Группа жертв (страница 11)
– Давайте все же проверим галерею до конца, охранная сигнализация хорошо, а живые глаза лучше. Неспокойно мне, пока тут разгулялся этот употребляющий… бомонд…. – саркастично выделив в речи последнее слово, куратор не закончила фразу, но красноречиво дернула подбородком и это без слов сообщило Райенвальду, что она думает об «употребляющем бомонде».
– Давайте, – согласился следователь и, почтительно держась на шаг позади, вошел в темную часть зала. – А картина, принадлежащая Михаилу Сомову, где висит?
– В конце осмотра, только это не картина, а рисунок на бумаге пером и бистром, бистр – это сажа букового дерева, смешанная с клеевым раствором. Похож на коричневые чернила. Рисунок, принадлежащий Сомову, уникален еще и тем, что это единственное сохранившееся упоминание о не дошедшей до нас картине Босха. Некоторые наброски, позже превращались в картины, а этот остался нереализованным.
– Там тоже изображены демонические пытки приспешниками сатаны?
– Да, и также отображена проблематика выбора между добродетелью и пороком, последствия необузданных желаний и вопросы веры.
Они продвигались по галерее. Иногда Райенвальд на мгновение задерживался у какой-нибудь картины, но ему мало что удавалось увидеть в полумраке и он дал себе слово посетить выставку после открытия. Следователь не относил себя к ценителям живописи, но непередаваемый изобразительный язык Босха, его тревожные причудливые полотна будоражили воображение, их хотелось рассматривать.
– Кажется, всё в порядке, – сказала дама. Они дошли до конца и остановились перед разделом будущей выставки, где сосредоточилась графика. – Вы хотели посмотреть рисунок «Сомова», он перед вами. И я даже могу включить для вас лампу. – Она щелкнула тумблером точечного светильника и загорелся – показавшийся привыкшему к темноте глазу взрывом сверхновой, но объективно очень не яркий – свет.
– «Группа жертв» (около 1480 –1516 ). Частная коллекция, – приблизившись к рисунку, чтобы лучше видеть, прочел следователь сопроводительную информацию.
– К сожалению, это максимально допустимый уровень освещенности для экспонирования графики, если мы хотим сохранить ее для потомков, конечно, – извинилась дама. – Существуют устойчивые к выгоранию виды бистра, но проверять это на шедеврах такого уровня было бы просто преступно.
– Значит, название рисунка – «Группа жертв», – сказал Райенвальд.
– Да, по названию одноименной, не дошедшей до нас картины.
– И как он попал к Сомову?
– Вероятно, Сомов купил его у такого же коллекционера. От Босха осталось более сорока рисунков и не все они принадлежат музеям.
– Владелец предпочел сохранить анонимность, судя по этой подписи?
– Верно, это было пожелание владельца.
– Удивительно искаженные пропорции, – следователь попытался отгадать, что изображено на рисунке. – Вот тут внизу, это же море? Рыба, проглатывающая грешника?
На рисунке странное рыбоподобное существо в шапке плыло с открытым ртом, из которого торчали человеческие ноги в обуви с колокольчиками на мысах. Мастерскими отрывистыми штрихами художник изобразил явно что-то очень аллегорическое.
– Так предположили и исследователи рисунка, – подтвердила дама. – Обратите внимание, как рождается пугающее: страшное возникает из природного, когда животное подвергается антропоморфизации. Или, напротив, когда человек наделяется чертами уродливой бестии. Смотрите сюда, – она указала на маленькую группку персонажей выше рыбы. – Несколько похожих свиней, валяющихся в грязи, но вот у одной немного изменена анатомия, заострены черты лица, и мы угадываем в них человеческое выражение. Скорее всего, эта отличающаяся свинья, лежащая в позе, похожей на человеческую, и есть человек. Греховный, приговоренный к каким-нибудь страшным мукам. Может, пьяница. Почему нет. Рядом стоит бочка, из которой через вбитую воронку хлещет вино.
– Да, если долго вглядываться в этих демонических свиней, кажется, что они смотрят на свиночеловека очень не по-доброму, – задумчиво сообщил следователь. – Смешались в кучу звери, люди… и их гибриды.
– Вот вам, пожалуйста, обратная образность: человек, уподобленный животному, и отчасти даже дереву, видите, вместо ног древесные корни? – дама указала кистью руки направление. – Уродство является визуальным выражением порока.
– И в чем порок этого существа?
– Он болен эрготизмом, иначе этот недуг называли священным огнем. Мучительная болезнь, вызываемая спорыньей, грибком-паразитом злаковых, из которых пекли хлеб. Болезнь приводила к галлюцинациям и гангрене конечностей. Лечить ее пытались корнем мандрагоры, напоминающим человеческую фигурку. Так что это существо одновременно может быть олицетворением и больного, и лекарства, и даже галлюцинацией, ассоциировавшейся с течением болезни.
– Выходит, у Босха каждая мелочь имеет свой тайный смысл?
– И не один! Толкованиям босховских образов несть числа! Искусствоведы ищут разгадки не один десяток лет.
– А на заднем плане как раз то всепоглощающее пламя, что впечатлило Босха в детстве? – продемонстрировал Райенвальд синдром отличника, запомнившего, что говорил учитель десять минут назад.
– Да, на заднем плане, по всей видимости, извержение вулкана, камни, вылетающие из жерла и стекающая лава. И все это – набросок, сделанный буквально росчерками пера.
– Понять бы еще, что это значит, – сам от себя не ожидая, увлекся средневековой фантасмагорией следователь. Он очертил рукой в воздухе застекленный рисунок по периметру. – Можно мне сфотографировать «Группу жертв» на смартфон?