– Даже не знаю, как объяснить это чувство… А ЧТО, ЕСЛИ?..

Я ошеломленно смотрю на него.

– Ты жалеешь об этих семи годах? Жалеешь о выборе, который мы сделали?

– Нет! – Это слово впивается в меня как пуля и вдребезги разбивает тишину. – Он выразительно крутит головой, выбрасывает вперед руки, сжимает кулаки.

Он смотрит в потолок, а мне нечего ему сказать, потому что я не понимаю, что творится у него в голове.

Год назад его выбила из колеи кончина бабушки. Но сейчас происходит что-то другое, что-то такое, чего я никогда раньше в нем не замечала, и это меня пугает.

Наконец-то я не прячусь от страха, который одолевает меня вот уже полгода. Но я не знаю, что делать, что сказать.

Эйден наклоняется вперед и протягивает мне над столом руку. Я невольно делаю то же самое, и наши пальцы переплетаются.

– Я люблю тебя, Ферн. Всегда любил и никогда не разлюблю. Просто порой я перестаю понимать, кто я такой за тем фасадом, который показываю внешне… Разным людям я кажусь разным, но внутри у меня ощущение растерянности. Знаю, надо быть благодарным за нашу жизнь, ведь я счастливчик… Я не перестаю себе напоминать об этом, но…

НО? Я жду в невыносимой тишине. Наши пальцы постепенно расплетаются.

– …но это как-то не помогает разобраться с мучающим меня чувством, что я… чего-то не понимаю. Будто от меня требуется большее, что-то очень важное, вот только я никак не пойму, что именно.

– Что-то лучше, чем МЫ? Не знала, что у тебя такие ощущения, Эйден. Почему ты раньше молчал?

Кажется, он не ждал услышать в моем голосе гнев.

– Ферн, я просто пытаюсь объяснить что-то такое, чего сам толком не понимаю. Дело не в сожалении, прости, если это так прозвучало. Ты достигла расцвета, и мне это очень нравится. Ты не просто красивая, умная и заботливая жена, дочь и сестра, ты способна достигнуть всего, чего пожелаешь. Ты заслуживаешь, чтобы рядом с тобой был такой же сильный и сосредоточенный мужчина, а я… Я вдруг начал сомневаться во всем, что делаю. Из-за этого я чувствую себя слабаком, обманщиком, избравшим линию наименьшего сопротивления.

– У меня такое чувство, что ты меня за что-то наказываешь, а ведь я всегда ставила и ставлю тебя – НАС – на первое место. В любом деле я выкладываюсь на сто десять процентов – уж такой я человек, и ты это знаешь, Эйден. Я не соревнуюсь с тобой, ничего не пытаюсь доказать, просто хочу, чтобы мы были счастливы.

Я встаю, негодование сменяется во мне возмущением. Это совершенно не тот человек, за которого я выходила замуж!

Эйден вскакивает, чтобы не дать мне уйти.

– После смерти бабушки у меня такое чувство, будто жизнь – тикающие часы. День за днем я должен двигаться вперед, но я застрял на месте. Я опустошен. Не могу разглядеть самого себя, я превратился в автомат, совершающий запрограммированные движения, вместо того чтобы нормально жить.

– Почему же ты не открылся мне, твоей жене? Вместо этого ты затих и позволил, чтобы возникшая между нами трещина с каждым днем становилась все шире.

Из-за слез его лицо плывет у меня перед глазами.

– Не уходи, любимая, не отворачивайся от меня! – Он заключает меня в объятия, тепло его тела действует на меня как успокоительное. – Я сам со всем этим справлюсь, обещаю, – шепчет он мне на ухо. На короткий момент возвращается прежний, уверенный в себе Эйден. Какое облегчение знать, что, возможно – разве нет? – не все еще потеряно.

– Думаю, нам обоим необходимо подумать о том, куда двигаться дальше. Я упираюсь, потому что чувствую, что ты тащишь меня назад, мне больно, но я думаю, что ты смущен этим не меньше, чем я. Это уже хорошо, правда?

От этих моих слов он еще крепче меня обнимает. Если у меня и были сомнения в его любви, это объятие уверенно их рассеивает.

– Я знаю, что не смогу без тебя. Но, может быть, чтобы обрести себя, я должен разобраться в себе вне наших отношений.

Вот оно! Перемена, о которой меня предостерегал внутренний голос, была неотвратима.

Неожиданно земля начала уходить у меня из-под ног. У него не депрессия, которой я опасалась. Нет, тут другое: Эйден стал чувствовать себя как в клетке, как в капкане. Его влечет неведомое, его уже перестал устраивать покой наших тринадцатилетних отношений. Жизнь, которую знала я – знали мы, – осталась в прошлом. И теперь я уже никак не могу это изменить.

Меня преследует прошлое. Отец сказал однажды: «Ты должна выяснить, кто ты такая как личность, Ферн, прежде чем строить отношения. Узнай себя – все остальное приложится».

У меня две сестры и брат, поэтому я хорошо знала саму себя. Дом был шумный, но мы были счастливы, невзирая на обычные перепалки и мелкие огорчения жизни в семье. Мы прислушивались друг к другу, всегда были готовы помочь, я чувствовала ответственность за брата и сестер. Мама называла меня прирожденной переговорщицей и всегда смеялась, когда я утихомиривала спорщиков, неспособных поделить удобное кресло перед телевизором.

В подростковом возрасте я, вторая по возрасту, стала, как ни удивительно, раздвигать границы дозволенного и сводить родителей с ума. Я была настолько уверена в своей правоте, что отказывалась слушать любые советы. Но часто им бывало не до меня, и отец ставил меня на место. Такие периоды шли мне на пользу, помогали увидеть перспективу.

Эйден – другое дело: как единственный ребенок, он был в своей семье пупом земли. Не решил ли он поэтому, что его роль – всегда радовать, никогда не разочаровывать? Только теперь, приближаясь к тридцати годам, он начинает бунтовать против этой роли. А достается от этого бунта мне.

Мой внутренний голос продолжает разговор, внутри звучат слова, которые я просто не могу произнести вслух. «Я не хочу, чтобы ты мне угождал, Эйден, я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Пока мы строим нашу жизнь, я воображаю, что стремлюсь именно к этому. Как видно, именно тогда, когда это стало по-настоящему важно, я потерпела неудачу. Никогда себе не прощу, что так тебя подвела, милый!» Я борюсь с собой, чтобы не разрыдаться.

3. Вечеринка

– Насчет вчерашнего вечера: я совсем не хотел, чтобы…

Мы завтракаем. Эйден сидит напротив меня с виноватым видом.

Я много часов не могла уснуть, а когда наконец забылась, через два часа внезапно проснулась. Лежа в нетерпеливом ожидании рассвета, я подозревала, что он тоже не спит. Мы лежали, отвернувшись друг от друга. Еще никогда в жизни мне не было так одиноко.

– Если мы не можем быть честными друг с другом, значит, что-то всерьез сломалось. Не буду врать, твои слова стали для меня шоком. Но я рада, что тебе хватило смелости их произнести.

– Ты не разочарована во мне? – Эйден уже забыл про завтрак, и хлопья в миске перед ним выглядят все менее аппетитно.

Я мотаю головой, боясь, что мое громкое «нет!» прозвучит неубедительно.

– Как же мы поступим? Тебе нужно время на раздумья, но я пока не разобралась, что ты имеешь в виду.

Накануне вечером он сказал «вне наших отношений», из чего следует, что он не размышляет о трехнедельном уединении со мной в каком-нибудь экзотическом месте.

– Я хочу раздвинуть свои горизонты, испытать то, о чем раньше мог только мечтать. Мир велик. Посмотреть, как живут другие, – это поможет мне поставить в понятный контекст нашу жизнь здесь.

Я старалась и стараюсь облегчить нам жизнь, зная, что у Эйдена стресс. А теперь я слышу в его словах упрек, как будто я делала что-то не так.

Я делаю над собой усилие, чтобы подавить удрученный вздох.

– Что ты, собственно, предлагаешь?

Эйден, глазом не моргнув, отвечает:

– Провести год врозь, пожить самостоятельно. Я утолю свою жажду путешествий. Знаю, тебе неприятна мысль, что ты меня сдерживаешь. Тебе тоже будет полезно выпустить своего внутреннего ребенка, Ферн. Ты это заслужила.

Я не нахожу слов и, глядя на Эйдена, стараюсь справиться с нарастающей резью в животе. Он все переворачивает с ног на голову, ведь это он – виновник хаоса в нашей жизни, а не я. Или он всего лишь надеется собраться с силами и разобраться в себе? Неужели, если этого не произойдет, я его потеряю?

Возможно, моя сила превратилась в мою слабость? Я всегда справляюсь с проблемами, нахожу успешные решения, составляю план действий. Этого Эйден ждет от меня и сейчас, как какого-то производственного проекта. Но так просто проблему не решить, теперь уже мало миновать нелегкий отрезок, задача в том, чтобы вдохнуть жизнь в наш брак.

Спокойно, Ферн! Что такое год? Ты вернешься, у Эйдена пройдет кризис, и ваша жизнь опять твердо встанет на рельсы…

– Что насчет майского банковского дня, нашего выигрыша и дня рождения Ханны? – лепечу я, с трудом подбирая слова. – На ней и объявим…

– …о нашем «творческом отпуске». Многие так делают, чтобы…

– …раздвинуть горизонты! – перебиваю его я. Я считаю, что это наше личное дело, о котором не нужно оповещать других.

Как по мне, чем быстрее это начнется, тем скорее кончится. Я все еще в шоке, хотя понимаю, что лучше увидеть в этом приключение. Отпуск, из которого мы оба вернемся и все продолжим с того же места. Есть, правда, реальный шанс, что мы оба изменимся так, как сейчас даже не можем вообразить. Этого Эйден, похоже, не может или не хочет осознать.

Это может показаться поражением с моей стороны, но я этого не хотела. Просто я напугана. Мне нравится моя жизнь, мне всегда всего хватало, Эйдену тоже. Чутье подсказывает мне, что прежняя жизнь канула в прошлое.

* * *

На календаре понедельник, но на сей раз это выходной, и моя младшая сестра Ханна приехала на два дня к родителям. Потом ей предстоит знакомство с семьей ее молодого человека. Родители, конечно, переживают, потому что все мы чувствуем, что эти отношения серьезнее, чем все предыдущие.

Я? Я рада, что она улыбается, что впервые наслаждается настоящей любовью… Не исключено, правда, что все может кончиться приступом отвращения. Ничего, она уверена в себе и очень неглупа. Убеждена, что она не слетела с тормозов просто потому, что на нее обратил внимание смазливый парень. Уж я-то знаю свою сестренку!

Наш брат Оуэн собирался приехать на семейное торжество, но сейчас он на пехотных учениях в Бреконе – это неотъемлемая часть его военного обучения. Это совсем непросто, и по сравнению с этим наши мелкие проблемы как-то меркнут. Он получает навыки борьбы за свободу – что такое по сравнению с его тяготами мои мелкие затруднения, которые, наверное, иссякнут так же быстро, как возникли!

У нас полно народу: близкие родственники, друзья, коллеги, соседи. Каждый из них приглашен не просто так – каждый участвует в нашей жизни.

– Послушайте объявление! – Стив, муж Джорджии, звенит вилкой о бокал, безуспешно пытаясь привлечь к себе внимание. Вдруг от слишком сильного удара бокал разбивается. Белая футболка бедолаги залита красным вином, осколки летят на пол. У него в пальцах остаются только ножка и дно бокала.

Джорджия сначала не верит своим глазам, потом хватает моток бумажных полотенец. Пока идет уборка, Стив продолжает:

– Внимание, слушать всем! Без дальнейших предисловий предлагаю послушать Эйдена!

Джорджия, стоя на четвереньках, поднимает на мужа глаза.

– Говорю же, она меня боготворит!

Все встречают его шутку смехом.

Я бы рада тоже прыснуть, но нет, мой взгляд прикован к ненаглядному мужу. Он заметно нервничает. Он повернулся в мою сторону, и я направилась к нему. Он берет меня за руку. Ирония ситуации в том, что, как только мы определились со следующим шагом, все между нами почти что вернулось к норме. Я сжимаю его руку, чтобы подбодрить.