Я вышел тогда из здания академии и брел куда глаза глядят, дошел до самых дальних водопадов, которые очень любит… любила Сиринити. Остановился на берегу, глядя на воду, в которой однажды увидел купающуюся зеленоглазую красотку, перед которой не смог устоять. Смотрел и пытался осознать страшную мысль о том, что больше ничего этого не будет. Вообще ничего. Ни совместных купаний в водопаде, ни объятий, ни поцелуев, ни жарких ночей… Ничего. Какое, оказывается, это страшное слово – ничего… И – никогда.

В тот день я не плакал, потому что, кажется, попросту не умел это делать. Кажется, в последний раз слезы из меня лились когда-то в детстве… Настолько давно, что я совершенно не помнил этого момента. Я же солдат, а солдаты не плачут. Верно?..

Я не кричал, потому что в горле застал ком, и я не мог из себя выдавить ни звука. Я же солдат, а солдаты не орут от раздирающей душу боли. Верно?..

Но я скорбел всем своим существом.

Я потерял не просто своего Стража – я потерял своего лучшего друга в лице Сиринити, потерял свою любимую женщину. Я потерял всё.

Да, именно так я тогда думал – я потерял всё. Удивительно, как один человек может стать «всем», да?

* * *

Дни мои потекли в каком-то жестоком формате бесконечного "дня сурка". Я каждую ночь видел во сне Сиринити, я каждый день просыпался и засыпал с мыслями о ней, раздираемый невыносимой тоской. Я регулярно отправлялся на зачистку нечисти на разных территориях и выискивал Арону, которая притаилась, затихла, залегла на дно.

Помните, я говорил, что Бойцы по своей натуре – чертовски живучие маги, которых очень, очень сложно, невероятно сложно убить? Ну вот, тогда я познал это на себе в полной мере. Потому что я нарывался на самые опасные задания Армариллиса, лез куда можно и нельзя, ни в чем себя не сдерживал, сражался на пределе всех своих возможностей, но… но все равно оставался живым.

Любой рядовой фортемин уже давно сдох бы от всех аналогичных полученных ранений, от магического истощения, от регулярной сильной потери крови в жесточайших схватках с нечистью (порой – натурально врукопашную). Но я был Вторым Арма, и я был Бойцом, одним из самых лучших. А самых лучших Бойцов очень и очень сложно уничтожить. Мы умудряемся выживать, будучи на волосок от смерти, такая уж у нас специфичная магическая природа. Вот я и выживал… Хотя бесстрашно совался в самое пекло без цели выжить и выбраться наружу. Но все равно выживал и выбирался. Меня постоянно вытаскивали из западни, и мне отчаянно везло в сражениях. Я был бесстрашной машиной для убийства, которую не останавливало никто и ничто. Порой прихвостни Ароны сами по себе разбегались в стороны, едва завидев меня.

Мне нужно было найти виноватого. Это было просто жизненно необходимо для меня, чтобы окончательно не поехать крышей. Мне просто нужен был такой "козел отпущения", на которого я мог бы направить свою злость.

И я его нашел – Заэль.

Это ведь из-за Заэля мы сунулись в ту демоническую дыру. Из-за попытки спасти Заэля Великолепного мы вляпались во все это дерьмо. Из-за его драгоценной, мать его, персоны нам пришлось задержаться, сражаться до последней капли крови и «пожертвовать» моей Сиринити.

И плевать, что Заэль на самом деле не был виноват во всей сложившейся ситуации. Он же не мог предвидеть нападения Киорры. Не мог знать, сколько сил Арона бросит на бой с фортеминами. Не мог знать, что сама Арона покажется на свет, хотя до этого она долгое время пряталась. Не мог знать, что весь этот бой как раз и был нацелен на уничтожение Сиринити в первую очередь.

Но мне тогда просто нужно было на ком-то срываться. Что я и делал.

Я тогда ненавидел Заэля всей душой. Всю свою невыносимую тоску, всю душевную боль я направил на ненависть к этому живучему гаду. Который продолжал жить и дышать, пока моя Сиринити… Пока она… Ну, в общем…

Мы часто с Заэлем в ту пору конфликтовали, и эти конфликты нередко перерастали в ожесточенные сражения. Порой – прямо посреди коридоров Армариллиса, после чего нас радостно отправляли в карцер.

Рилэй был в ярости от наших регулярных стычек.

– Позорище. Два лучших воина Армариллиса, а ведете себя, как плешивые инквизиторы. В карцер, обоих, – сухо командовал Рилэй чуть ли не каждую неделю.

О да, в карцере мы тогда с Заэлем сидели часто. По несколько часов, а иногда – по несколько дней. В зависимости от того, насколько сильно разнесли коридоры Армариллиса в процессе очередной нашей стычки.

Карцер – это своего рода тюрьма в академии Армариллис, но не обычная, со своей спецификой. Одиночные камеры карцера представляют собой закрытые помещения с аномальными зонами, в которых совершенно невозможно колдовать. Пространство, полностью лишенное магии и жадно выкачивающее магию из тебя самого. Эдакий вечно голодный хищник.

Жутко неприятное место для любого фортемина. Но весьма отрезвляющее. Невозможность колдовать, ощущение выкачивания магии нехило прочищает мозги и здорово бодрит. Поэтому после нескольких часов или даже дней пребывания в этом неприятном помещении в полной тишине, в полном одиночестве я выходил наружу, жадно вдыхая свежий воздух ртом, и на несколько дней затихал, не сталкиваясь особо с Заэлем и стараясь даже не разговаривать с ним. Благо в ту пору я больше не являлся его куратором, так как Заэль в курировании более не нуждался. Хотя, реже мы от этого видеться не стали, потому что являлись двумя лучшими Бойцами Армариллиса и были вынуждены взаимодействовать друг с другом, как бы нам этого ни хотелось.

Впрочем… Знаете, в ту пору я в какой-то степени даже любил эти отсидки в карцере. Почему? Да просто в это время невозможно было тосковать по Сиринити. Мне физически было так нехорошо в карцере, так ломило все тело от неприятных ощущений, что я был полностью сосредоточен на этой боли, и больше ни о чем не мог думать. В какой-то степени это было для меня своего рода спасением… Может, поэтому я порой неосознанно нарывался на стычки с Заэлем, чтобы меня заперли в карцере, и я хоть пару часов мог не думать ни о чем, кроме боли во всем теле?.. Так себе оправдание для мазохизма, но уж как есть.

Но на самом деле наши стычки были больше просто ради выплеска эмоций, агрессии. Потому что, если бы я очень сильно захотел, я бы, пожалуй, Заэля всё-таки грохнул, у меня было много возможностей сделать это тихо и бесследно. Но я ими не воспользовался, потому что знал: именно благодаря Заэлю будет свержена Арона.

Мне в ту пору как раз пришло несколько видений. Невнятных, туманных и ещё очень далеких по времени, но совершенно точно дающих мне ответ на вопрос, кто победит Арону. Я тогда не понимал, каким именно способом будет побеждена эта живучая темная тварь, но видения дали мне четкий ответ: это будет возможно только благодаря Заэлю. В одиночестве ли он это сделает когда-то или с кем-то – я тогда еще не смог этого увидеть, слишком далекая точка будущего была на тот момент. Но ради этого я готов был смириться с тем, что этот белокрылик с косой до пояса какое-то время еще будет жить, что мне трепать его можно, а вот убивать – нельзя. Потому что больше всего на свете я мечтал уничтожить Арону. Желательно – своими руками, но… Но видения четко дали мне понять, что моя роль во всей этой истории будет совсем другой. Что ж… мирозданию виднее, с ним спорить бесполезно. Но раз от Заэля действительно будет напрямую зависеть свержения Ароны, то я обязан был сделать всё, чтобы Первый остался в живых и дотянул до того знакового момента.

Мною двигала лютая жажда мести. Наверное, в ту пору я и жил-то только мыслями о мести и планами жесткой расправы над той, кто посмела лишить меня моего Стража. Я был буквально ослеплён жаждой мести, и это было единственное, что заставляло меня двигаться дальше.

* * *

Пару раз я надирал зад Заэлю, когда он пытался ускользнуть в одиночку в сторону логова Ароны. Сделать это он пытался тайно, но я за ним следил и успевал вовремя остановить.

– На кой ты туда лезешь, мать твою?! – орал я на него во второй такой раз, когда буквально за руку поймал Заэля перед порталом, вовремя почуяв, куда он может вести, и заперся с Заэлем в пустой аудитории, чтобы поорать на него от души.

Тот не сопротивлялся, лишь волком глянул на меня исподлобья.

– Хочу найти душу Сиринити и попробовать вернуть ее к жизни, – ответил он негромко, не сводя с меня тяжелого взгляда.

Сердце мое сбилось с ритма.

Я уже слышал ранее эту чушь и дико злился с этой темы. Болезненной темы, что уж там. Крайне болезненной.

Столько времени прошло с момента гибели Сиринити, а мои душевные раны всё ещё были свежи…

– Опять?! Ты что, издеваешься надо мной?! – рычал я на Заэля. – Хочешь повторения той ситуации? Хочешь, чтобы еще половина академии подохла ради твоих капризов? Ты совсем отмороженный, что ли?!

– Ты не понимаешь… Сиринити…

– Она мертва! – крикнул я в лицо Заэлю. – Ее больше нет, врубаешься? Нет, и не будет!

– Да, но кое в чем ты ошибаешься. Я точно знаю, что ее душу не сожрали демоны, – твердо произнес Заэль. – Они лишь отделили ее душу и куда-то поместили… В какой-то артефакт, в некий сосуд или куда там – я не знаю, но точно знаю, что ее душу не уничтожили, и хранится она где-то в лаборантских закромах Ароны…

– Да с чего ты взял это, боже?!

– Я же уже говорил, – вздохнул Заэль. – Я устроил слежку за некоторыми последователями Ароны. Кое-кого поймал… Кого-то разговорил…

Я скептично усмехнулся.

– Разговорил? Красивая вариация слова "пытал".

Заэль лишь безразлично пожал плечами.

– Мне нужна была информация. И доставать ее я был готов любыми методами. Я не меньше твоего хотел бы как-то вернуть Сиринити, Ильфорте. И я узнал, что если прибегнуть к некоторым способам некромантии, то…

– Оставь ее в покое! – уже кричал я. – Оставь попытки ее вернуть! Ее не вернуть, ты врубаешься? Я все перепробовал, что в моих силах, или ты думаешь, что я не пытался найти информацию, можно ли ее как-то воскресить? Пытался! Бесполезно всё это! Для такого воскрешения нужен некромант столь высокого уровня, каких не существует сейчас в мире. Не существует вообще! Врубаешься?

– Это если говорить о полноценном воскрешении в человеческом теле. Но если попробовать…

– Заткнись, слушай, а? – очень зло прошипел я, тряхнув Заэля как следует. – Больше ничего не хочу слышать от тебя на эту тему. Забудь об этом, не лезь в лаборатории Ароны, и вообще, соблюдай предельную осторожность, потому что…

– Осторо-о-ожность, – издевательским тоном протянул Заэль. – Кто бы говорил об осторожности, а? Если кто из нас отмороженный, так это ты, бросающийся на всех темных тварей так, будто ты бессмертный. Из осторожности, да?

– Мне моя жизнь сейчас не то чтобы дорога́, – сухо произнес я.

Заэль как-то странно посмотрел на меня, произнёс очень тихо:

– Сиринити хотела бы, чтобы ты жил. Чтобы ты продолжал жить и радоваться жизни, несмотря ни на что.

– Да как же мне без нее жить-то?! – в отчаянии закричал я. – И зачем? И чему радоваться? Чему, я тебя спрашиваю?!!

И меня прорвало.

Я слишком долго ходил с каменным лицом и сдерживал в себе эмоции. Делал вид, что справляюсь с горем, что все у меня под контролем. Даже сам почти верил в это. С переменным успехом.

Но тогда меня прорвало. Я плюнул на попытки казаться всем таким правильным и идеальным, просто сел на пол пустой аудитории и заплакал. Вернее – зарыдал. Горько так, взахлеб, как будто больше ничего в мире не имело значения. Впрочем, для меня на тот момент всё именно так и было. Слезы сами собой градом катились по щекам.

Я оплакивал Сиринити. Нашу с ней счастливую совместную жизнь. Наше с ней, бесспорно, счастливое совместное будущее. Нашу несбывшуюся семью. Нашу любовь.

Мне было так хреново, что уже было все равно, кто и как меня увидит. Заэль на меня смотрит? Да и плевать, пусть хоть ржет в голосину, если ему так хочется. Хуже он мне сделать уже не может. Потому что хуже просто некуда. Невозможно сделать хуже тому, кто и так ходит с дырой в сердце.