и мечты».

Откровенно говоря, оба раза сработал в лучшем случае на «четверку с минусом», но люди, включая Сигму, Носорогов и других местных тузов, мои труды оценили очень высоко.

Как-то незаметно пробудился интерес, работа стала увлекать, а иногда и радовать. Правда, бесконечные планерки, совещания, конференции, поток справок, планов и отчетов наводили тоску и острое желание слинять. Но как слинять, если обещал Галатее?..

И вот в начале ноября такая возможность появилась. В тот день мы с ребятами начали репетировать новогоднее представление. И вдруг в школьный актовый зал ворвался взволнованный Сигма. Он схватил меня за руку и, вытащив в коридор, прямо-таки сразил своей эрудицией и сенсационной новостью. Захлебываясь от радостного возбуждения, сначала произнес какую-то абракадабру. Я ничего не понял, попросил повторить. И тогда он, широко отрывая рот, сказал четко и внятно, словно командуя на параде:

– Бета, которую мы с тобой так долго ждали, к нам не придет. Ее унизили до Омеги и запихнули в занюханный колледж заведующей практикой.

– И что из этого следует?

Сигма по-отечески дотронулся до моего плеча:

– Будем спокойно работать, – мечтательно улыбнулся он. – Я, Станислав Викторович, возлагаю на тебя большие надежды. Знаю – не посрамишь!

– Откуда такая уверенность?

– Ребята тебя слушаются, с учителями у тебя тоже вась-вась, директора нашенских школ – они ведь затейников на дух не переносят – и те, как будто бы смирились. Только в Доме культуры немного бурчат, жалуются, что детей переманиваешь. Но их-то мы одной левой заткнем, – раскатисто засмеялся он, раскачиваясь из стороны в сторону. Только бы Носороги не подговняли.

Вечером я позвонил Галатее на домашний:

– Как прикажете понимать?

– А никак, – хамоватым тоном ответила она. – Бета оказалась безнадежной дурой. Извини, я опаздываю на поезд.

– Далеко собрались?

– Скоро узнаешь, – хохотнула она и повесила трубку.

Узнал в марте следующего 1996 года, прочитав список депутатов Госдумы. А примерно через полгода выяснилось, что Бета работает у Галатеи помощником депутата.

Кстати, впоследствии Бета сделала впечатляющую карьеру. Слушая ее по телевизору, я ни один раз ловил себя на мысли: если бы нами руководили такие дуры, как Бета, наверно, мы бы избежали многих ошибок, совершенных в девяностые и потом.

Тетя Сима принесла литровую бутылку водки, палку полу копченой колбасы и банку ассорти – маринованные огурцы с помидорами. Илона нажарила картошку и приготовила свое фирменное блюдо – котлеты из щуки. Давненько в нашем доме не было такого вкусного ужина, с грустью отметил я и наполнил рюмки.

После третьей рюмки грусть-тоска улетучилась и я, как мы и планировали с Илоной, начал упражняться в остроумии. Получалось не очень, но тетя Сима хохотала до слез, охала, ойкала, хлопала в ладоши. Когда же я начал показывать моего бывшего директора методцентра и нынешнего начальника Сигму, предварительно сказав, что они такие разные, но при этом похожи как близнецы-братья, она истошно закричала: хватит!..

Впрочем, я и сам решил, что достаточно. Едва ли она, после такой гомерической встряски найдет в себе силы меня воспитывать. Но ошибся. Спустя несколько минут, успокоившись, тетя Сима властно распорядилась:

– Илоночка, оставь нас вдвоем, нам с твоим супругом, надо посекретничать.

Илона, словно заранее была готова к такому повороту, торопливо вышла из кухни, плотно прикрыв дверь.

– Демьян, в чем дело? – придирчиво зыркнула тетя Сима. – Почему я тебя не узнаю? Что с тобой случилось? Сколько времени и какие кошки скребут у тебя на душе?..

– Пожалуй, года полтора, – помимо своей воли, ответил я, и вдруг вспомнил Светлова: – Нынче время такое: человек не на месте, и земля уж, как видно, не та под ногами…

Тетя Сима охотно подхватила скороговоркой:

– Люди с богом когда-то работали вместе, а потом отказались: мол, справимся сами.

– Это про меня, – сказал я. – Утратил стержень, вынужден ходить, опираясь непонятно на что, поэтому и не узнаете. Да я и сам себя не узнаю – паралич воли, какая-то раздвоенность, сомнения…

И тут она, живо вспорхнув со стула и отскочив к двери, гаркнула:

– Хватит! Будем подводить черту. Мелодрама и высокая трагедия – не твои жанры. Мигом снимай котурны и живи, как тебе предписано…

– Кем предписано?

– А кто ж его знает?! – раскинув руки в стороны, выпалила она. – Например, Илоной, Викой, твоим начальником Сигмой. Ну, прямо-таки тезка, – засмеялась она, – надо бы с ним познакомиться, выпить на брудершафт. – И вдруг зачем-то перешла на немецкий.

Что она говорила я, естественно, не понимал, но догадывался – отчитывала, как распоследнего шалопая. Наконец спросила с остервенелой интонацией:

– Ferstein?

– Ja, ja…

Тетя Сима, резким движением открыв дверь, крикнула: – Илона, возвращайся, клиент созрел досрочно!..

И опять – ерунда какая-то! Илона вернулась на кухню и присела за стол, не выказав никакого удивления. Это было похоже на плохой спектакль, где персонажи по очереди подают свои реплики, но, по сути, с ними ничего не происходит, о событиях можно догадываться только из текста пьесы.

Тетя Сима схватила бутылку и принялась наполнять рюмки. Руки у нее подрагивали, поэтому на скатерти, возле каждой рюмки образовались серые пятна. Но она, как будто этого не замечала. Поставив бутылку, произнесла с пафосом:

– Товарищи, перед тем как огласить решение открытого партсобрания, спешу сообщить: муниципальный служащий, наш беспартийный genosse Демьянов окончательно выздоровел и полон желания вернуться к нормальной жизни. Ура, товарищи, ура!..

Тост показался мне глупым и бестактным, но свое «Ура!» я крикнул громче всех.

Новый замглавы администрации – Петренко, между прочим, тоже отставник лет сорока пяти отроду, оказался весьма сметливым и проницательным:

– Плоховато работаете с документами, бюрократ из вас никакой, прикреплю помощницу, пусть наводит порядок. Против Хованской не возражаете?

– Нет.

– Ладненько, на том и порешили. – Он погладил лацканы черного пиджака, ослабил узел серебристого галстука в полоску, мельком глянул в овальное зеркало, висевшего у дверей его скромного кабинета и, по-моему, остался собой очень доволен. – А вас бы я попросил нажать на патриотику. В русле грядущих выборов это было бы очень кстати. Не возражаете?

– Нет.

– Мысли на этот счет есть?

– Есть, – сказанул первое, что пришло в голову: – военно-спортивный марафон старшеклассников.

– Нельзя ли поподробнее?

И я, не шибко напрягаясь, стал цитировать самого себя, воспроизводя один из фрагментов лекции, прочитанной мною десятки раз в самых разных аудиториях:

– Цикл соревнований по военно-прикладным видам спорта, конкурсы, выявляющие знания отечественной военной истории, литературы, кинематографа, проведение экскурсий по местам боевой славы, возложение цветов…

Слушая меня, Петренко одобрительно кивал, развалившись в кресле. Ему все было понятно, пока я не сказал:

– Ну и что-нибудь для приманки.

Он выпрямился, прищурился и вдруг резко подался вперед, точно плохо меня видит:

– В каком смысле для приманки?

– В прямом! Ребят надо заинтересовать, чтобы без понукания хотели участвовать в марафоне. Организовать хороший призовой фонд, добиться освещения марафона в прессе и самое главное сочинить для них сказочное приключение, в котором они смогут почувствовать себя звездами уникального, потрясающего, социально-значимого проекта. Ровесники должны им завидовать…

Петренко замычал, мотая головой:

– Вы думаете, это реально?

– Да.

– Вы готовы взяться за эту работу?

– Да. Но и всей администрации тоже придется потрудиться…

В конце февраля в актовом зале районной администрации провели презентацию марафона и, таким образом, пригласили к участию школы, расположенные на территории других муниципальных образований.

Эту идею подсказала Хованская – смурная женщина неопределенного возраста, поначалу не вызывавшая у меня никаких симпатий, но впоследствии ставшая надежным другом и незаменимым помощником.

– Станислав Викторович, зачем вы себя обманываете? Если с вашей задумкой не вывернуть на районный, а потом и городской уровень – ничего путного не выйдет. Под фитюльки спонсоры денег не дают. На бюджетные гроши нашего Эпсилона такие дела не делаются. Ступайте к Петренко, убеждайте, он, кажется, вменяемый…

Вменяемый Петренко, в тот момент внезапно занявший кресло Сигмы, погоревшего на какой-то копеечной афере, благодаря инициативе Носорогов, мурыжил меня очень долго. В частности, требовал, чтобы я предоставил письма поддержки за подписью самых авторитетных людей.