На Фонтанке ожидается солнечный ветер (страница 14)
Надеяться было не на кого, и Лина продолжала держать Лёню за руку. Когда однажды он наконец пришел в сознание и открыл глаза – Лина оказалась первым человеком, кого он увидел, кого он встретил, вернувшись в эту жизнь. В тот день Лина почувствовала ответную реакцию – рука Лёни цепко сжимала ее руку, не желая отпускать. Иногда так бывает – чужие становятся своими. Как странно… Она готовила себя к тому, чтобы отнять чужую жизнь, но вместо этого ей пришлось спасать жизнь ребенка.
Следующие два месяца Лина провела рядом с мальчиком. Лёня учился есть, ходить, разговаривать. Он оказался смышленым и очень терпеливым – не ныл, не жаловался, боль выносил стоически, как маленький мужик. Однажды он спросил ее про отца: «Почему папа не приходит?»
В тот вечер, после работы, Лина пошла к Лёне домой. Грязный подъезд, коммунальная квартира, открыла соседка и сказала, что Лёниного отца можно найти во дворе, где он обычно «проводит досуг». Лина действительно нашла его во дворе, на покосившейся лавочке, в компании собутыльников, встретивших ее появление пьяным гоготом.
– Ваш сын спрашивает про вас! – сказала Лина.
Лёнин отец ответил ей мутным, безразличным взглядом.
– Пошла отсюда! – крикнул ей один из персонажей пьяной компании. – Что прицепилась к человеку?!
Лина вздохнула: ясно. И ушла.
Лёне она сказала, что, такое дело, парень, отец твой уехал в командировку и просил меня пока за тобой присмотреть.
– У него запой, да? – серьезно спросил Лёня. – Ты лучше не ври. Не умеешь.
Лёня быстро восстанавливался – в этом возрасте компенсаторные способности велики. Однажды, когда после одной из наиболее болезненных процедур, он скривился от боли, Лина приобняла его:
– Ничего, Лёня! Скоро у тебя все заживет как на кошке!
– Как на коте, – поправил Лёня, – как на худом и драном коте. У нас такой во дворе живет. У него после драки – ухо оторванное, клок шерсти вырван! Но что ты думаешь? Все зажило, и кот стал как новый, ухо, правда, не отросло, но это ладно. Слушай, а ты теперь будешь, да?
– В каком смысле? – испугалась Лина, хотя она, конечно, прекрасно поняла, что имеет в виду Лёня.
Вместо ответа он крепко сжал ее руку. Лина руку не убрала, так и сидела с ним – рука в руке, как в ту первую ночь. Но про себя она сказала: нет, парень, я не могу. Прости, но дальше ты как-нибудь сам.
Она старалась не привязываться к нему, потому что знала – ей нельзя, нет у нее права ни на что живое, человеческое, на теплоту, любовь, привязанности. Но случилось худшее, что можно было представить – он привязался к ней.
Лина кормила Лёню с ложечки, пока он не окреп настолько, что мог справляться сам, поддерживала его, когда он делал первые шаги, читала ему книги, приносила вкусности, подарила планшет, на который записала хорошие мультфильмы, чтобы Лёне было не так одиноко, когда она уходит домой. В каком-то смысле история повторялась – Лина вспоминала, как когда-то она также читала книги Павлику, рисовала ему картинки. Сероглазый светлоголовый Лёня внешне не был похож на Павлика, и все-таки у них было что-то общее – живость, веселый нрав, любознательность, чувство юмора. Лёня, несмотря на свою недетскую серьезность, прекрасно шутил сам и понимал шутки, и Павлик всегда был смешливым, любил устраивать розыгрыши для них с матерью. Вот только в шесть лет Павлик уже умел читать, а Лёня и представления не имел о буквах. Решив исправить это упущение, Лина взялась учить его читать. Они о многом разговаривали, но у обоих были запретные темы – Лёня почти не говорил ни о своем доме, ни о родителях, Лина – о своей семье. Вот такие у них были странные отношения.
Однажды в июле Лине сообщили, что в приемный покой больницы пришел тот самый, сбивший Лёню водитель и что он хотел бы поговорить с кем-то из родственников мальчика. Услышав это, Лина почувствовала, как волна ярости подбросила ее и понесла. В приемный покой она буквально вбежала. Она почему-то представляла, что увидит сейчас перед собой молодого, полного сил человека, но посреди холла стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, пожилой мужчина. На мгновение Лина растерялась – у незнакомца был виноватый, потерянный взгляд, да и выглядел он несчастным. Запинаясь, мужчина сказал, что не мог предотвратить трагедию и что все это время он глубоко переживает случившееся.
– Мой внук такого же возраста, как этот ребенок, – вздохнул незнакомец. – Как не переживать… Знаете, у меня после этой аварии случился инфаркт. Я сам из больницы недавно вышел. Вот пришел узнать, как там парень.
Лина испытующе смотрела в его глаза – можно ли ему верить?
Еще в июне она говорила со следователем, который вел дело Лёни, была в курсе обстоятельств аварии и знала, что формально водитель был не виноват. Лёня выскочил на проезжую дорогу, и водитель попросту не мог сориентироваться, затормозить. Она также знала, что водитель повел себя достойно – он сам вызвал полицию и медиков, предлагал помощь.
Однако же бессознательно Лина все же ненавидела этого незнакомого человека, принесшего Лёне столько боли. Но вот теперь, увидев его, она чувствовала, как ее злость отступает.
Мужчина повесил голову:
– Вроде и не виноват ни в чем, а на душе так тяжко, словно горой придавило. Ночами не сплю, верите?
Лина видела, что его сожаление искренне. Совсем другим, своим давно забытым – мягким – голосом она сказала:
– Вы действительно не виноваты. Пожалуйста, не переживайте.
Мужчина вдруг беззвучно, скупо заплакал и отвернулся.
– Мальчик поправится, – повторила Лина. – Не вините себя.
В больничное окно Лина видела, как пожилой незнакомец пересекает двор усталой походкой. Она провожала его глазами, пока он не скрылся из вида. После этого разговора на душе у нее посветлело – виновник аварии оказался человеком. Она решила сохранить его номер телефона – может быть, он сможет позаботиться о Лёне, когда ее не будет? Она знала, что времени у нее почти нет.
Между тем лето убегало – теперь уже и не догонишь.
Как-то в конце августа ей приснился один из ее давних кошмаров – мама с Павликом на ее глазах падали в бездну, и она ничем не могла им помочь. Лина проснулась в холодном поту, и чувство вины накрыло ее с головой. «Мои дорогие, я не забыла о вас, не забыла!»