Тот час велено было разобраться. От приказа ,что ведал поборами ,но не того ,что именовался Большой казны, а того ,что собирал с черного люда недоимки, и потому назывался Доимочной избой ,был послан дьяк с ябедниками, а им в придачу дали стрельцов полсотни, под началом сына боярского Телепнёва, а из Московской судной избы пятерых мастеров пытошных дел, до которых взыскание недоимок не касалось ,но в совеем приказе мастеров таких не было.

В Шумске проняли "гостей" тихо, народ понимал- хочет власть разобраться, что же здесь такое произошло, отчего в набат ударили. Посланный дьяк занял воеводские хоромы, указал Телепнёву, чтобы разместившиеся во дворе стрельцы были наготове "если что",да велел чтобы пришли из горожан те, которые теперь тут заправляют.

–Где говоришь они заправляют то? -спросил дьяк писца, что встретил прибывших во дворе.

–В вече, батюшка. В вече- торопливо ответил тот.

–И где это их вече?

–Да прямо тут, и мы при них…приказные.

–При них значит? -смерил дьяк писца взглядом

–Ну а как же…учет ведём всем сборам…порядок у нас…-почти заикаясь лепетал писец.

–Порядок говоришь! Ну иди, скликай этих…порядошных! Да погодь! Стрельцы с тобой пойдут…чтобы порядошным не вздумалось супротивится!

–Да чего же они будут против то…если по правде всё…

–Иди уже!

Когда в городе узнали, что выборных собирают по домам стрельцы. начался среди горожан глухой ропот, и стали люди потихоньку собираться с разных городских концов к приказной избе да хоромам воеводским. Именитых горожан уже через толпу жителей провели на воеводский двор.

Было их шестеро, хотя в вечевой совет избрали семерых, дворянин из окрестных, жил в своём поместье, и за ним послали. Встали они перед дьяком. шапки сняли, поклонились степенно,с уважением, но без унижения.

Все, и народ из-за ворот, и стрельцы во дворе. разбившиеся парами или по три, с интересом наблюдали это действие. Телепнёв сидел на крыльце дома, щелкал ладонями грецкие орехи, что очень любил ещё с детства. А Иван, с Бобром, стояли у него за спиной.

–Ваня, ты как начнётся, береги нашего сына боярского, да народ не калечь…коли наседать будут отбивайся обухом…

–Чего это вдруг наседать то начнут?!-удивлённо глянув на товарища спросил Иван

Но вопрос его перебил крик присланного дьяка, что покрыл и двор, и задворье, и наверное долетел по улицам Шумска до самых его околиц, и прокатились над рекой.

–На колени-и-и!!!

Ох и тяжёлая же тишина повисла над двором после того как отголоски крика умчались по улочкам.

Дьяк прокашлялся:

–На колени…что не ясно, холопы?!

–Ты сам то ,мил человек, из каких будешь? На боярина, или дворянина, что-то не похож.

Дьяк обернулся в Телепнёву ,что встал .и отряхнул с платья ореховую скорлупу

–Чего ждёшь,воевода! Прикажи вязать смутьянов то! Вели скамьи ставить! -и обернувшись к выборным. крикнул- Скидывай порты, оголяй зады, смерды!

–Где же его такого сыскали то! -проворчал Бобёр, и шагнув в Телёпнёву, сказал- Вели боярин ворота запереть…

Но было уже поздно. Народ повалил во двор .Особо охочие до драки горожане уже затеяли толкотню со стрельцами. В дьяка, и стоявших на крыльце полетело что-то. Бобёр увернулся от летевшего в него "снаряда":

–Да это яблоки!

Три воза яблок везли на соседские базары шумцы, да вот остановились у воеводского двора, послушать да посмотреть, что будет, а теперь уж и яблок было не жаль коли опять пришлые не по правде дело решать захотели.

Дьяку прилетело в голову спелое, с красным отливом, яблочко. Потом второе. Он забежал на крыльцо и закричал Телепнёву:

–Вели воевода стрелять!!!

–Пищали то все в дому…-пробормотал Телепнёв.

–Куда там стрелять! В кого?!Надо в доме схоронится ,да упаси Боже убить кого, или покалечить. подпалят дом то! -проговорил Бобёр,и крикнул стрельцам, что ещё были во дворе -Текай ребята кто куда, а кто может айда в дом!

Горожане быстро заполнили двор. Казалось все сюда сбежались, и мужики с оглоблями, и бабы с ухватами да печными лопатами. Пришлых загнали в дом. На крыльце Иван и Бобёр до последнего держали дверь, пропуская своих внутрь. Первым сиганул во внутрь дьяк, застрял слегка теснимый ябедниками, последним вошёл Телепнев, за ним Бобёр. Настала очередь Ивана, да тут схватили его за перевязь и дернули назад. да так,ч то упал он на спину, и увидел как рванулся было к нему Михей, но несколько рук оттолкнули его, и вцепились в дверь.Вот она и захлопнулась.

Бойкая баба огрела Ивана деревянной лопатой под одобрительные крики, но тут покрыл голоса толпы громкий голос:

–Не троньте его!

Иван вскочил, и схватился было за саблю, отступая при этом к дверям. На него смотрели зло, а он растерянно. Свои же!

–Не троньте его! -повторил дородный мужчина, в дорогой одежде, видимо один из избранных в городское вече.

Голос этот, привыкший видимо приказывать, уверенный, властный, и спокойный, вселил в него вдруг спокойствие. Уже не боясь толпы, увидел Иван на крыльце свою шапку, и поднял. Отряхнул, одел .Поправил перевязь, да сабельный ремень. Посмотрел на людей:

–Ну чего вы…так то…-лицо его стало как обычно светлым и добрым, а голос выдавал его силу и смелость-…чего же вы?

–А вы чего? -ответили из толпы

–Мы службу царскую правим.

–А чего сразу пороть то?!

–Так дурной человек…среди вас что ли таких нет?

–Так, а чего послали такого?

–Так такие и послали. Царь же сам всех слуг своих не выбирает. А царство наше большое, народу на службу надо много.

На крыльце собрались все шестеро выборных. Народ стоял молчал, или тихо перешептывался.

–И что теперь делать?

Иван подумал. Искал правильные слова.

–В Писании как сказано? Кесарю кесарево, Богу богово…так ведь? Значит Богу души наши…так? А царю-батюшке то, что ему по закону положено.Вашего ему не надо.

По народу прошла волна одобрительного шума.

–Так мы и не против, подати собирались исправно платить. -сказал тот, что приказал не трогать Ивана -Ты давай клич своих то....поговорим.

Иван начал было стучать в дверь, но открылась она допреж того, и вышел на крыльцо Телепнёв, за ним ещё несколько стрельцов, первым среди них Бобёр.

–Ты боярин запусти нас внутрь -говорил всё тот же благородного вида горожанин -Говорить будем. И твой интерес, и наш, а прежде всего государя нашего, соблюдём, не сомневайся…Только приказного этого, что до порки охоч, спрячь в чулан или в погреб! На рожу его, поганую. сил нет смотреть!

Телепнёв стоя за дверями, слышал весь разговор. Посмотрел он на Ивана, слегка качнул головой одобрительно, и отошёл в сторону, пропуская именитых горожан, приказал стрельцам:"Разомкнись, ребята!".

Михёй приобнял Ивана, улыбнулся и проговорил:

–Ну ты Ваньша…добёр бобёр!!!

По возвращению в Москву, про Ивана заговорили. Бабка Иулиания, как то придя с базара, дала оплеуху кухонной девке, уселась обмахиваясь платком ,перевела дух и сказала:

–Встретила на торгу Оксинью, жену сотника приказа где наш Ванечка служит…

–И что? -как то совсем безучастно спросил Захар. протянув руку к румяным калачам с бухарским лукумом внутри

–А то, что сын твой в чести ныне у самого стрелецкого начальника. Говорят он один в Шумске бунт усмирил, да всех.что были с ним спас!!!-тут Иулиания огрела сына палкой и злобно пробормотала -Не тяни пакли то! Вон с кухни пошёл! Всю жизнь учу -не научу…жди когда за стол сядем!

Захар, хоть и был одним из первых знатоков огненного боя на Москве, хоть и носил на шапке золотой пожалованный грозным царём, но матери своей боялся пуще всех. Потому почёл убраться с кухни подобру поздорову. Он уж и сам наслушался сплетен каков его Иван умник-разумник и как сам стрелецкий голова его похвалил.

–Кто там у него в начальниках то был? Телепнёв что ли…Надо Лександру сказать, чтобы кинжал, а того лучше саблю выковал. да боярину поднёс. Оно и для него полезно будет, и для Ивашки впрок пойдёт…-тут Захар подумал о калачах с бухарским лукумом. вздохнул, и добавид- Оно ведь не подмажешь, не поедешь, а похвала, она то хороша, но еже ли с интересом то ещё лучше…Эх, надо было всё же стянуть калач то.

Сказано-сделано.Старший брат Ивана, Александр, тот, что у фрязина Антона, обучался, отковал клинок сабельный, такой острый, что вот упади на его лезвие платок из самой лёгкой, самаркандской кисеи, то сам на двое и развалится. Рукоять сделал из бивня диковинного зверя беломорского, нанёс дамасскую вязь, под арабские надписи, и ножны сделал под стать, с серебряными украшениями, дорогие.

Сын боярский Данило Телепнёв подношение принял охотно. Понял, что и уважение ему выказали, и намекнули -не забудь боярин сына и брата нашего, раба божьего, Ивашку Покатова, сына Захарова. Отчего же не помочь толковому парню? С тех пор, если выпадала Телепнёву какая служба. всегда брал он Ивана к себе в команду.

И вот в году 1567 , когда минул Ивану двадцать первый год, выпало ему наконец то и в ратном деле побывать.

В тот год на Берегу было особенно не спокойно.

С самого начала царствования Ивана Васильевича, когда царь ещё был в отроческих годах, начались на Русь набеги крымских татар. Крымские Гиреи, очень уж охочие до поживы, в союзе с казанцами, терзали русские земли. Года не проходило, чтобы не занимались пожарами города и деревни северо-востока Московского царства. В 1521 году, когда сидел в Казани Саип Гиреей ,сговорился он с братом, крымским ханом, Махмет Гиреем, и пошли они в набег вместе. В 1537 году крымский царевич Сафа Гирей. сидевший тогда в Казани, разорил и пожёг Муромскую и Костромскую земли. Эти два погрома торчали словно обгорелые печи среди пепелища сожжённых жилищ , а мелкие набеги не прекращались неи на день. Казанцы, да подвластные и союзные им черемисы с мордвой, налетали, убивали, грабили, жгли и уводили в полон пленных.

И даже когда царь Иван Васильевич приступил к разбойничьему гнезду ,и взял наконец Казань, не прекратились набеги. Степные племена жили в своём праве. Не стало хана казанского, так ещё лучше, теперь будем убивать и грабить по своему желанию. Вот и сторожили порубежники берег на Оке. Но разве всех разбойников высмотришь!

В тот года две орды, луговой черемисы, хана Бердея и мордовская, пошли в набег. В сговоре они были или нет не ясно было, но мордву ещё на берегу остановили ,муромский воевода Образов Лука и мордовские же князь Кулунча Еникеев, да мурза Баюша Разгильдеев и погнали обратно в степь. А чтобы желание разбоить пропало, гнали долго, до самых их юртов, и там побили сколько сумели, сожгли, да большой полон взяли из баб их, да детишек.

А вот черемисы прошли. Прошли бродами и рассыпались на несколько отрядов. Вот тут и началась чехарда. Пришлые стремились поскорей добра взять. да полона, и уйти, а русские полон спасти, да пришлых наказать.

Командовал русскими боярин Дмитрий Хворостинин. Воевода своих людей разделил на двое, одних послал навпереймы разбойникам, так чтобы они их обошли, да погнали бы к Оке, а других послал на реку, засады ставить, да ждать когда разбойный люд устремится к себе в степи. Телепнёв получил под свою руку полсотни стрельцов, да полсотни городовых дворян. Так же пристала к его отряду сотня казаков атамана Зарубы Решетова. И приказано было им идти к реке. в засады.

У села Алексашина наткнулись они на десяток степняков, что волокли с собой пятерых пленных, да несколько навьюченных тюками лошадей. Казаки решетовские налетели точно ястребы, в миг порубили троих, а за остальными пошли в погоню.

–Живыми бы взять!– крикнул Телепнёв атаману

–Куда там…порубят! -Заруба присмирил вертевшегося коня.

Был атаман высок, поджар и широк в плечах. Голова его круглая точно кочан капусты, чему большее сходство придавала особая стрижка, сидела на короткой могучей шее. По одежде и сбруе не отличить бы его от степняка, если бы не большой осьмиконечный крест из серебра. висевший на его груди поверх всей одежды. Турецкая сабля висела на поясе, да копьё на ремне за плечами.

–Тут они где-то. -говорил Заруба- надо селян расспросить…там за избами прячутся, я видел.