Самое дешевое жилье, которое ему удалось отыскать, располагалось наверху пятиэтажной инсулы, многоквартирного дома. Здесь не имелось окон, а масляную лампу он зажигал редко, так что свет проникал сюда лишь через прорехи между черепицами крыши. Карбон оглядел свои жалкие владения. Пожалуй, это помещение можно было бы назвать чердаком. Десять шагов на шесть, скошенная крыша не позволяет встать в полный рост. Дверь не запирается, а стены такие тонкие, что слышен каждый звук, издаваемый соседкой, старухой со слезящимися глазами и непрестанным кашлем.

Старая ведьма сейчас была у себя и, как и всю ночь, кашляла и хрипела – Карбон даже подумал, что ее рвет. Ему хотелось пойти туда и удавить каргу. Но вместо этого он положил голову на жалкое подобие подушки, а второе ухо заткнул пальцем. Помогло плохо. «Боги всевышние! С тем же успехом можно пойти на улицу!» Все равно кашель не дает заснуть. Он надеялся, что сможет поспать, когда старуха встанет. Да и смысл куда-то идти? На улице чертовски холодно. Конечно, Карбон не только поэтому лежал тут, свернувшись клубочком под одеялом, одетым. У него не было ни денег, ни работы. Идти некуда. Перспектив никаких. Юношу переполняла бессильная ярость. С момента побега его дела шли все хуже и хуже.

Он затаился на несколько дней, а потом вернулся к родному дому. Кроме пары домашних рабов, там присутствовали лишь официального вида мужчина в тоге и рабочие. Карбон попытался поговорить с агентом Красса, но тот отмахнулся от него, равно как и от просьбы юноши позволить ему встретиться с Пакцием. Убедившись, что его родители уехали, – и возмутившись этому, – Карбон принялся искать работу. И вскоре осознал, что весь его план был ужасной ошибкой. Большинство торговцев, к которым он обращался, при виде хорошей туники и холеных рук поднимали его на смех. Кто-то предлагал работу, но за такую низкую плату, что Карбон в ответ советовал, куда они должны засунуть подобное предложение. К сожалению, его сбережений надолго не хватило. На жизнь требовалось куда больше денег, чем он думал. Немногие оставшиеся друзья помогали ему, давая еду и деньги, но и их доброжелательность начала иссякать.

Карбон яростно скрипнул зубами. Чем он или его семья так прогневали богов? Он посетил все главные храмы, просил совета. Но не услышал в ответ ничего. Ничего. Даже старый предсказатель, которому Карбон накануне отдал последние монеты, оказался бесполезен – он сообщил, что Карбон вскорости женится на дочери богатого торговца!

– Вшивый шарлатан! – пробормотал Карбон. – Надо будет отыскать его и забрать деньги.

Мысль о браке заставила его вспомнить о матери. «Боги, она же наверняка переживает из-за меня! И отец тоже». Но гордость не позволяла ему написать семье письмо. «Я пошлю им весточку, когда дела пойдут получше. Когда стану зарабатывать».

Карга в соседней комнате снова закашлялась, и юноша оставил всякие попытки отдохнуть. Встав, Карбон застегнул плащ последней своей ценной вещью – серебряной брошью, подаренной матерью год назад, когда он получил тогу. Карбон провел по ней пальцами и безмолвно попросил Юпитера и Фортуну о помощи. Почувствовав себя капельку лучше, направился к лестнице. Может, сегодня ему повезет и боги наконец-то помогут ему. А если нет, возможно, он найдет способ вступить в армию. Всяко лучше, чем с позором возвратиться к родителям в Рим. У него заурчало в животе: да, он почти ничего не ел последние три дня. Карбон принялся лихорадочно размышлять. Может, удастся украсть буханку в соседней пекарне?

С того момента, как они прошли под каменной аркой и вступили на двор, окруженный колоннадой, они постоянно ощущали на себе любопытные взгляды. Фортис повел свою добычу прямо в центр круглой арены для тренировок, вынуждая находившихся там гладиаторов расступиться. Никто из них не огорчился из-за перерыва в тренировке. Отнюдь. Бойцы столпились вокруг новеньких. Посыпались оскорбления и улюлюканье на нескольких языках; а когда гладиаторы заметили Ариадну и остальных женщин, улюлюканье сменилось свистом и непристойными предложениями. Изо всех сил стараясь игнорировать оскорбления, Спартак выискивал взглядом главных крикунов и запоминал их. Коренастый фракиец с забранными в хвост длинными волосами. Костлявый галл с недостающими верхними зубами. Нубиец с золотой серьгой. «Я еще разберусь с этими мерзавцами».

Ариадна, шагавшая в центре группы женщин, упорно смотрела себе под ноги, на песок арены. Пока все тут не узнают, что она со Спартаком, лучше привлекать к себе как можно меньше внимания.

– Заткнитесь, вы, шавки! – крикнул Фортис. Он посмотрел на лучников, стоявших на протянувшемся вокруг всего двора балконе второго этажа. – Эй, вы, там! Сообщите Батиату, что я вернулся! Быстро! – Один из стражников поспешно удалился, и работорговец подошел к своим пятнадцати пленникам. – Построиться! Построиться! Лицом сюда! – приказал он. – Батиат пожелает видеть, кого я ему привел!

Спартак, Гетас и Севр шли недалеко от головы колонны, и теперь они оказались крайними на левом фланге. Пока ждали Батиата, столпившиеся гладиаторы беспрестанно насмехались над всеми вместе и над каждым в отдельности.

– Эй, новенький!

Не реагируя на подначки, Спартак рассматривал десятки безжалостных лиц. Преобладали здесь галлы, фракийцы и германцы, и понемногу греков, египтян и нубийцев. Он выделил три основных типа гладиаторов. Фракийцы, как и он сам, были одеты лишь в набедренную повязку и широкий кожаный пояс; голову защищали типичные шлемы с гребнем. Счастливчикам достались еще и наголенники. У всех были деревянные сики. С его соплеменниками смешались десятки косматых галлов, голых по пояс, в подпоясанных ремнем штанах. Они держали в руках деревянные копья или длинные мечи и выглядели ровно такими свирепыми, как о них и рассказывали. Были там и незнакомые Спартаку бойцы, в шлемах с тройным гребнем и простенькими металлическими нагрудниками.

– Новенький! Я с тобой разговариваю!

Гетас ткнул Спартака локтем в бок:

– Это вон тот здоровенный козлина слева, со шрамом через рот.

Взгляд Спартака метнулся вбок и остановился на глыбообразном галле с длинными белокурыми волосами. Лицо его было изуродовано рубящим ударом меча – обычного человека такой удар прикончил бы. Результатом стал багровый рубец, протянувшийся от правого глаза к левой стороне подбородка. Удар каким-то необъяснимым образом миновал нос, но рассек губы надвое. Рану зашили, но, насколько Спартак мог судить, не особо умело. Когда этот бычара принимался говорить, половины его лица двигались независимо друг от друга.

– Ты мне, что ли? – огрызнулся Спартак.

– Тебе, тебе, – прорычал галл и облизал изуродованные губы. – Встретимся потом с тобой в купальне. Можешь отсосать мне.

Раздался грубый гогот. Фортис улыбнулся. Спартак подождал, пока шум немного стихнет.

– Отсосать такому уродливому сукиному сыну? – Он рассмеялся. – Тебе очень повезло. В честь знакомства я буду вежлив. Но если ты еще хоть раз взглянешь в мою сторону, я отправлю тебя прямиком к Гадесу. Понял?

Снова грохнул смех. Уязвленный галл шагнул вперед.

– Ах ты, фракийская сволочь! – прошипел он.

Фортис преградил галлу дорогу, занося плеть.

– А ну назад! – рявкнул он. Когда галл угрюмо повиновался, работорговец повернулся к Спартаку. – А ты помалкивай, пока тебя не спросят, мразь!

Капли его слюны попали на лицо Спартака, но тому хватило здравомыслия не вытираться.

– Фортис! Ты вернулся! – прорезал шум негромкий, но властный голос. – Добро пожаловать!

Злобное выражение исчезло с лица Фортиса.

– Благодарю, господин. – Торговец поклонился появившемуся на балконе невысокому дородному мужчине.

– Что, небольшая проблема с новыми рекрутами?

Батиат уже оценивающе осматривал пленников. Спартак сознательно не стал смотреть в глаза ланисте. Товарищи инстинктивно последовали его примеру. Не стоит слишком рано привлекать внимание Батиата.

– Вовсе нет, господин. Просто обычные шуточки. Ты же знаешь, как это бывает.

– И то правда. – Дойдя до конца строя, Батиат перенес внимание на капуанца. – Твое путешествие прошло успешно?

– Пожалуй, да, господин. Не переплатил ни за кого из этих скотов, но это крепкие ребята, и похоже, что они умеют постоять за себя. Надеюсь, ты останешься доволен моим выбором.

– Расскажи мне о них.

Фортис принялся восхвалять каждое свое приобретение, а Спартак тем временем искоса разглядывал гладиаторов. Кто же их вожаки? Ему придется войти в их число, и чем раньше, тем лучше. Неподалеку от здоровяка, с которым он переругивался, Спартак заметил еще одного галла, огромного, с выпирающими мускулами и заносчивым выражением на красивом широком лице. «Вот этот ублюдок. Надеюсь, его мастерство уступает его габаритам». Взгляд Спартака скользнул дальше. Мгновение спустя он остановился на германце со сломанным носом, почти таком же здоровенном, как заносчивый галл. Он казался непримечательным на вид, но стоящие по бокам двое верзил меняли картину. «Вот вожак. А это его телохранители». Больше он не заметил никого сопоставимого с первыми двумя, но он знал, что многие бойцы будут считать себя выше его, жалкого новичка.

Фортис завершил свою речь.

– Конечно, окончательно все станет ясно, только когда они выйдут на арену, но, похоже, ты хорошо потрудился, – объявил Батиат.

– Благодарю, господин, – осклабился капуанец.

– Пускай с них возьмут клятву, потом снимут цепи и помогут устроиться. Не стоит впустую терять время тренировок сверх необходимого, верно? – И, довольно кивнув, Батиат удалился.

– Так этот сукин сын живет тут, в лудусе? – прошептал Гетас.

– Похоже на то. – Спартак осматривал нижний ярус. – Оружейная комната и лазарет тоже вроде бы тут. А несчастных говнюков вроде нас размещают вон там. – Он кивком указал на камеры, занимающие три стороны портика.

– Эй, вы, мешки с дерьмом! – проорал Фортис. – Вам пора поклясться в верности вашей новой семье – гладиаторам, которых вы видите вокруг. – Он повторил эти же слова на фракийском и греческом. – Поняли?

Один из скифов, мужчина с густой черной бородой, шагнул вперед:

– А если мы откажемся?

Фортис щелкнул пальцами, и лучник на балконе вскинул лук.

– Твой путь завершится. Здесь. Сейчас. Ясно?

Скиф заворчал и отступил.

– Еще кто-то? Нет? – Фортис фыркнул. – Я так и думал. Тогда повторяйте за мной слова клятвы гладиаторов, самой священной из клятв, какую вы, жалкие подобия людей, когда-либо давали или дадите!

В лудусе воцарилась тишина. Оглядевшись, Спартак понял, что собравшиеся вокруг бойцы с уважением относятся к тому, что должен сейчас произнести Фортис. Все они прошли через этот ритуал. В безжалостном мире лудуса он придавал их жизни смысл.

– Клянетесь ли вы стерпеть ожоги и цепи?

На миг возникла пауза.

– Да, – пробормотали пятнадцать человек.

– Клянетесь ли принять принимать удары и плети?

– Да.

– Вверяете ли вы себя Батиату телом и душой, не прося ничего взамен? Клянетесь ли принять смерть от меча или от копья… – теперь уже Фортис сделал паузу, – или любую другую, какую сочтет уместной ланиста?

Ответа не последовало.

Ариадна оцепенела. Она даже не думала, что гладиаторы обязаны давать клятву!

Девушка не видела, как скрипит зубами Спартак. «Телом и душой?»

– Отвечайте! Или лучники выстрелят. На счет «три»! – крикнул Фортис. – Один!

Спартак посмотрел на Гетаса и Севта.

– Глупо умирать из-за нескольких слов, а? – прошипел он; оба напряженно кивнули.

– Два! – проревел Фортис.

– Да! – крикнули пятнадцать человек.

– Громче!

– Да!!!

– Хорошо. Добро пожаловать в нашу семью. – Улыбка Фортиса напомнила Спартаку волчий оскал. Запустив руку за пазуху, работорговец вытащил цепочку, на которой висела связка ключей. – Пора освободить ваши бандитские задницы! Свобода! – Расхохотавшись над собственной шуткой, он принялся отпирать железные ошейники. Он дошел до Спартака, их взгляды встретились.

«Когда-нибудь я его убью», – подумал Спартак. Но вслух негромко спросил:

– Где мы будем спать?

– Посмотри по сторонам. Некоторые из этих камер пустые. Кто первый, того и камера, – буркнул капуанец.

– А когда нас будут кормить? – спросил Гетас.